Вожделение (СИ) - Магдеева Гузель. Страница 15

С такой жадностью к губам приник, а самому хотелось большего.

Дурацкий стол нас разделял. Я хотел ее к себе прижимать, чувствовать своим телом — ее. Подхватил, на секунду прерывая поцелуй, и усадил прямо на барную стойку, раздвигая ноги в сторону.

Она в поцелуе мне отдавалась, точно и сама давно хотела. Это, блять, ещё сильнее заводило. Руки потянулись к ее животу, я задрал свитер выше, обнажая обтянутую ажурным бюстгальтером грудь.

В джинсах тесно стало, все горело, я мог думать только о том, чтобы стянуть с нее все лишнее. Наклонился, захватывая горошину соска вместе с кружевом белья, Регина прогнулась, застонав.

А потом будто сама испугалась своей реакции, выставила ладони вперёд, упираясь мне в грудную клетку:

— Нет, — покачала головой, — не надо, Максим.

А я не мог остановиться. Затуманенный вожделением мозг не слышал слова "нет". Я снова к ней потянулся, за локти сжимая. Нельзя так просто распалить, а потом опрокинуть, девочка. Так не делается.

Все внутри кипело просто, демоны выли, желая получить то, что принадлежало нам по праву сильного.

— Пожалуйста, Максим, — она не шептала, нет, говорила твердо. Как собаке команду отдавала, строго, пытаясь сбить весь настрой, — я не хочу дальше. Я замужем.

Это подействовало. Я все ещё хотел ее. Но не так — не силой. Прикрыл веки, позволяя представить, что сейчас плюну на ее просьбы, переверну, утыкая лицом в полированную столешницу, и возьму грубо, так, как мне этого на самом деле хотелось.

Картина была слишком пьянящей, так и манило поддаться искушению и продолжить.

Но я не стал.

— Мне все равно, — ответил резко, глядя ей в глаза, — ты будешь моей или ничьей больше.

Даже если не прямо сейчас.

Отошёл, позволяя ей спрыгнуть со стойки и отойти подальше. Дыхание сбилось, яйца тянуло оттого, что я так и не смог получить разрядку.

А следом волной накатила головная боль, ослепляя. Я стоял к ней спиной, неподвижно, пытаясь пережить первую волну. Хорош бы я был, если бы меня так скрутило во время секса.

Сжимал в кулаки трясущиеся руки. Аневризма, как полноправная хозяйка моего тела, не хотела ни с кем делить, наказывая за желания. На кончике языка собиралась горечь, меня подташнивало, но хуже всего — хуже всего было то, что Регина это видела.

— Максим? — позвала она, в голосе явно читались нотки беспокойства.

— Уйди, — глухо, сквозь сжатые зубы, ответил ей, но шагов не услышал. Блядь, я здоровый, сильный мужик, а чувствовал себя сейчас столетним стариком.

Я не хотел свидетелей своей слабости, потому повторил громче:

— Уйди! — хотя орать хотелось.

Наконец, она оставила меня одного. Лёгкие шаги стихли, а я прислонился беспомощно к холодильнику, давая себе возможность отдышаться.

Мне всего две недели надо продержаться, но смогу ли я рядом с Региной? Не хотеть ее, не срываться, не волноваться — это вообще возможно?

Я привык контролировать свои эмоции, не показывать людям истинных чувств. Но чем больше росла аневризма, тем сложнее становилось управлять собственным телом.

Оно больше не подчинялось мне, оно зависело от мерзкой гадости, сидевшей в голове, в центре управления всем телом.

Я ненавидел свою болезнь в этот момент так остро, как ничто на свете.

Но единственное, что могло радовать во всей этой ситуации, Регина была рядом.

И приручить ее теперь будет гораздо проще, в этом я не сомневался.

Лишь бы не сдохнуть раньше времени.

Глава 22

С ним творилось что-то неладное.

Я видела, как Максима внезапно затрясло. Первая мысль — это реакция на мой отказ такая? Может, у него с нервами не все в порядке?

А следом подумалось, что плохо ему. Я никогда не видела, как выглядит приступ эпилепсии, но поначалу заподозрила именно его.

— Максим? — позвала, испытывая неловкость. Вообще-то, мне сбежать хотелось от него куда подальше после нашего неудачного поцелуя.

