Лунная дорога. Часть 2 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна. Страница 32

Для своих четырех лет он говорил плоховато, но я все равно поняла, что малыш скучает без отца. Похоже, единственным человеком, кому нужен был Данька в этой специфической семейке, был мой отец.

Ровно в шесть вернулась Лилия. Озабоченная и грустная.

– Что случилось? – мне стало ее жаль. – Врач сказал что-то плохое?

Она обреченно махнула рукой.

– Да не была я ни у какого врача. Я на собеседование ездила. В лаборатории мне объявили общественное недоверие и потребовали, чтоб я ушла. Я не хотела, но придется, не то меня уволят за несоответствие занимаемой должности. А с такой формулировкой никуда не примут. Поэтому я ухожу по собственному желанию. А вот работу найти никак не могу. Это уже седьмое собеседование – и везде отказ!

Понятно. Работодатели ведь не дураки. Прежде чем брать человека на работу, особенно если должность приличная и оплата, они на предыдущем месте работы узнают, что почем. А про Лилию вряд ли кто доброе слово скажет.

– У тебя что, денег нет? – это вполне могло быть, ведь отец брал квартиру с кредитом, вот только каким, не знаю.

– Деньги есть, – совсем уж неожиданно призналась Лилька. – На пару лет хватит. Мать, правда, все уговаривала их вложить в какую-нибудь организацию, где проценты большие, но я же не совсем дура. Пусть уж лучше в Сбербанке полежат – надежнее. Просто дома сидеть не могу, тоска убивает. Я же понимаю, что во всем виновата сама. Если б я мать не слушала… Но я ее просто боюсь…

Мне не показалось это блефом. Ее мать в самом деле такая властная особа, а вот Лилия, похоже, слаба. Хотя если тебя с детства шпыняли почем свет стоит, то поневоле будешь собственной тени бояться.

– С ней родные братья вообще не разговаривают, а старшая невестка даже на порог не пускает. И дядьки: и старший, и младший – тоже не общаются.

– А как же старший брат смог ее из твоей квартиры выставить? – в самом деле, в моих глазах это было настоящим подвигом.

– Он сначала ее уговаривал уехать, чтоб жизнь мне больше не портить, хотя куда уж больше-то? А когда она отказалась, пригрозил, что в суд на нее подаст. У них спор имущественный: она все родительское наследство под себя подгребла, братьям ничего не оставила. Вот она и испугалась. Денег-то у нее откупаться нет: она их куда-то неудачно вложила.

Вот это женщина! Авантюристка настоящая!

– А где же она живет?

– У нее квартира есть под городом. Благоустроенная, двухкомнатная, но там постояльцы живут. Она на меня так рассердилась, что я ее в споре с дядькой не поддержала, что даже не сказала, куда поедет. Но вещи свои отсюда она все забрала.

Мне стало ясно, почему одна комната стоит пустая: в ней теща папина жила.

Что сказать? Лихая у нее мамочка, лихая. Но сочувствовать Лилии я не собиралась, она и сама хороша.

– А вы с Максом свою долю квартиры требовать не станете? – с трепетом спросила она, подняв сына на руки и целуя его в макушку.

Умилительная картина, но я не умилилась. С ней нужно ушки держать востро.

– Пока ничего сказать не могу. Мне нужно с братом поговорить и со своим адвокатом посоветоваться. Надеюсь, что с работой у тебя все наладится. Пока!

Я ушла, и даже раньше, чем планировала, на целых полчаса. Можно было не спешить. От дома Лилии до работы нужно добираться с пересадкой, этого мне не хотелось, и я решила пройти пару кварталов до остановки двадцать пятого автобуса, на котором можно было доехать прямо до больницы.

Не спеша пошла по бульвару. Рабочий день у народа кончился, и практически на каждой лавочке сидели веселые компании, теплая погода этому способствовала.

Меня приглашали присоединиться, порой даже весьма настойчиво, но я упорно пробивалась к цели. Дойдя до автобусной остановки, чуть не перекрестилась. Отвыкла я уже от такого плотного ухаживания.

Но в остановочном павильоне, к моему разочарованию, обреталась парочка парней с бутылками пива в руках, хотя вроде есть закон, запрещающий питье слабоалкогольных напитков в общественных местах. Но кто в нашей стране обращает внимание на подобные законы?

