В поисках памяти (СИ) - "Элсэртис". Страница 70

— Беренвар умом не блещет, сам рано или поздно отвлекся бы.

— Между прочим, он мог меня убить, — напомнила о себе Ксариэль.

— Никого бы он не убил, — Клэйрохс развернул своего волка к еле заметной на сухой земле тропке. — И вообще, хватит об этом. Мы подъезжаем к рудникам эваплатоса.

— Не люблю я эти рудники, — Ксариэль поежилась в седле. — Жаль, что нельзя проехать в Ковахо́н напрямую, минуя все эти раскопки.

Элмио бросил взгляд по сторонам. Изрядно поредевший лес закончился за следующим холмом. Деревьев на пути совсем не осталось. Теперь из растительности кругом виднелась только жухлая трава и не крупные кустарники. Зато вместо обильной зелени к общему пейзажу добавились каменистые уступы и торчащие из земли скалы. Постепенно почва становилась все грубее и суше. Трещины и довольно крупные разломы, встречающиеся около дороги, уже стали обыденностью. В сухом воздухе витала пыль, однако погода в этой лишенной влаги местности на удивление стояла довольна прохладная. Солнце все время пряталось за тучами, ничего не грея и толком не освещая.

Со временем на горизонте безжизненной пустоши среди одиноких скал стали вырисовываться неровные нагромождения пирамидальных форм, явно неприродного происхождения. Сложенные из сухой глины и тяжелых валунов, они выглядели так, будто камни вперемешку с землей долгое время стаскивали в кучу, а затем просто бросили на произвол судьбы. Рядом с этими рукотворными завалами на земле виднелись огромные впадины — шириной почти в десять метров и не меньше шести глубиной. Рассматривая их ровно срезанные края, можно было заметить, что почва здесь практически вся состояла из глины, песка и каких-то твердых пород. Сразу же становилось ясно, почему деревья и крупные кустарники предпочитали в таких условиях не расти.

Еще чуть дальше ям в земле стало больше, но теперь они уже не были заброшены. В них в поте лица трудились одетые в лохмотья духи, снабженные кирками и лопатами. На их ногах отчетливо виднелись тяжелые невольничьи кандалы. Рядом с каторжниками, в роли надзирателей, ходили странные фигуры, закутанные с ног до головы в грязные серые плащи с капюшонами или бесформенные длинные накидки. Они изредка косились на проезжавших мимо путников, но подойти и заговорить не решались.

Элмио не сразу понял, что все до единого надзиратели были шевиеры. Под беспорядочно намотанным тряпьем, хорошо скрывающим волосы и лица, их выдавали лишь непомерно длинные руки, иногда выглядывающие из-под плащей. Периодически кто-нибудь из надсмотрщиков подходил к работающим духам, выбирал из группы одного и тут же хватал крепкими ладонями за шею. Узник из-за этого еле слышно вскрикивал, но не сопротивлялся. Жилистые руки шевиера тем временем наполнялись слабым свечением из-за текущего по ним потока отобранной у каторжника высокой плазмы. Когда процедура завершалась, пленник после пары пинков снова возвращался к работе, а надзиратель вынимал из заплечной сумки маленький прозрачный саликсард и наполнял его полученной энергетической субстанцией.

— Зачем они это делают? — шепотом спросил Элмио, заметив, что Ксариэль тоже наблюдала за надзирателями. — Какой смысл у узников отбирать высокую плазму? Разве не проще было бы добывать эваплатос при помощи магии?

— Во-первых, любой дурак сбежал бы из этого гиблого места, если бы мог использовать магию. Здесь ведь не по доброй воле работают, — Ксариэль с отвращением взглянула на глазевших в ее сторону каторжников. — А, во-вторых, чтобы обработать эваплатос, как раз нужна высокая плазма. Забирать ее у осужденных — это двойная выгода.

Клэйрохс, тем временем, проехал вперед и, остановившись возле одного шевиера, о чем-то заговорил с ним. Что именно они обсуждали, расслышать не удалось, да и Элмио в данный момент больше интересовал необработанный эваплатос, который каторжники складывали в небольшие тележки. Правда, за пылью, окутавшей бурой дымкой места раскопок, разглядеть его как следует, увы, не получилось.

— Эй, красавица! — внезапно раздался чей-то хриплый голос из очередной глубокой впадины, надзиратели которой были чем-то отвлечены. — Увигелис, я к тебе обращаюсь!

