Шарфик. Мой призрачный хранитель (СИ) - "Debora-Loida Schezauthor". Страница 13
— Я читала все ваши книги, мисс Грейнджер, — с восторгом сказала Луна. — Даже маггловские!
Гермиона нахмурилась. Об этой стороне ее деятельности никто не должен был узнать. Не было в магическом мире художественной литературы. А ее детективные романы были как раз художественной, а не документальной или, упаси Мерлин, учебной литературой. Издававшиеся под псевдонимом «С. Грейнджер», они приносили неплохой доход. С — Скабиор — ухмылялся: «Очевидная и единственная польза от темных лордов!»
— Бабушка не говорила мне! — поспешила исправиться Луна. — Просто я очень люблю читать, а в магических книгах все так скучно. Так научно! Никаких приключений, никаких интриг!
— Хм, я предполагала, что серия станет популярной, но как-то не рассчитывала, что получу признание и в магическом мире… — проговорила Гермиона и закашлялась.
Скабиор строго взглянул на Луну, но та и сама догадалась — быстро наколдовала Агуаменти в чашку и подала Гермионе. Та взяла было, но руки сильно дрожали — вода выплескивалась. Луна помогла ей напиться.
Скабиор парил в воздухе так близко к Гермионе, как это было только можно, чтобы не причинять дискомфорт своим холодом. Не мог принять неизбежного — но вынужден был смиряться…
— Спасибо, — поблагодарила Луну Гермиона. — Вот, видишь, какая я теперь. Не до книжек, — она слабо махнула рукой. — Давай-ка о самом важном, что мне нужно обязательно успеть, во что бы то ни стало успеть…
И Гермиона, срывающимся от волнения голосом, то и дело замолкая, рассказала Луне о ритуале, который она должна была успеть провести — ритуале освобождения призрака-хранителя.
— С ним мне ничего не страшно, — с нежностью проговорила она, глядя на Скабиора. Она знала, что Скабиор боится ее смерти больше, чем она сама. Боится, что что-то пойдет не так и они расстанутся навсегда.
Они оба уже не помнили времени, когда были не вместе. Мысль о том, чтобы быть порознь, казалась нелепой. Но все же вероятность потеряться на перекрестках мирозданья существовала. Поэтому, став преемницей лесной ведьмы, Гермиона сразу же занялась поисками ритуала, который должен был освободить призрачного хранителя перед тем, как она сама передаст дела новой ведьме.
Поиски были непростыми. Гермиона вполне логично предположила, что раз слова призыва были похожи на немецкие, то и искать обратный ритуал следует в Германии. Или в Австрии. Проведя почти год в магических кварталах Берлина и Вены, выучив немецкий на достаточном для повседневного общения уровне, но так и не найдя никакой информации по своему делу, Гермиона и Скабиор отправились в Дрезден. И там им улыбнулась удача. Совершенно случайно в скромной букинистической лавочке Гермиона наткнулась на неприметное издание. Пожелтевшая от времени бумага, ветхий переплет, держащийся на двух ниточках, и — главные слова: «Призрачные хранители — призыв, использование, утилизация». Начальные страницы отсутствовали.
Именно эту книжку, вызвавшую когда-то своим наименованием у Скабиора немало едкого смеха, Гермиона сейчас бережно держала в руках.
— Скабиор… — что она могла еще сказать.
— Гермиона… — никакие слова в мире не выразили бы того, что он сейчас чувствовал.
Скабиор не был готов. К такому нельзя подготовиться. Пусть много лет назад он и сам просил Гермиону отпустить его и не портить себе жизнь, но с тех пор прошло столько времени и столько всего произошло, что связывало их теперь прочнее всяких ритуалов…
Гермиона сняла с шеи медальон. Открыла. Показалась фиолетово-розовая клетчатая ткань. Вот и всё.
В глазах стояли слезы. Они мешали видеть текст на странице. Но слова были выучены наизусть еще тогда — сто лет назад. Или двести. Или целую вечность назад. Голос звучал тихо, но четко и уверенно. Ошибиться было нельзя.
Скабиор почувствовал, будто его накрывает стеклянный купол, отделяя его от реальности, к которой он привык. И будто бы этот купол изнутри заполняется жидким стеклом, в котором он, Скабиор, медленно тонет. Перестает четко слышать и видеть происходящее снаружи. Не может двигаться. Что ж, не так он, конечно, представлял себе процесс «освобождения». То есть — «утилизации»?!
