Свести с ума дракона (СИ) - Росбури Анастасия. Страница 33

— И я тебя. Не сбегай только без ведома.

— Обещаю.

Розалин улыбнулась и крепко прижалась к отцу. Он сказал, что готов выслушать Филипа. Филип был жив! Ей не придется выходить замуж за непонятно кого. У них с Филипом может быть будущее. Только как он узнает об этом?

Мысли лихорадочно скакали в голове, пока она наслаждалась объятиями отца. Он не осудил, не стал настаивать на своем. Отец выслушал ее, принял ее желания и был готов дать им шанс. По крайней мере, он согласился выслушать Филипа и, ей очень хотелось надеяться, оставил мысли о его убийстве.

Розалин крепко прижалась к груди родителя и не желала выпускать. Отец хмыкнул ей в макушку и погладил по волосам. Он все понимал, и за это она любила его еще больше.

Глава 15

Розалин сидела в своем саду и с тоской смотрела на небо. Белые кучевые облака неспешно ползли по лазурной глади. Яркие лучи света играли на листьях акаций над головой. С куста на куст перелетали шумные воробьи.

Сердце сдавило в груди от тоски, и Розалин опустила лицо, уставившись на золотой браслет на своем запястье. Прошла уже неделя, как она вернулась домой. Она молилась всем богам, чтобы в небе промелькнула тень, закрыла собой солнце и, увеличившись, превратилась в прекрасного золотисто-желтого дракона, которому было отдано ее сердце. К сожалению, дни проходили, а Филипа все не было.

Почему он не летел за ней? Почему не хотел вернуть?

Не могла же она ошибиться в его чувствах. Не мог же он играть с ней. Не мог же отец оказаться прав, когда сказал, что дракон просто развлекался с пленницами.

Розалин поджала губы и зажмурилась, пытаясь сдержать слезы. Пальцы гладили агатовый узор на золотом браслете. Филип не был таким. Он прилетит. Он обязательно прилетит, чтобы забрать ее.

— Миледи, — одна из компаньонок робко появилась из-за раскидистого куста акации. Розалин вздрогнула, повернулась к ней, и девушка присела в глубоком реверансе, — К вам эта… Ну…

— Говори уже, — скривилась она, не припоминая, чтобы кого-то ждала. Будь это дракон, то за ней бы точно не компаньонка прибежала, да и переполох в замке поднялся бы нешуточный.

— Ну, ведьма, — округлила глаза в суеверном ужасе компаньонка и прижала надушенный платок к носу.

— Какая ведьма? — недоуменно нахмурилась Розалин и поднялась со скамьи, оправляя юбку.

— Страшная, — едва слышно прошептала девушка.

— Ой, иди уже, — скривилась Розалин и отослала ее взмахом руки, бросив вслед, — Пусть гостья подойдет сюда.

Компаньонка снова присела в реверансе и убежала.

Через несколько минут к фонтану в саду подошла высокая женщина, скрытая плотным дорожным плащом с низко накинутым капюшоном. Незнакомка почтительно поклонилась и подняла голову, словно прислушивалась. Затем она сняла капюшон и вежливо улыбнулась напряженно пялящейся на нее Розалин.

— Меня зовут Бригитта Мезей, миледи. Я преподаватель Салерновской Академии, — она расстегнула плащ, под которым оказалось короткое темно-синее платье длиной до колен.

Женщине на вид было лет сорок. Высокая, довольно худая, она оценивающе рассматривала Розалин перед собой. С чего компаньонка решила, что она ведьма, было непонятно.

Лицо незнакомки было довольно приятным. Высокие скулы, темные волосы и приятного медового оттенка кожа выдавали в ней южанку. Ткань, из которой была пошита опрятная одежда, стоила немало денег и продавалась только в Орастане. Купить такую за пределами самого большого королевства юга было невозможно.

— Очень приятно, мэтр, — Розалин присела в полагающемся по этикету реверансе. — Меня зовут Розалин Винце. Я дочь герцога Грондальского.

Женщина склонила голову, приятно улыбаясь. Ее прищуренные карие глаза снова скользнули по фигуре Розалин, одетой в платье, традиционное для аристократии центральных долин. Затем заинтересованный взгляд задержался на золотом браслете и вернулся к ее лицу.

— Я не хочу показаться грубой, но позвольте поинтересоваться, что привело преподавателя Салерновской Академии так далеко на север?

— Вы, моя дорогая, — усмехнулась мэтр и указала на скамью, — Вы позволите? Я на ногах с утра. Пока поднялась на замковый холм, думала, отдам душу богам.

