Весна веры (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 12

Ай, не наплевать ли!

А это что?

Вестовой.

Корпус растянулся в движении на несколько километров. Собственно, войско, сопровождение, обоз, артиллерия… поэтому вестовые непрерывно курсировали вдоль полка. Мало ли что…

– Тор полковник, разрешите обратиться!

– Слушаю?

– Тора в красной карете плохо себя чувствует, умоляет вас прийти…

Илья скрипнул зубами.

На марше!

Когда он занят по уши!

Вот ему только и дела есть выполнять бабские прихоти!

– Передай торе, что я поговорю с ней вечером.

И того не стоило бы делать, но…

Ровно через полчаса вестовой примчался обратно.

– Тора плохо себя чувствует, она упала в обморок и…

– Меня это не интересует, – оборвал Илья. – Благодарю за службу, больше на тору внимания не обращайте.

– Есть, не обращать внимания.

Вестовой умчался, а Илья сосредоточился на своих делах. Полк на марше – это не просто так, им командовать надо. Внештатные ситуации здесь на каждом шагу возникают, вроде сломавшейся телеги, увязшей пушки, захромавшей лошади… командир хоть сам и не занимается, но кому приглядывать?

То-то и оно…

И тут бабские бредни?!

Да гори оно ясным гаром!

Илья и днем не пошел, и вечером не пошел… Маргошу он соизволил навестить только на следующий день. Подъехал к карете, привязал лошадь и залез внутрь.

Тесно.

Трое человек внутри, дед Савва на облучке.

– Илюша!

Маргарита просияла, повисла у него на шее. Илья волей-неволей обнял женщину.

– Как ты тут, девочка?

– Плохо… ох, плохо, Илюшенька!

– Что не так?

– Тошно мне, дурнотно… ребеночка нашего потерять боюсь!

– Творец милостив, все будет хорошо…

– И ты не приходишь, и страшно мне без тебя…

Мать Маргариты и ее младший брат старательно изображали мебель, отгородившись двумя книжками. Илья оценил и коснулся поцелуем уголка губ Маргоши.

– Все будет хорошо. А пока – прости, детка. У меня слишком много дел.

– Какой смысл быть командующим, если у тебя нет свободного времени? Доверь что-то подчиненным…

Илья качнул головой.

– Не сейчас, Маргоша. Нет, не сейчас. Поверь, все будет хорошо, но нам надо очень много сделать… надо потерпеть.

– Я потерплю. Только приходи почаще, умоляю…

Воркование, шепотки, ласковые слова…

Но почему Илья, выйдя из кареты, чувствовал себя так, словно по нему борона проехалась? Разве не должно общение с любимой доставлять радость?

И почему Маргарита в гневе комкала в кулаках теплую меховую полость, едва не прорывая заячьи шкурки. Негодяй, ах, какой негодяй!

Она!

Для него!!!

А он!?

Просто – негодяй!!!

Русина, поместье великого князя Гавриила Воронова

– Жом Пламенный, доброго вам дня.

– И вам, тор Мишель…

– Жом Мишель, так ведь?

Сын и наследник великого князя мило улыбался человеку, которого еще год назад приказал бы затравить собаками. Но времена меняются. И если ключ от власти надо выловить из нужника – что ж, Мишель не побрезгует испачкать руки.

Потом отмоем.

И руки, и историю.

– Итак, жом Мишель, что случилось?

– Разбирая фамильные бумаги, я наткнулся на нужный нам ритуал.

Раньше Пламенный расхохотался бы в ответ на такие глупости. Но…

Но!

После беседы с тором Дрейлом!

После проклятого колокола и колокольни, которую так и пришлось закрыть…

После всех знамений…

Тут и матерый атеист уверует. Вперед своего визга побежит…

– Что за ритуал, Мишель? Вы позволите вас так называть?

– Да, конечно. Давайте без церемоний, жом…

– А ваш отец?

– Он пьет, – коротко ответил Мишель.

– Ээээ…

– Давно ли? – правильно понял вопрос мужчина. – так считайте, с того дня как вы прошлый раз у нас были, Всякий человеческий облик потерял, бормочет, что против богини идти, что против ветра… плевать.