Ксариэль, не оборачиваясь, ударила ногами уставшего волка в бока, пытаясь заставить его идти быстрее.

— Думаешь, раз красивое личико, можно от собрата по расе нос воротить? — грязное беззубое лицо с коричневыми от пыли волосами и бородой показалось из ямы.

— А ну, закрой свой рот! — Ксариэль собрала горящий энергетический сгусток в правой руке. — В воины совета не за красивые глаза берут!

— А за какие берут? — нагло отозвался узник. — За такие, как у тебя, прелесть моя?

Элмио, который уже собирался влезть в словесную перепалку, вдруг задумался над этой фразой.

— Ты его знаешь, что ли?

— Были знакомы, лет так двадцать назад, — неохотно пояснила Ксариэль, когда они уже отъехали на приличное расстояние от раскопок. — Тут прозябает столько всякой мрази, которую мы, воины совета, когда-то ловили, что всех и не сосчитать. Именно поэтому я ненавижу проезжать через такие районы.

Клэйрохс махнул им рукой, показывая, чтобы они ехали в его сторону. Увигелис с готовностью развернула волка и заставила прибавить шагу. Она каким-то образом умудрялась управлять им одними ногами. Казалось, сидящий впереди Элмио, из-за которого у нее не было доступа к поводьям, ей ничуть не мешал.

— Придется ехать этой дорогой, — капитан указал в сторону небольшого склона. — Возле Ковахона опять река изменила свое русло. Видимо, близко к ней делали раскопки.

— Ничуть не удивительно, — Ксариэль с неприязнью фыркнула. — Эти диллуры жадные, как голодные собаки.

— Да уж, — усмехнулся Клэйрохс. — Хорошо подмечено. Правда, насколько я понял, проблемы здесь не только с рекой. Тот надзиратель намекнул мне, что мы выбрали не лучшее время для покупки пурпурных ящеров.

— А почему на рудниках все надзиратели шевиеры? — не уловив суть шутки про голодных собак, отвлеченно поинтересовался Элмио. — Это что, какая-то особая традиция? Или просто с такими ручищами, как у них, легче высокую плазму отбирать?

— Да нет, все намного проще. Драгоценные металлы, такие как эваплатос, практически всегда добываются у самых границ между Империей Духов и территориями Исилла́р Хо́нмра — так называются разрозненные островки земли в нашем тонком мире, принадлежащие диллурам, — начал объяснять Клэйрохс. — А шевиеры, хоть и живут на территории Империи Духов, не считают себя ее гражданами. Они всегда держатся особняком, не носят амулеты мантхарна и все свои поселения объявляют независимыми. Зачастую они даже пользуются особым покровительством Исиллар Хонмра, но чаще сохраняют нейтралитет между духами и огненокровными. Поэтому им достаточно легко выступать в роли посредников в вопросах финансов и торговли. Эваплатос — основной из драгоценных металлов в тонком измерении. Им, в качестве денег, пользуются все. В конечном итоге, это весьма удобно, чтобы его добычу контролировал единый народ, который в одинаково хороших отношениях, как с нашей империей, так и с диллурами.

Когда капитан закончил с объяснениями, они снова двинулись в путь.

Примерно через два часа неспешного волчьего шага в пустынной местности, по которой они ехали, стало не по-утреннему жарко, и впереди, в проступающей между скал низине, показался Ковахон. С виду это был и не город вовсе, а что-то вроде сооруженного на временной основе лагеря возле пограничного поста. Все в нем было сделано из огромных валунов и глины. Ландшафт выглядел скудным и пустынным. Последние признаки растительности давно остались позади.

Когда Элмио увидел разлившуюся реку, про которую говорил капитан воинов совета, то сразу же сообразил, почему температура воздуха так резко подскочила, и поблизости не растет ни травинки. Раскаленная магма выходила на поверхность и спокойно текла возле дороги, омывая и отшлифовывая оплавленные берега узкого русла.

Золотые волки трусливо поджимали уши и боялись подходить к такому «водоему» ближе, чем на пять метров. Проехать из-за этого становилось довольно сложно, ведь с другой стороны от реки стояла большая скала, превращая дорогу к Ковахону в узкую тропу. В итоге с волков пришлось слезть и вести их под уздцы. Когда же они, наконец, обогнули растекшуюся лаву и снова взобрались на своих уставших ездовых хищников, показались и первые жители здешних мест.