Звезда Севера (СИ) - Норт Вероника. Страница 37

Тревожные голоса дельфинов отдаляются во все стороны, и Эви мечется на месте, не зная, куда плыть. Но, когда из темноты внизу ей навстречу поднимается что-то огромное, черное, она изо всех сил плывет вверх — ей нужно успеть вынырнуть. Успеть выбраться на поверхность.

Вокруг ноги обвивается что-то холодное, скользкое. Эви беззвучно кричит, дергая всем телом, извивается, пытаясь высвободиться. Но оно обхватывает ее талию, опутывает руки, тащит на дно. А потом скользкое щупальце касается шеи и затягивается удавкой…

Эви села, беззвучно ловя ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, и хватая себя за шею.

— Все в порядке, — голос Эрона подействовал на нее отрезвляюще. — Это сон. Тебе приснился дурной сон.

Он коснулся ее запястья, осторожно отводя его от шеи, но от холодного мокрого прикосновения ее снова объял страх, и Эви отдернула руку.

— Прости, я был в саду. Только что вошел.

Она заметила, что в его темных волосах поблескивает вода, и несколько капелек застыло на лбу. Дождь все еще мерно шуршал за окнами.

— Долго я спала? — хриплым шепотом спросила она, просто чтобы не молчать.

— Совсем немного. — Он влил в стакан с водой несколько капель из маленького флакона, взболтал и протянул ей. — Нэссор передал. Для твоего горла.

Воспоминание о том, что случилось с ее шеей, срикошетило между ними, но Эрон не отвел глаза.

Эви села повыше и взяла стакан, но не стала пить, хотя горло все еще саднило. Забинтованные исцарапанные пальцы с сорванными ногтями чесались от заживляющей мази. Ребра болезненно ныли. Она знала, как выглядит. Видела свое отражение в зеркале несколько часов назад. Бледная, с запавшими щеками, с широкой темной полосой вокруг шеи. И она уже не хотела забывать.

Невысказанное росло и ширилось между ними, становясь почти осязаемым.

— Что с Морэн? — наконец нарушила тишину Эви.

На несколько секунд на его лице застыл вопрос, а затем он ответил:

— А, ты о той своей рабыне…

— О своей рабыне? О той? — переспросила Эви, не веря своим ушам. — Ты что, даже не помнишь, как ее зовут?

Она скривилась от отвращения и покачала головой.

— Дэрби ударил ее по голове, но с ней уже все в порядке. Кажется, ее пока заперли. Прости, ты была больна, и я даже не думал о ней.

— Не думал? — Эви сжала стакан с такой силой, что костяшки побелели. — Ох, боги, ваше отношение к женщинам… это просто… — Не находя слов, она отвернулась.

— Я понимаю, что эта девушка была тебе подругой…

— А тебе любовницей, — вставила она.

— И… Что? — он осекся.

Эви повернулась и посмотрела ему в глаза.

— С которой ты был в тот день, когда… Когда ты… — голос предательски сорвался, и она сделала глоток.

Во рту разлился приторно-горьковатый вкус лекарства, но болезненное ощущение стихло. Жаль, что нельзя было сказать то же о ее душе.

— Так это была она, — устало пробормотал Эрон. — Эви, я же не знал…

Последняя надежда, что Морэн солгала и между ними ничего не было, разрушилась, как замок из песка, смытый приливной волной. Эрон потянулся к ее руке, но Эви отстранилась.

— Уходи, Эрон, — прошептала она дрожащими губами. — Оставь меня.

На глазах закипали горячие слезы.

— Давай поговорим…

— Уходи! — закричала она. — Убирайся!

Тяжело вздохнув, он встал и подошел к двери, взялся за ручку.

— Мы поговорим, когда ты успокоишься и будешь к этому готова, — его голос был каким-то безжизненным и пустым, но то, как он держался, как распрямились его плечи и окаменело лицо, выдавало в нем сильнейшее напряжение.

Как будто Эрон боролся с желанием причинить ей боль. Словно всего, что он уже сделал, было мало, чтобы причинить ей боль.

Едва дверь за ним закрылась, Эви зашвырнула в нее стакан. Осколки разлетелись, как кусочки льда, пронизывающие ее сердце. Она скомкала одеяло и закрыла глаза. Хотелось кричать.

