Звезда Севера (СИ) - Норт Вероника. Страница 18

— Я никому не нравлюсь, — отшутился Эрон.

— С каких пор ты себя не контролируешь? — Садовник выразительно покосился на его руку. — И выглядишь так, будто не спал всю ночь. Кошмары снятся? Голова часто болит?

— Со мной все нормально, — солгал Эрон. — Я просто устал, прекрати причитать.

Какое-то время они сидели молча, и садовник задумчиво покачивал головой, барабаня пальцами по столу, будто решал мысленно сложную задачу и что-то прикидывал в уме.

— Не у одного короля траур, — наконец проворчал он. — Не слишком ли тяжелую ношу он…

— Достаточно, Нэссор, — устало перебил его Эрон, — не переходи эту границу, не вынуждай меня говорить то, что ни тебе, ни мне не понравится.

Нэссор поджал губы.

— Простите, ваше высочество, — сказал он сухо.

Ваше высочество. Всего два слова, но они встали между ними стеной, которую больше никогда не перешагнуть.

— Конечно, кто я такой, чтобы судить короля, — добавил Нэссор и начал убирать со стола.

Закончив, он вытер руки старым полотенцем и достал с одной из полок небольшой глиняный сосуд.

— Вот, для твоей руки. Я добавил туда холодного корня, быстро поможет снять боль.

— Ты точно не передумаешь?

— Точно. Но ты заглядывай почаще.

Не было смысла спорить, поэтому Эрон принял мазь и поднялся. Он знал, что эта встреча останется между ними, но видел озабоченность, промелькнувшую в глазах старого друга. Это одновременно трогало и расстраивало.

— Спасибо.

— Надеюсь, больше она тебе не понадобится, — сказал садовник многозначительно. — Ваше высочество.

— Я тоже надеюсь, — честно ответил Эрон и покинул дом.

Когда он вернулся в ее спальню, балдахин кровати был задернут со всех сторон, словно она пыталась спрятаться, отгородиться от мира. Осколки и беспорядок уже убрали, но в воздухе еще витал запах белых роз.

Эрон осторожно отодвинул ткань. Эви спала, свернувшись на боку и обняв подушку, как будто искала в ней утешения. Он присел на край.

— Мне очень жаль, — тихо сказал он.

Ее лопатки едва заметно сдвинулись от напряжения, и стало ясно, что она не спит. Эрон протянул руку, но так и не решился дотронуться, заметив, как ее плечи вздрагивают.

Он вздохнул и вышел из комнаты.

Глава 9

Приход Эрона среди ночи окончательно разбередил ее душу, и Эви никак не могла уснуть. Запах роз действовал на нервы, а от горьких мыслей не было лекарства, поэтому, проворочавшись до самого рассвета, она не выдержала, наспех оделась в полутьме и сбежала в сад.

Небо серело с востока, но ночные обитатели сада еще не собирались уходить на покой. Что-то шуршало и возилось в кустах, пугая ее, и Эви успокаивала себя, что это всего лишь ежи и ящерицы. Двигаясь по наитию по прямой, в сторону севера, она миновала ухоженные клумбы и стройные ряды фруктовых деревьев, и углубилась дальше, едва не заблудившись среди кустов и живых изгородей.

Наконец, перед ней показался обрыв. Эви вдохнула полной грудью и обхватила себя руками. Слезы снова навернулись на глаза, только на этот раз от злости на саму себя. Беспомощная дура. Как легко она сломалась после первого же испытания, как быстро сдалась. А ведь до того момента она считала себя умной и свободной женщиной, достойной представительницей рода.

Как она могла возомнить себя такой, если первый же мужчина, применивший к ней силу, в считанные минуты подчинил ее своей воле? Хотя, если подумать, Эрон был не первым. Ивар — приемыш отца, что рос с ней под одной крышей — запросто намотал ее косу на кулак и отымел, как какую-то распутную девку в кладовке. И она послушно стерпела, оправдывая это тем, что он ее будущий муж. Дважды!

Но разве он не должен был сначала попросить ее руки и дождаться свадьбы? Почему все считали, что их брак — нечто само собой разумеющееся? Почему ее мнения никто не спрашивал? Разве она не дочь конунга? Разве она не достойна уважения и почтительного отношения?