– Но вы все же решились?

– Я предположил, что смена монарха не всегда происходила мирным путем, и оказался прав. Просто такие документы обычно хранились в Звенигороде, но Петер был непростительно беспечен…

Ага. А вам, ворам, надо было карманы зашивать и руки обрубать.

Но вслух, понятно, жом Пламенный этого не сказал. А кротко поинтересовался сутью ритуала.

– Когда наследником престола недовольны… тут есть два варианта. Мы находим наследницу, она при всех, добровольно отрекается от трона в мою пользу и надевает мне кольцо на палец.

– Это возможно?

– Вполне. Мы одной крови, так что это будет считаться. Второй вариант – она выходит за меня замуж. Законным правителем будет наш ребенок, а уж кто станет при нем регентом, после смерти его матери – вопрос другой.

– Я надеюсь, что регенту понадобится умный советник? – намекнул жом Пламенный.

Мишель приосанился.

– Разумеется. Есть и третий вариант, который не предусматривает добровольного согласия.

– Какой же?

– Жертвоприношение. Саму наследницу надо будет убить, во имя Хеллы. После определенного ритуала, благословение Богини поменяет хозяина.

– Вот как, – задумался Пламенный.

Что ж.

Ему равно подходили и второй вариант, и третий. Разумеется, Пламенный не стал уточнять, может ли наследница выйти замуж… да хоть бы и за него! А чем он не император? Мозгов-то у него всяко поболее будет, чем у Петера!

Может. Женились ведь императоры раньше на простолюдинках, бывало пару раз…

– Вопрос за малым. Найти наследницу.

Мишель развел руками..

– Жом, тут я полностью полагаюсь на вас.

Пламенный вежливо согласился, побеседовал еще пару часов ни о чем и откланялся.

Что ж.

Ради этого следовало съездить в гости. А еще…

Великий князь запил. А его сынок слишком уж разлетелся. Кажется, в ближайшее время произойдет ужасное несчастье, и они умрут…

Вот горе-то!

Вот беда!

И как Русина переживет без великого князя Гаврюши?

Глава 3

Ты не видала?
Что-то шептала… руду унимала?

Карев, Русина

Сегодня Аким провинился.

Ну… позволил себе с вечера. А с утра коней не обиходил… такого, понятно, Федор Михалыч спустить никак не мог.

Приказал отвесить пару оплеух, да и поставил на ворота. Казалось бы, в чем наказание?

Так зима ж!

И снега много… вот, Акимка его и чистил. Заодно ворота открывал-закрывал, ежели кому нужно… и радовался.

Хозяин уж который день был не в настроении, мог и плетей всыпать.

Освобождение?

А… кого освобождали-то? Аким как жил у купца, так и жил, как работал, так и работал, и радовался. Платил Федор Михалыч не скупясь, правда, работу требовал, но у него и безопасно было. А то ведь времена-то какие…

Господа дерутся, у слуг спины чешутся.

Когда перед воротами заржали кони, Аким даже не дернулся особо. Всякое бывало.

Освобождение там, оледенение, а кушать всяк хочет. И к купцу приезжали, и от него уезжали… хоть и не так часто, но бывало.

Вот и в ворота затарабанили.

Аким выглянул наружу из калитки.

– Чего надобно?

В ворота стучала молодая женщина. Определить, сколько ей лет, было сложно. Видно, что женщина – грудь не спрячешь, что молодая, щеки и лоб без морщин, а вот все остальное…

Красивая? Нет, не понять…

А вот возок был хорош. И кони… гладкие, буланые, они поводили боками, шумно дышали, но было видно – не запалились. Не устали даже. Еще до вечера побегут, не запыхаются.

Хорошие кони. На таких и анператору ездить бы не зазорно.

– Федор Михайлович дома?

Аким насупился.

– А кто его спрашивает? О ком сказать?

Женщина пожала плечами.

– Яна Петровна. Воронова. От Игнатьевых.

– Энто кто ж?

Вроде как имя было знакомое, но что-то у Акима после вчерашнего словно из головы долой…