Потерянные Наследники (СИ) - Крауз Кэсси. Страница 94

Он поднял на меня глаза, и я смотрела в них так пристально, как только могла. Иссиня-черные, сапфировые и васильковые. Для меня в них заключались морская бездна и звездное небо. Я узнала всю их палитру, научилась угадывать по ним его настроение. Было время, я кричала, что ненавижу, но как же я любила его со всей той болью, что он взвалил на свои плечи, с тем гневом и отчаянием несчастного мальчика, так и не простившего себя за гибель мамы. Он был жесток и беспощаден, как сама жизнь. Не знал оттенков, видел только черное и белое, но сумел разглядеть меня. Бросался в эмоции так отчаянно, словно все было в последний раз. Под его взглядом, пронизывающим до самых костей, я чувствовала себя способной свернуть горы и перейти в брод океан. Потому что знала, если свалится на меня каменная глыба, он ее расколет, если девятый вал вознамерится меня потопить, он станет Посейдоном и укротит его. С ним я все преодолею. Он будет двигаться за мной тенью. Мой ночной кошмар, ставший прекрасным сном.

— Том… — позвала я, растроганная нахлынувшими разом чувствами. Он не ответил, только молча впился в мои губы своими, согревая жаркими поцелуями лучше любого одеяла.

Быть ЕГО целиком, без остатка. В мире и войне. Вот все, что я хотела и хочу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А потом я услышала это. Оглушительный хлопок, от которого зазвенело в ушах. А следом последовала боль.

Мне не нужно было высовываться из нашего укрытия, чтобы увидеть, что произошло. Я знала это и так. Ранили моего близнеца. Истошный крик слетел с моих губ прежде, чем я успела это осознать. Силы бежать появились сами, ноги разогнулись, готовые нести меня наверх. Томас едва успел поймать меня, чтобы оценить обстановку и спрятать от возможного нападения. Но никто даже не смотрел в нашу сторону. Некому было смотреть. Трое нападавших валялись на земле, четвертого на наших глазах отправил в нокаут Артур. Еще двое бросились бежать, поскольку ночь пронзила оглушительная игла полицейских сирен.

А дальше… дальше одновременно случились три вещи:

Томас выскочил наверх. Себастиан выстрелил в моего близнеца. Артур метнулся под пулю.

Я была оглушена. Я не слышала крик Себастиана, не слышала ответный выстрел Томаса. Все слилось в один единственный надломленный вопль Адриана. Отчаянно пытаясь забраться на высокую гранитную плиту, где замер Томас, я содрала руки и ноги в кровь. Быстро придя в себя, он склонился ко мне и помог подняться.

В моем мире выключили свет. Я видела перед собой только своих раненых братьев. Я чувствовала боль каждого из них, когда бежала к ним, спотыкаясь на каждом шагу. Наверно, меня бил озноб. Возможно, мне было холодно. Но я упала перед ними на колени и единственное, что ощущала, это злость от того, что все тело тряслось от неконтролируемых рыданий, и я не могла остановить кровь, уже залившую всю рубашку Артура.

Адриан был бледен, как смерть, но инстинкт близнеца подсказывал, что ему было лучше, чем нашему старшему брату. Нашему личному чудовищу. Нашему врагу. Нашей родной крови.

— Он принял мою пулю, он принял мою пулю, — повторял Адриан, безуспешно пытаясь зажать Артуру рану. — Это моя вина.

— Сестренка… — подал голос Артур. У меня сжалось сердце, когда его зеленые глаза уставились на меня. Он смотрел точно так, как в далеком детстве, когда я рыдала из-за сломанной ноги. — Ты будешь мамой! Это невероятно…

Я уловила слабое шевеление. Он пытался поднять ко мне руку. Я сжала его ладонь и поднесла к своей щеке, по которой градом текли бесшумные слезы.

— Скорее всего, я потеряла его… — прошептала я. — Слишком холодно, и…

— Нет! — Почти гневно перебил меня Артур. — Она выживет!

— Она… — эхом повторила я.

— Забери… забери у меня его, — голос Артура резко упал до почти беззвучного шепота. Я проследила за его взглядом и увидела знакомый крестик, торчавший из-за окровавленного воротничка. — Хочу, чтобы он принадлежал ей. Скажите… скажите им, пожалуйста, что я был бы лучшим дядей… лучшим дядей, чем старшим братом… — Артуру стало тяжело дышать. Он поморщился, а в уголках губ выступила розовая пена.

