Венецианский купец (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович. Страница 6

— Значит вчера, та таинственная девушка, его дочь? — я вернул ему документ, — ответь отказом, я не собираюсь жениться ни сейчас, ни в ближайшем обозримом будущем.

Отец удивлённо замер.

— Мы конечно слышали вчера твои ближайшие планы, и раз уж зашёл такой серьёзный разговор о твоём будущем, то будь добр пожалуйста, посвяти нас в свои грандиозные планы хотя бы ближайших пяти лет.

— Тут нет никакого секрета! — я гордо поднял голову, — я стану великим мореплавателем, полководцем, политиком, как ты отец, только быстрее!

— Ха-ха-ха! — оба родителя не смогли сдержать смех и закатились так громко, что в комнату заглянули его охранники. Увидев, что взрослые смеются над надувшимся от неверия ребёнком, они удалились, оставив нас опять втроём.

— И вы мне крайне в этом поможете, если не будете ограничивать в средствах! — воинственно продолжил я, отбиваясь от объятий графини, которая в порыве умиления, стала меня обнимать и тискать.

— И сколько же вам нужно, великий полководец?! — смеющийся отец, лукаво на меня посмотрел.

— А сколько у нас есть? — на иудейский манер спросил я его, что вызвало ещё больше смеха.

— Много, у нас много денег, — устав смеяться, он опустился на скамью.

— Тогда разреши, хотя бы под присмотром матушки, тратить столько, сколько нужно для моего обучения! Почему я вынужден выпрашивать деньги у наших врагов?!

Тут он посерьёзнел и взгляд вернулся на плётку.

«Чую зря я ему об этом сейчас напомнил, — пронеслась в голове мысль, которую он тут же подтвердил».

— Кстати, да, ложись, — он показал жестом на свои колени.

— Энрико! — мама сразу забеспокоилась, подходя ближе.

Я безропотно лёг и принял пять ударов по филейной части, но поднявшись, спокойно спросил.

— Ну так что отец? Теперь мне можно будет тратить деньги?

Он хоть и не бил со всей силы, но моё поведение выбило его из изначального настроя. Он задумался и перечитав письмо, спросил.

— Я соглашусь при одном условии.

— Каком же?! — мои глаза сверкнули от радости.

— Вот это, шаг к примирению наших родов, — он покачал передо мной листом желтоватой бумаги, — двести лет вражды могут закончиться вашей свадьбой с его дочерью. Не будет больше убийств твоих родных из подворотни, внезапных отравлений на пирах, мир придёт в оба великих дома.

— Что ты хочешь? — его тон мне совсем перестал нравиться.

— Помолвка ваша сейчас, свадьба через шесть лет, — жёстко сказал он, глядя мне прямо в глаза, — вот будет твоя плата, за доступ к деньгам рода. Ты поможешь семье, и семья заплатит тебе за это.

— Энрико! Это слишком жестоко! Он ведь ещё ребёнок! — мама возмущённо бросилась ко мне, защищая собой.

Но я уже всё решил. Деньги, сейчас мне были важнее всего.

— Знаешь, я слышал одну притчу отец, — я вышел из-за спины женщины и встал напротив него, — которая как никакая другая подходит под этот момент.

— Ну же, удиви меня, — усмехнулся он, приготовившись слушать.

— Один султан как-то объявил награду среди своих подданных, что тот кто научит осла из его конюшен говорить, получит десять золотых монет. А если нет, то этому соискателю отрубят голову.

— И что? Нашёлся кто-то смелый или глупый, кто вызвался это сделать? — его заинтересовала моя история.

— Да, один философ забрал деньги, осла и пообещал вернуть его говорящим, ровно через десять лет, — я сделал паузу.

— И? В чём мораль притчи? — поторопил он меня, всё ещё не понимая.

— Десять лет большой срок, — сказал себе под нос философ за воротами дворца, — за это время может умереть либо осёл, либо султан.

У родителей сначала отпали челюсти, затем они истерично захохотали, даже громче, чем прошлый раз. Всхлипывая сквозь слёзы, глава рода, умоляюще простонал.

— Дьявол меня забери, Витале, постарайся пожалуйста, чтобы за шесть лет до твоей свадьбы, не умер хотя бы Франческо!

