Звезда Севера (СИ) - Норт Вероника. Страница 50

Когда на второй раз они остановились на вынужденный привал, он указал ей в сторону долины, посреди которой лежало большое озеро, поблескивающее темной гладью воды под выглянувшим на минуту солнцем. На противоположном берегу у подножия холма сгрудились несколько необычных ступенчатых зданий из голубовато-белого камня, утопающих в буйной зелени. А по краям тянулись ряды небольших аккуратных полей и виноградников.

— Эфрийская обитель Матери, — сказал Эрон. — Земли на том берегу принадлежат жрицам, и мужчинам туда вход запрещен. Но если хочешь навестить их, мы можем сделать крюк, — предложил он. — Ты вроде подружилась с одной из них. Нэн, кажется.

Эви раздумывала с минуту, разглядывая странные здания. Они с Нэн расстались не на дружеской ноте, да и Эви не испытывала желания оказываться в священной обители чужих богов. Это все равно что предавать своих.

— Нет, — ответила она. — Не хочется терять время. И погода в любой момент может испортиться, не хочу потом застрять далеко от твоего дома.

Дома. Едва это слово сорвалось с губ, как Эви испытала множество смешанных эмоций — от горечи до предвкушения. Она даже не видела юго-западного имения, но поняла, что для Эрона оно является домом, и это чувство словно передалось ей по незримой связи, что установилась между ними в дороге и крепла с каждым днем.

Принц улыбнулся и, кажется, облегченно вздохнул, поняв, что в храм ехать не придется. Они сидели на плаще, заботливо расстеленном Эроном на траве. Несмотря на день и солнце, иногда проглядывающее между тучами, земля была сырой, и холод камней ощущался даже сквозь одежду и ткань плаща. Воздух становился прозрачнее, но Эви радовалась приближению зимы. Она была не создана для жаркого климата и боялась представить, каково жить на юге Акроса или в центре, где нет доступа к морю и прохладному бризу.

— Я читала, что подобные храмы есть в каждом из пяти королевств Акроса, — сказала она. — Они одинаковые?

Это был не способ заполнить неловкую паузу и не попытка сменить тему. Они просто говорили.

— Да. Каждый год они отрывают от родных семилетних адепток из высших рингов и каждый год выпускают семнадцатилетних девушек, не приспособленных к жизни в миру, — судя по голосу, Эрон не одобрял происходящего. — Неудивительно, что многие через год возвращаются обратно.

— А храмы Отца у вас есть?

— Есть один храм, но жрецы огня живут обособленно, и к ним не так просто попасть. Южнее Ярленда есть острова, на одном из которых расположен потухший вулкан. Там они и обитают. Никогда их не видел.

В ее мире не было жрецов как таковых. Люди свободно молились всем владыкам в зависимости от ситуации и личных предпочтений, а следить за проведением основных обрядов назначали кого-нибудь из достойных. В каждом борге жили свои служители, но едва ли их обычная жизнь чем-то отличалась от жизни других людей.

Эви вздохнула. Разговор сошел на нет, но молчание было приятным. Она положила голову на плечо Эрона и уловила едва заметное движение потока вокруг себя, похожее на измененный по плотности воздух с пробегающими полупрозрачными искрами — он уже умел контролировать его силу и концентрацию, и сейчас лишь поддерживал слабый фон. Чтобы согреть ее? Или это было сродни объятию? Она не знала, но почувствовала себя уютнее. Словно в теплом коконе.

— Не хочу, чтобы тебя съели местные комары, — пояснил Эрон.

Эви тихо рассмеялась и потерлась щекой о ткань его рукава.

***

Спустя еще час пути небо потяжелело, и первые редкие капли упали на дорогу. Лошадь, везущая повозку, в которой ехала Эви, захромала.

— Господин, мы не успеем до ночи добраться до владений купца, — встревоженно сказал Рушэн, один из верных людей Эрона.

Он слыл шутником и умел смеяться даже на войне, но сейчас между его темными бровями пролегла морщинка, и на лице отразилась неприкрытая озабоченность. Эрон взглянул на небо и был вынужден согласиться. Дождь вот-вот собирался зарядить в полную силу, а застрять в темноте под ливнем посреди дороги — не лучшая перспектива.

— Разбивайте лагерь, — приказал он.