Нет, не так. Поцелуй был очень даже удачный, на какой-то миг я настолько потеряла голову от нахлынувших эмоций, что почти согласна была продолжить дальше.

В то мгновение почти все на второй план отошло: прошлое моё, кольцо на пальце, которое я так и не сняла, то, как я здесь оказалась.

Были только Максим и я. Но наваждение быстро растаяло, а вот внизу живота все ещё ныло томительно.

"Это просто физика. Или химия. Или гормоны".

— Уйди, — сквозь зубы проговорил Ланских, а потом снова добавил, — уйди!

Я отступила.

Мало какому мужчине приятно демонстрировать свои слабости, а если я не знала, что с ним, то и помочь никак не могла.

Не зная, чем занять себя еще, отправилась осматривать дом. На втором этаже было несколько спален, в каждой — окна во всю стену, а за окном лес заснеженный.

Хозяйскую комнату я сразу определила. Любопытство раздирало, и пока Максиму было не до меня, я в нее зашла. Оглянулась: большая кровать идеально заправлена, шкаф встроенный, в котором на вешалках стройными рядами висят костюмы и рубашки. Идеальный порядок, никаких безделушек, фото, вообще ничего не было лишнего в интерьере спальни. Я бы даже сказала, обезличенно, точно Максим не стремился демонстрировать себя.

Зато в кабинете было видно, что им пользуются. На рабочем столе — сразу несколько мониторов, принтер, ровной стопкой документы сложены.

А сзади шкаф, битком набитый книгами. Они все были разномастными, видно, что хозяин подбирал не под интерьер, а выставил то, что действительно читал. Я подошла, вытянула пару наугад и присвистнула. "Маленький принц" и Оруэлл.

— Что же за человек ты такой, Ланских?

Он для меня оставался загадкой. Странной, притягательной.

Я не испугалась, когда он попытался сегодня поцелуй свой продолжить. Не знаю, почему, откуда бы взяться уверенности в том, что он сможет остановиться и худо не сделает? Но она была.

А может, я ничего в жизни не понимаю.

Устав маяться, я выбрала свободную спальню и завалилась на кровать поверх покрывала. Свет включать не стала: за окном уже темнело, и лес на вид выглядел как темная полоса вдоль горизонта.

Следовало подумать о том, как быть дальше. Дождаться, когда Леша приедет домой? Или уехать, как и планировала?

На мужа я особо не рассчитывала. Даже не так. Рисковать им и подставлять не хотелось. Не заслужил Лешка ничего плохого, все эти годы он был мне отличным мужем.

А из своей прошлой жизни я вынесла слишком дорогой урок: проще, когда ты один. Тогда никем не рискуешь.

Уезжать мне тоже не хотелось. Сколько можно без конца скитаться?

И в свете этих мыслей я начала всерьез рассматривать идею принять защиту Максима. Деньги у него есть, и связи, наверняка, тоже. А это значит, что он не только о своей безопасности позаботиться сможет, но и о моей тоже.

В этот момент я поморщилась даже: фу, Регина, такой быть. За помощь придется расплачиваться. Безвозмездно бывает только в мультиках про Винни Пуха.

В доме было тихо. Я прислушивалась, пытаясь угадать, что там с Максимом, но спускаться на первый этаж не стала. Здесь было тепло и мягко, а сегодняшний день и так немало стресса принес.

Я закрыла глаза, подумав, что полежу так немного, но спать не буду.

И естественно, уснула.

Мне ничего не снилось. Когда открыла глаза, даже не поняла, сколько времени прошло, вечер ещё или уже ночь наступила. Так темно было, только прямоугольник окна выделялся серым, но света почти не давал.

Я зевнула и, подтянувшись на локтях, села. А потом замерла.

Темнота была живая, почти осязаемая. И я явно была в комнате не одна. Почти перестала дышать, пытаясь уловить чужое дыхание.

И уловила.

— Максим?

Глаза почти свыклись с темнотой, теперь я видела его силуэт, он сидел на кресле, вытянув ноги и наклонив голову набок. Но никаких звуков, кроме дыхания, не издавал.

Сколько времени он тут пробыл? Я даже не поняла, когда Ланских пришел. Я свесила ноги с кровати, встала осторожно. Тихо ходить у меня никогда не получилось, щёлкнули суставы, в безмолвии комнаты очень громко. Я сделала два шагу к нему навстречу и наклонилась ближе, заглядывая в лицо.