Дрожа от утреннего холода и осознания своей никчемности, Эви стояла в нескольких шагах от края, чувствуя, как внутри поднимается волна протеста. Она отказывалась смиряться с судьбой и желала свободы еще больше, чем раньше, чтобы наконец стать хозяйкой своей жизни.

Вытерев остатки слез и расправив плечи, она повернулась в сторону рассвета, когда на границе открытой площадки кто-то появился. Эви вскрикнула и отскочила к обрыву.

— Не бойтесь, прошу вас, — воскликнул мужчина, поднимая руки. — Я всего лишь садовник. Я только вышел и сразу же хотел уйти, чтобы не напугать вас, но не успел, простите.

— Я… я не ожидала здесь кого-то увидеть.

Эви отошла на безопасное расстояние от обрыва, и мужчина, вздохнув, опустил руки. На нем была скромная одежда без украшений, на плече висела сумка с травами и фруктами.

— Я уж думал, что встретил призрак девы Айвэр. — Он улыбнулся, и на загорелом лице проступили морщинки.

— Девы Айвэр?

— Да, была такая в легендах. Простолюдинка, что покорила сердце принца Эйса, но не ответила ему взаимностью. За это он обратил ее в лед, а его самого больше никто не видел.

Эви мысленно посмотрела на себя со стороны — бледная кожа, распущенные голубые волосы и серое платье — и тоже невольно улыбнулась. Она и правда могла выглядеть, как призрак или фигура изо льда.

— Меня зовут Нэссор, госпожа. Я живу здесь, занимаюсь садом.

— Я… — Она не знала, как теперь должна представляться, и запнулась на мгновение. — Меня зовут Эви.

Садовник предложил проводить ее обратно, и Эви не стала отказываться. Пока она размышляла, заметил ли он следы ее слез, мужчина, то и дело останавливаясь и поправляя очередной побег или срезая подсохшую ветку, беззаботно болтал то с ней, то с растениями, и она не всегда понимала, к кому он обращается. Проводив ее до ступеней, он указал в сторону северо-запада:

— У меня домик там, заходите на чай как-нибудь, я всегда рад гостям.

На этом они попрощались.

Спустя неделю Эви сидела в беседке в саду и читала легенду об эфрийской принцессе Элли. Легкий ветерок трепал волосы, издалека доносились уже привычные крики стрикстеров, носящихся у скалы каждое утро. Они взмывали до самого обрыва, зависали ненадолго, взмахивая своими крыльями, переливающимися на солнце всеми цветами радуги, а затем, сложив их, ныряли вниз, прорезая воздух, точно стрелы.

Сбросив сандалии, Эви задрала ноги на широкую скамью и, откусив от сочного яблока, погрузилась в историю воительницы, пожертвовавшей престолом ради любви к вражескому разбойнику.

— Госпожа, — голос рабыни выдернул ее из грез. — Нэссор спрашивает, не нужно ли вам чего?

— Нет, спасибо, Морэн, я почитаю еще немного, ты иди.

С Нэссором они больше не болтали, и на чай Эви так и не зашла, потому что постеснялась. Но, гуляя по саду, она всегда желала ему хорошего дня, когда видела неподалеку, или приветственно махала рукой. Один раз он прислал ей в комнату букет необычных цветов — те схлопывались от шума, как крылья бабочки, и потом приходилось несколько минут сидеть в абсолютной тишине и ждать, пока они робко раскроют свои темно-фиолетовые лепестки с нежным золотистым узором по краям. А сегодня Эви получила небольшую корзину с фруктами. Яблоко оттуда она задумчиво грызла сейчас, отложив в сторону надоевшую книгу.

С той ночи Эрона она не видела, и постепенно страх, что он снова призовет ее, немного утих. Свернулся как зверь в безопасном укрытии и забылся тревожным сном. Видимо, в эти дни у принца были дела поважнее, чем мучить ее.

Мне очень жаль…

Что он имел в виду, когда сказал это? Все сразу, включая плен, шантаж и сделку? Или только тот злополучный вечер?

Чувство вины, сквозившее в его голосе, немного смягчило ее сердце, к тому же, она назвала его ублюдком, и осознавала, что поступила ужасно. Не так ее воспитывал отец. Не учил оскорблять людей за их происхождение. Для него все дети были как родные, и он заботился об их будущем, каким бы печальным не получился итог. А Эрон ведь не виноват в том, что король не женился на его матери.