Скабиор запаниковал. Хотел крикнуть, вырваться, вернуть все как было!
Он как будто с огромного расстояния наблюдал, как Луна начертила на полу магические знаки. Зажгла свечи. Как… его Гермиона… подала ей кинжал…
Он рванулся изо всех сил. Он должен спасти ее! Как всегда!
И внезапно почувствовал, что окружавшее его стекло раскололось. А его подхватил сильный ветер…
…закружил и унес в темноту.
========== Глава 9. Начало ==========
Асфоделевые поля
Листья тонкие бессмертник
До сырой земли склонил.
Невечерний свет не меркнет,
Величаво он застыл.
Нежным цветом серебристым
Расцветает асфодель.
Голосом далеким чистым
Откликается свирель.
Тех, кто прожил жизни просто —
Не злодей и не герой —
Привечает вечный остров.
Нет печалей, лишь покой.
Нет здесь ни дождя, ни стужи,
Только шум текучих вод.
Здесь душа своих, кто нужен,
Непременно узнает.
Время движется тягуче.
Нет страданий, боли нет.
Небо не закроют тучи.
Лишь неяркий желтый свет.
***
Он не мог понять, где находится, хотя чувствовал, что это именно то место, куда он всем сердцем всю жизнь стремился.
Он не помнил, как его зовут. И нужно ли, чтобы его хоть как-то звали.
Интересно, кто-нибудь когда-нибудь его куда-нибудь звал? А он был когда-нибудь где-то не здесь? Где он вообще был? И где он теперь?
Скабиор.
Это слово появилось прямо посреди кучи вопросов, которые он себе задавал.
Скабиор.
Это слово, будто упавший в реку камень, всколыхнуло в нем сначала нечеткие, но потом все более и более яркие воспоминания, которые будто бы проступали сквозь пелену тумана.
И самым горячим, самым волнующим было: Гермиона.
Это было даже не воспоминание. Скабиор почувствовал, будто бы важнейшая часть его самого вдруг заняла свое законное место где-то у него в сердце, когда он произнес это слово — Гермиона, сначала про себя, а потом и вслух.
Он даже засмеялся. И даже потрогал место, где, как он помнил, когда-то у него было сердце.
И резко открыл глаза.
Когда понял, что его рука не прошла сквозь его грудь, а ощутила преграду. И эта преграда была на ощупь плотной. И живой. Она двигалась вверх и вниз.
Он дышал.
Не веря своим глазам — а они показывали, что он даже одет, в свои вечные клетчатые штаны, жилет, черное кожаное пальто — он принялся ощупывать себя. Потрогал волосы — все такие же длинные, нечесаные пряди, выбившись из косы, свисают на щеки. Раны на голове не было. Сломанная рука ощущалась как здоровая. Вообще ничего нигде не болело. Он сделал шаг вперед, вбок. Слегка подпрыгнул. «Как новенький!» — хохотнул он про себя.
Но тут же перед его мысленным взором встала картина: Гермиона, протягивающая кому-то нож.
— Гермиона! — крикнул Скабиор что было силы. Он стал оглядываться по сторонам, чтобы найти ее, найти во что бы то ни стало.
Он чувствовал, что она тоже здесь.
Но вокруг, докуда хватало глаз, были бесконечные, заросшие цветами поля. Асфодель. И нарциссы. Он ощущал тонкий, нежный аромат. Вдыхал его полной грудью. Где-то на периферии сознания отмечал радость оттого, что вновь может слышать запахи.
Но где же Гермиона?
Скабиор пошел вперед.
Он не знал, сколько он шел так.
Когда вдруг понял, что идет не один.
Рядом с ним, почти касаясь плечом его левой руки, шла Гермиона. Длинное платье скользило по белым и желтым цветам, не мяло их и не оставляло следов. Каштановые волосы, длинные и густые, покрывали плечи как изысканная шаль.
— Привет, красавица, — сказал он, останавливаясь.
Гермиона успела пройти вперед шаг или два. Она тоже остановилась. Развернулась, слегка наклонила голову вбок, как всегда делала, задумываясь, посмотрела на Скабиора.