Черный Ярл - Иващенко Валерий В.. Страница 8

— Понадобится место ровное, за городом.

— Есть такое, есть. Весною ярмарка была, аккурат напротив наших ворот. Лошадиный выгон, утоптан — не хуже как площадь перед ратушей.

— Понадобится еще вот что, — ярл уже писал на клочке пергамента, временами что-то подсчитывая в уме, — книга с записью о рождении… аптеки еще открыты?

— Брат мой, у целительницы в лавке, приказчиком работает. Сей час все будет.

Ярл побежал глазами список, кивнул и вручил его коротышке.

— И поторопись, купец. Солнце мертвых уже взошло.

Тот хотел переспросить, но споткнувшись взглядом о пятно лунного света, косо падающее из маленького оконца, лишь часто-часто закивал и опрометью выбежал в дверь.

Шли недолго. Миновали квартал лавок и подошли к огромным воротам, запертым по случаю ночного времени. Купец, дотоле несший свою дочь, передал ее ярлу, а сам принялся шептаться со стражниками у караулки, в конце концов подкрепив свои слова ласкающим слух позвякиванием. Одна створка ворот тут же приотворилась на пару шагов, и компания вышла в ночь.

— Повезло, — коротышка уже запыхался со своей ношей, — кум мой сегодня дежурит. А то могли б и не открыть — на днях орочий дозор видели.

Лошадиный выгон и впрямь оказался ровным и вытоптанным до звона. При свете луны ярл немедленно начал доставать из сумки какие-то предметы и травы, добавлять к ним дурнопахнущее зелье из аптеки и расставлять вроде как по кругу.

Айне уселась на выдолбленную колоду, из которой раньше, наверное, поили лошадей, и предоставила отдых своим гудящим ногам. Какое-то ощущение нереальности всего происходящего не покинуло ее до сих пор. Наверное, слишком много произошло за последнее время с ней, просто голова кругом. Спасение в пустыне, происшествие со стражниками, чудесный лук. А что далее будет, так вообще жуть берет.

Ярл тем временем стал поправлять предметы, при этом что-то бормоча. Почти сразу обозначились линии диковинной семилучевой звезды, только какой-то странной. Айне, нахмурив брови, пыталась сообразить, что же ей показалось не так.

«Да у нее же одна сторона вывернутая!» — только успела догадаться девушка, как звезда полыхнула тускло-багровым светом, отчего в голове поднялся протяжный то ли звон, то ли вой, да появилось ощущение еле-еле заметного знобящего ветерка, дующего почему-то сквозь все тело.

— Положи дочь свою в центр и дай мне книгу, — несуетливо произнес ярл. Полистав и найдя нужную страницу, он посмотрел на остальных, — Мне нельзя мешать или прерывать НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ. Придется мне, купец, провести двою дочь через те бездны, где мы все немедленно окажемся, если что-то пойдет не так. И полгорода впридачу к нам.

С этими словами он взял книгу в левую руку, а правой достал из-за спины меч. Поднял его вверх, будто желая пронзить бездонную черноту неба, и замер. Тень его, отчетливо видимая при лунном свете, немедленно разделилась на три цветных, разойдясь в разные стороны. Красная и зеленая смотрели в сторону купца и обомлевшей Айне, третья же, бархатно-черная, лежала не там, где ей положено бы, а накрыла собой мирно посапывающую в центре звезды девчонку.

Слова, которые стал произносить маг, били по голове девушки дану как удары грома и наваливались, как неумолимые волны на тонущую лодчонку. Коротко вздохнув, Айне опрокинулась назад, и на некоторое время мир перестал существовать для нее.

В себя она пришла от ощущения, будто в спину ей воткнули бревно. Острое и сучковатое. Оказалось просто, что край колоды уперся упавшей девушке между лопаток. В голове было как-то муторно, будто наутро после пары бутылок Aetanne. Приподнявшись, Айне по привычке перетекла-спряталась в тень, почесала спину и стала осматриваться.

— Что-то шумно тут. Вроде народу было поменьше. И не спится ж хумансам ночью. Впрочем, какая ночь? Вон уже и на восходе чуть розовеет, полчаса-час, и рассветет. А этим чего тут понадобилось?

С этим ворчанием Айне стала рассматривать группу стражников с факелами и заспанного человечка с официальной цепью на шее, которых, очевидно привела сюда статная женщина в бело-зеленом одеянии целительницы. Что-то доказывая городскому советнику и горячась, она время от времени бросала уничтожающие взгляды на ярла, который сидел в сторонке с видом крайне утомленным и равнодушным.

— Тетенька, а вы кто?, — отвлек девушку от наблюдений горячий шепот.

От неожиданности подпрыгнув и выхватив кинжал, Айне увидела сбоку, почти сзади худенькую девчонку в длинной, до пят, ночной рубашке. Лет ей было десять, а может и двенадцать (кто их разберет, этих хумансовских детенышей?).

— Ой, настоящая Дану, прямо как в сказке! — горящими глазами она рассматривала Айне, — а ты правда в лесу выросла? Какие у тебя красивые ушки!

Марико — а это была именно она — от восторга прыгала вокруг и тараторила всякую ерунду. Никаких следов недавнего недомогания на ней заметно не было, а ребенок оказался крайне болтливым и любопытным. Отец же ее сидел невдалеке прямо на земле и, не стесняясь никого, плакал, то и дело пытаясь поцеловать руку ярлу. Тот отнимал руку и продолжал отдыхать, чуть заметно морщась.

Тем временем обстановка накалялась. Истерическая тетка в открытую обвиняла в нарушении Великого Закона и применении черной магии. Городской чиновник, насупясь, похоже, соглашался с ней. Стражники же, судя по их лицам, охотнее всего оказались бы сейчас в другом месте, даже пред ясными очами начальства. Наконец, все они подошли к ярлу и стали домогаться, чтоб он пошел с ними. Ясно, куда — в кутузку. А там и до плахи недалече. Не любят черных магов, ох как не любят. Особенно последователи Гунноры и целители. Потому как не знают ни силы их, ни замыслов, но с присущей людям подозрительностью наделяют некромантов коварством и самыми подлыми намерениями. Правда, и те не без греха. Айне припомнила, что в Общей истории было что-то о черном маге Яроморе. Пока задавили его армию скелетов, зомби и прочих тварей, столько сил и народу положили, страсть! И оружие благословляли, и молниями шарахали — только мало толку. Мертвецу, ему ведь не больно, и умереть опять он не боится. Мечом его или копьем проткни — а ему от того ни холодно, ни жарко. Прет себе вперед. Айне передернула плечами от брезгливости представленной картины и зябко поежилась.