— Что ты несешь такое?! — Заорал на него Адриан. Он был белее смерти, вся его правая рука потемнела от крови, но он напрочь забыл о своем ранении. — Ты будешь жить!!! И ты ответишь мне за то, что встал под эту чертову пулю!!! Я запрещаю тебе умирать! Раз в жизни ты должен уступить мне!!!

— Смотрите… — вместо ответа неожиданно шепнул Артур, поднимая глаза к ночному небу.

Адриан, Томас, Алина и я как по команде задрали головы, ожидая увидеть спасательный вертолет с фамилией деда на борту, но ясное бархатное небо, расшитое бриллиантовыми россыпями звезд, буквально оглушало своим спокойствием и непобедимым величием.

Когда мы снова склонили головы к Артуру, его глаза все еще были устремлены наверх. Взгляд остановился на одной из звезд. Артур, не мигая, глядел в недосягаемую небесную долину, будто видел в ней нечто до безумия важное, о чем не мог нам рассказать.

Мышцы лица расслабились, словно боль его отпустила. Навсегда.

— Артур, что там? — Нерешительно спросила я. — Артур?!

Но Артур не отвечал.

Это был скандал. «Позорище», как сто раз в день любил повторять наш дед.

В доках работали круглосуточные камеры слежения, чтобы никто не покушался на собственность транспортных компаний. Так что события той ночи были записаны вплоть до секунды. Разобраны до мельчайшей детали. В результате пятерых уцелевших громил отправили под суд, действия Томаса признали самозащитой и выполнением должностных инструкций, нас с Адрианом и Алиной поместили под охрану, как главных свидетелей обвинения.

Первое судебное заседание было назначено на май, поскольку ни одна сторона физически не могла присутствовать раньше. Все должны были залечить свои раны. Телесные раны, поскольку морально мы не восстановимся уже никогда.

Наш старший брат, каким бы отморозком он не был, и каким бы спорным не было наше родство с ним, погиб. Погиб, защищая Адриана. Свою любимую игрушку, свою «неудачную инвестицию».

Мой брат не мог себе этого простить. Он рассказал мне, с каким остервенением Артур бросился спасать меня из воды вместе с Томасом. Алина, собравшись с духом, призналась, что Артур провел новогодние каникулы вместе с нем в попытках найти способ помириться с нами.

— Это он был инициатором правды о своем настоящем отце. Он хотел, чтобы вы узнали об этом. — Говорила она.

Нас убивала не только смерть Артура, нас убивала грязь, которой прилюдно поливал его наш дед. Акции его компании скакали, как на американских горках, и он превратил произошедшую трагедию в форсированную пиар-компанию. Мы были везде. Каждое уважающее себя и не уважающее частную жизнь издание посчитало своим долгом выложить подноготную семьи Эркерт на первую полосу. И дедушка был на седьмом небе, потому что его акции спустя несколько дней наконец-то показали стабильный рост.

Его младшего внука, наследника всех его денег, подстрелили, его внучку, будущего контрольного акционера, чуть не утопили, а его старший внук был убит. Волновало ли это нашего деда? Нет. «Главное, мои родные внуки живы».

Переломный момент случился накануне похорон. Тактичным жестом попросив Томаса и Алину выйти из спальни Артура и оставить нас троих наедине, дедушка устроился за рабочим столом и раздал нам по комплекту каких-то бумаг.

— Это что? — Проворчал Адриан, листая их здоровой рукой. — Какой еще договор о неразглашении?

— Дети, я хочу, чтобы вы внимательно ознакомились с этими документами, чтобы иметь представление о том, что нельзя говорить в суде во время дачи показаний.

— Нельзя говорить? Разве не действует принцип: правда и только правда? — С сомнением спросила я.

— Действует. В фильмах и среди представителей среднего класса. — Спокойно ответил дед.

— «Свидетелю запрещается сообщать, что в ночь смерти Теона Майера он находился вместе с обвиняемым, Артуром Эркертом». — Прочитал Адриан. — Дедушка, почему здесь написано, что все сутки мы провели с бабушкой в гнезде? — Не дожидаясь ответа, он начал читать дальше. — «На вопрос о степени родства, свидетель должен назвать имя настоящего отца обвиняемого Артура Эркерта». Дедушка, что за чушь? Я не собираюсь выдавать Матвея Лукича. Это его дело, не мое.