Я сделал непроницаемое лицо, что ещё больше насмешило их.

— Сегодня же расскажу твою историю во дворце дожа, — посмеиваясь и вытирая слёзы, он поднялся со скамьи, — прости, но мне и правда пора. Не знаю когда вернусь, но мне нужно быть в Константинополе. Деньги можешь брать у мамы, она точно не даст потратить тебе лишнего, как например это делают твои дяди.

Оба взрослых, обменялись понимающими улыбками.

— А когда ты ответишь им? — я показал на письмо в его руках.

— За меня ответит Контесса, — он передал бумагу жене, — всё обними меня и я пойду попрощаюсь с твоими братьями.

— Береги себя! — я обнял его за шею, а он в ответ растрепав мои волосы, направился к двери.

— Загляну к тебе позже, как провожу отца, — одними губами прошептала мне мама, уходя следом за ним.

Когда оба вышли, с моего лица пропала детская улыбка.

— «Ладно, хотя бы так, — в мозгу прокрутились мысли, остановившиеся на том, что мне давно пора завтракать и ознакомить своих рабов с их расписанием».

Собрав исписанные листы со стола, я направился вниз, в крыло прислуги. Слуги и служанки низко кланялись при встрече, когда я проходил мимо, я же искал охраняемые двумя вооружёнными охранниками комнаты. Открыв первую нужную дверь и увидев девушку, испуганно вскочившую с матраса на полу при моём появлении, я поманил её за собой пальцем, заводя во вторую, где более тесно набились мужчины.

— В общем так, — я посмотрел на них, чувствуя на себе внимательные взгляды, — зачитываю правила.

Подняв мной вчера написанный первый лист на уровень глаз, я быстро его прочитал, надеясь, что те кто понимал венето, переведут или хотя бы донесут смысл моего крайне простого послания:

— Не повиновение — десять плетей.

— Лень — десять плетей.

— Не подготовка к уроку — десять плетей.

— Тупость на уроках — десять плетей.

— Обучение меня не тому, что прошу — десять плетей.

— Вопросы? — я поднял голову.

Скептически настроенный норман, на ломанной латыни поинтересовался.

— А кроме плетей, что-то ещё будет?

— Да, возвращение на невольничий рынок, если будешь меня бесить. Это понятно?

Он нехотя кивнул.

— Ну и напоследок, тот кто серьёзно отнесётся к делу и будет полезен, получит вольную и десять шиллингов, — закончил я, передавая хилому студенту-французу кипу листов, — здесь расписание каждого, один за другим. Раздай и смотри не перепутай.

— Слушаюсь господин! — тут же склонился он в поклоне.

— С тебя и начнём тогда, как более понятливого, — я пошёл к двери и попросил стражей открыть соседнюю дверь, которую по моей просьбе переоборудовали в маленький учебный класс с единственной партой и восковыми табличками, на которых можно было писать. Переводить драгоценную бумагу, было перебором для обучения.

Встав за деревянную кафедру, юноша застеснялся.

— Начнём с латыни, я её хотя бы немного понимаю, и мы сможем нормально общаться, чтобы изучать другие языки, — помахал я рукой ему, чтобы тот приступал к обучению.

Тот сначала задумался, словно выбирая с чего можно начать, а затем стал пытаться упросить мне задачу, описывая междометия простым языком.

— Предупреждение первое! — я поднял один палец на руке, — и последнее. Ещё раз увижу или услышу, что ты пытаешься учить меня словно неразумного ребёнка, моментально получишь плети.

Тот в ужасе вскрикнул, но попытался исправиться, торопясь и сильно нервничая при этом. Собственно говоря так и началось моё обучение. Конечно, буквально через час, забывшись, он получил целиком заслуженное наказание, единственно я попросил слуг не бить в полную силу, всё же он был слишком хил с виду, а покупать второго раба с его навыками я посчитал слишком расточительным.

Наверно нужно ещё отметить, что плетей попробовали сегодня все, кроме старца китайца, поскольку его не за что было пороть. Он знал только свой язык и татарский, так что чтобы вообще просто подступиться к нему, мне требовалось для начала изучить русский, затем у этого же руса татарский и только после этого очередь пришла бы китайца.