Лучше бы она разбилась о камни, и ее тело смыло в море…

Глава 20

Эрон проснулся от раската грома и шума дождя. Ти-рэм сонно чирикнул со своего гнезда, комнату осветила новая вспышка, и раздался оглушающий грохот. Снаружи бушевала настоящая буря. Вода лилась бесконечным потоком, ветер завывал, как обезумевшее животное, бросаясь на окна.

«Эви», — подумал Эрон.

Ей становилось лучше, когда утихомиривалась стихия, и в последние несколько дней моросил лишь легкий дождь, поэтому казалось, что беда уже позади. Но теперь боги неистовствовали так, как никогда на его памяти.

Эрон отбросил одеяло. В комнате было холодно, сырость проникла отовсюду. Он вышел в смежную комнату. В голове мешались обрывки мыслей. Из-за грозы было неясно, ранее утро сейчас или глубокая ночь.

Эрон открыл дверь в ее спальню, сквозняк затушил свечу, но в тот момент, когда крошечный огонек поглотила темнота, длинная вспышка осветила пространство, запечатлев перед глазами четкую картину.

Эви стояла у кровати, одной рукой держась за столбик, другую прижимая к низу живота. Лицо искажено от испуга. На длинном светлом платье, в котором она спала, расплывалось темное пятно от пояса до подола.

Он бросился к ней и подхватил на руки, едва заметив, как по его телу разлилось тепло, и в комнате стало светлее, и как сгущались в полумраке длинные, мерцающие вихри. Они материализовались в пространстве, словно дым, обретающий плотность. Одно уже дергало за шнурки, вызывая рабов, другие вились по комнате и постели, подтягивая одеяло.

— Тише, — пробормотал Эрон, укладывая Эви на кровать, — все будет хорошо. Сейчас мы пошлем за Нэссором.

Она вцепилась в его руку и простонала:

— Ребенок… Я теряю нашего ребенка.

— Мне жаль, — прошептал Эрон, но раскат грома заглушил его слова.

Он обнял ее, прижал к груди и прикрыл одеялом, чтобы согреть. Она дрожала, уткнувшись холодным липким лбом в его плечо. Ему хотелось забрать ее боль, утешить ее как-то, помочь. Но он знал, что не может. Боги в конце концов забирали свою плату.

В комнату вбежала рабыня, которую он видел в день, когда Эви очнулась.

— Госпожа, — торопливо позвала она, но при виде него завизжала и выронила лампу.

Эрон поймал лампу потоком темной энергии и водрузил на стол. Девушка попятилась в дверях, прижав ладонь ко рту, с расширенными от ужаса глазами.

— О М-матерь Великая, п-п-пощади, — пробормотала она, вцепившись в дверной косяк, как будто боялась, что если отпустит его, то убежит.

— Беги в сад, — приказал Эрон. — Позови Нэссора, скажи, что твоя госпожа теряет ребенка.

— Ребенка, — повторила она, безвольно опуская руки.

— Быстрее же, ну!

Рабыня пришла в себя и тряхнула головой, будто сбрасывая морок.

— Да, в-ваше высочество, я мигом.

Она пробежала через комнату, стараясь держаться подальше от кровати, и выскочила в сад, прямо под потоки ледяной воды.

— Ну вот, — сказал он, — помощь сейчас будет.

Эви застонала, сжимая его запястье, и пробормотала что-то нечленораздельное. Дождь за окнами и не думал утихать. Буря набирала силу.

Когда пришел Нэссор с одной из своих помощниц, вихрящиеся потоки уже исчезли — Эрон убрал их легко, будто всю жизнь ими управлял. Будто дар был частью его тела с рождения, хоть и бесплотной.

Увидев лекаря, Эви вывернулась.

— Я хочу… чтобы ты ушел, — сказала она.

— Ты будешь только мешать, — согласился Нэссор.

Эрон не стал спорить. Ему пришлось снова выйти в смежную комнату и ждать — безучастно. Он зажег лампы, заметил кровь на руках и выругался. Зачем ему этот проклятый дар, если из-за него столько страданий? Снова и снова.

Когда в дверь заглянула встревоженная мать, он кивком пригласил ее войти.

— Гроза опять разыгралась, — пояснила она, — я испугалась. Решила проверить, как она…

— Она теряет ребенка, — сказал Эрон.

Мать вздохнула и, положив руку на его плечо, погладила сочувственно, но он отошел. Ему хотелось только одного — чтобы все закончилось как можно быстрее, и жизни Эви ничего не угрожало. Чтобы эти проклятые боги наконец насытились и оставили их в покое, не вмешиваясь больше в их жизни и судьбу.