Когда нашли подходящую поляну неподалеку и установили шатер и палатки, моросило уже вовсю. Эрон буквально кожей ощущал нарастающее вокруг напряжение, а вдоль позвоночника то и дело пробегало тепло, расходящееся по телу тревожным покалыванием. Его чувства обострились. Поток был готов вырваться на свободу в любую минуту, и он впервые за много дней контролировал его и каждую эмоцию, будто еще не свыкся с даром. Что-то назревало, но Эрон, вглядываясь в стремительно сгущающуюся темноту, никак не мог понять, что именно.

Его нервировала близость горной полосы, разделяющей Эфрию с Инией, и лес на другой стороне дороги, который мог скрывать множество опасностей. Но казалось, дело не в диких животных или разбойниках — с этим он справится, Эрон был уверен. Казалось, грядет нечто иное… Нечто необъяснимое и пугающее.

«Неужели боги снова гневаются?» — размышлял он, вслушиваясь в приближающиеся раскаты грома, гулким рокотом доносящиеся из-за гор.

Эви стояла у выхода из шатра и смотрела во влажную блестящую тьму, обхватив себя за плечи. «Она тоже чувствует», — подумал Эрон. Он подошел к ней сзади, обнял, и покалывание в пальцах моментально утихло. Одна ее близость успокаивала его, дарила контроль.

— Все хорошо?

Ее волосы пахли дождем и мокрой листвой. Кожа была холодной, и Эрон накрыл ее плечи своим плащом.

— Просто вспоминала те дни, когда… тоже шел дождь.

Дни, когда они потеряли ребенка.

Эрон прижал ее к себе, пытаясь согреть, защитить от призраков прошлого, дать ей хоть какую-то уверенность в сегодняшнем дне. Они были из разных миров, но оба потеряли так много, что казалось, терять им больше нечего, кроме друг друга… Ее тоска проникала в него, как яд. Эви была оторвана от родных земель, от всего, что ей дорого, и ее невыразимое одиночество иногда было таким острым, таким пронзительным, что у него сжималось сердце. От беспомощности. От невозможности ей помочь.

Он тоже лишился многого, чтобы получить свой проклятый дар. Брата, близкой подруги, свободы выбора и неродившегося ребенка… Но мысль о том, что он может лишиться и ее, девушки с глазами цвета моря, сводила его с ума.

— Я не хочу тебя потерять, — прошептал он ей в волосы, и она вздохнула, сжав его руку.

Но ничего не ответила.

Эрон развернул ее лицом к себе, заглянул в глаза.

— Я знаю, о чем ты грезишь, Эвелин из рода Эстер. О свободе, которой лишилась. О возможности выбирать свою судьбу. О том, что все могло быть иначе.

Ее ресницы затрепетали и опустились. Он стер слезинку с ее щеки. Холодную, как дождь за пределами их шатра.

— Но иногда я думаю, — продолжил он, — что из нас двоих ты свободнее.

Она снова промолчала, только губы дрогнули в легкой гримасе.

— Я знаю, ты принадлежишь мне, но здесь, — Эрон положил руку ей на грудь напротив сердца, — ты свободна.

Он чувствовал, как оно бьется под его ладонью, сильно и часто. Сердце, что никогда не будет принадлежать ему целиком.

— А я свободный человек и даже принц, но здесь… — Он взял ее за руку, поцеловал холодные пальцы и приложил их к своей груди. — Я весь твой.

Ее блестящие от слез глаза широко распахнулись, и Эви едва слышно выдохнула:

— Эрон…

Он знал, что следующее признание тоже останется без ответа, и все же произнес:

— Я тебя люблю.

Но она ответила. Нежно дотронулась до его лица, обвела контур подбородка кончиками пальцев и прошептала:

— А я люблю тебя, Эрон.

Поток, рассеявший тьму вокруг них, не имел ничего общего с разрушительной силой. Это был триумф. Свет. И чистое счастье.

Глава 28

Эви проснулась от порыва сырого ночного воздуха, скользнувшего по ее лицу и волосам. В их шатер кто-то вошел, и она приподнялась на локте, прижав одеяло к груди. При виде высокого мужчины и двух его вооруженных арбалетами спутников сердце сковало тревогой, и остатки сна улетучились.