Едва завидев меня, они сделали охотничью стойку и подошли с извечным «милая девушка, вы куда? Вас проводить?». Но я калач тертый, опытный, и когда появился мой автобус, я сделал вид, что мне он не нужен, и запрыгнула в него лишь тогда, когда двери начали закрываться. Разочарованные парни смотрели мне вслед, и я с трудом удержалась, чтоб не сделать им ручкой.

Автобус был полупустой, народ уже разъехался по домам. Я устроилась у окошка и порадовалась, что со мной рядом пристоилась немолодая дама. Значит, никто из нежеланных кавалеров ко мне точно не подсядет. Кондукторша посмотрела на меня как-то странно, и я засомневалась в своем внешнем виде. Может, у меня нос испачкан?

Достала зеркальце из сумочки, посмотрела. Нет, все в порядке. Это она на мое заскакивание в автобус так отреагировала? Ну да, нехорошо это. За пассажиров же водитель отвечает. Но что делать, иногда приходится и скверные поступки совершать.

До больницы доехала без проблем. Быстро проскочила по больничному парку, подошла к травматологии и тут услышала надоевшее:

– Ой, какая красотка! Вы к кому! Можно, я за него?

Захотелось зарычать от злости, но тут раздался сердитый голос одной из больных:

– Это не красотка, а медсестра из реанимации, Мария Антоновна! Студентка, скоро врачом будет. Так что язык-то попридержи!

Тут же в мою сторону повернулись все головы и раздалось уважительное:

– Ой, да ведь это Машенька! Здравствуйте! Мы вас без костюма-то и повязки не узнали! Извините, жить долго будете, разбогатеете! – и уже тихое: – А красотка-то какая, закачаешься!

Раскланиваясь на ходу, я чуть ли не бегом удрала к себе и принялась торопливо переодеваться. Не узнали, и дальше бы не узнавали – жилось бы куда спокойнее. Хотя, признаться, добрые слова услышать было приятно. Может, не зря мы из шкуры вылезаем, спасая людей?

Власта Евгеньевна была как-то необычно наэлектризована. Она всегда несколько суматошна, но сегодня наособицу. Когда мы сели с ней немного передохнуть, я готова была уже спросить, что случилось, но она не выдержала сама.

– Представляешь, Машка, – экспансивно начала Власта Евгеньевна, – сегодня мне женушка моего бывшего предложила его вернуть!

Захлебнувшись от возбуждения, она закашлялась и сделала несколько нервных глотков чаю. Я даже испугалась, как бы начальница не подавилась.

– Пять лет назад, когда он к ней уходил, она мне заявила, что я слишком старая и неперспективная! Конечно, ей тогда тридцать было, мне сорок два, а моему бывшему вообще сорок пять! И что теперь? Он ей, видите ли, больше не нужен! Она в нем разочаровалась! Конечно, разочаруешься, когда его банк лопнул, и он остался не у дел, в пятьдесят-то лет! И устроиться никуда не может, не берут. Вот уж кто действительно неперспективный.

Мне даже чай пить расхотелось. Выходит, мужики все такие, как мой отец? Или есть еще хуже? А я ведь о замужестве думаю. Вот уж как права пословица: «бабы маются, девки замуж собираются».

– Но что самое замечательное в этой истории, Маш, – ликующе сообщила Власта Евгеньевна, – это то, что до меня дошло: как же хорошо я живу! И даже не просто хорошо, а совершенно замечательно! Девчонки выросли, живут отдельно. Я по-умному поступила, когда при разводе квартиру, ну, с доплатой, естественно, разменяла на четыре однушки. Теперь у меня с дочками у каждой свое жилье, а вот он, безголовый, сложился со своей молодухой, и теперь своего жилья-то не имеет! Я даже не уверена, что он новую квартиру не отписал любимой женушке.

– У них дети есть?

– Нет. Мне кажется, она и рожать-то не собиралась. Зачем ей? Если девка до тридцати, имея свою жилплощадь, замуж не вышла, то уж с ней точно что-то не так. Наверняка жить любит хорошо и беззаботно. Впрочем, меня сейчас обратно в замужнее состояние и пушкой не загнать! Я так этой фифочке и сказала. Мне эта кабала на фиг не нужна! – и Власта Евгеньевна с силой пристукнула кружкой по столу.