Розалин кивнула и проводила гостью, усаживаясь рядом.

— Разве мы с вами знакомы? — она недоуменно нахмурилась, пытаясь вспомнить, встречалась ли с кем-либо из знаменитой академии прежде.

— Лично? Нет, — покачала головой мэтр и потерла колени, закрытые плотными чулками, — Как же хорошо вытянуть ноги, вы даже не представляете.

— Вы же не пешком сюда шли от самого Южного моря? — Розалин недоверчиво поджала губы, сдерживая улыбку.

— Нет конечно! — рассмеялась мэтр и подмигнула, — На драконе прилетела.

— Что? — Розалин ахнула и едва не свалилась со скамьи.

Подскочив на ноги, она подняла голову к небу, пытаясь рассмотреть единственного, кого действительно ждала. В пронзительной синеве все так же неспешно ползла белая вата облаков.

— Не на Филипе, успокойтесь, миледи, — мэтр посмеялась и загадочно прищурилась, — Значит, слухи правдивы.

— Какие слухи? — Розалин скрестила руки на груди, поворачиваясь к женщине.

— О том, что герцогская дочка сокрушалась по раненому дракону так сильно, что помутилась рассудком и пришлось отменить свадьбу.

— Это была необходимая ложь, чтобы не прогневать короля, — скривилась Розалин. — Я не сумасшедшая.

— Я вижу. Уж в признаках безумия я разбираюсь.

— Вы маг? — прищурилась Розалин, все еще не понимая, зачем мэтр приехала именно к ней.

— Я травница, — неопределенно пожала плечами она, — но могу помочь снять одно проклятие. Уж на это моих знаний и сил хватит.

— Вы говорите о проклятии Филипа! Откуда вы знаете?

— Мой отец был тем, кто проклял его. Я ненавидела его за это, — грустно улыбнулась мэтр. — Филип был очень учтивым и достойно себя вел. Многие могли бы поучиться у него выдержке и манерам.

Ее взгляд устремился к фонтану, и в карих глазах отразилась вина. Пальцы неосознанно затеребили кончик широкого ремня, на котором были закреплены кожаные перчатки и кошель.

— Мы познакомились двадцать пять лет назад в Салерно, когда он навещал друга. К сожалению, нам не повезло встретиться в тяжелые для него времена.

Розалин затаила дыхание, понимая, что вот-вот услышит ту часть истории, о которой Филип никогда ей не рассказывал. Она знала только, что он похитил дочь мага, но почему он это сделал, он так и не рассказал. Как и почему похищал других девушек. Смелости спросить у него напрямую, Розалин не хватило.

Мэтр тяжело вздохнула и подняла лицо к небу.

— У драконов с людьми сложные отношения. Даже Столетняя война не смогла этого исправить, наоборот, только усугубила ситуацию. Многие погибли в заключительных битвах как со стороны людей, так и со стороны драконов. Филип потерял всех своих родных на этой войне. В первые годы погибли его дяди, тети, кузены и кузины. За десять лет до ее окончания в сражениях сгинули его мать и старший брат. Филип тогда был слишком юн по меркам драконов и не мог в полной мере контролировать свое пламя, чтобы сражаться бок о бок с ними. Поэтому его отец запер его в логове, чтобы убедиться, что он останется в безопасности. В финальных сражениях еще один брат Филипа и их отец погибли. Так Филип остался совсем один — молодой и неопытный дракон в мире, разрушенном войной.

Розалин сжала похолодевшие пальцы на браслете и сглотнула горький комок, вставший поперек горла. Она даже не догадывалась о подобной участи, выпавшей на долю Филипа. Она даже не догадывалась, что он был настолько стар, чтобы застать Столетнюю войну!

— Он тебе не рассказал? — понимающе усмехнулась мэтр.

— Нет, — тихо отозвалась Розалин, пытаясь отогреть ледяные пальцы.

— Что ж, теперь ты знаешь и можешь представить, в каком отчаянии он находился, оставшись в полном одиночестве. К счастью, у него был друг среди южных драконов, который не позволял ему замкнуться в себе. А затем нам не повезло познакомиться с ним. Мы быстро сдружились, но я никак не ожидала, что он решится похитить меня. Идя на поводу у своего молодого горячего сердца, Филип совершил поступок, о котором потом пожалел. Вернуть меня домой он не успел — отец пришел за мной. Он не стал меня слушать и практически убил Филипа. К счастью, отец внял моим мольбам в последний момент и оставил его в живых, хоть и подарил очень неприятное проклятие.