Наследие проклятой королевы (СИ) - Осипов Игорь. Страница 78

— Но ведь проклятая королева сама мертва, — обиженно произнёс потеряец. — Ты меня обманываешь.

— Но дух ее жив и я знаю, где ее обитель.

Потеряец сорвался с места и убежал во тьму, но вскоре вернулся и встал перед дементэ.

— Зачем тебе наш Хо?

— Я помогу вашему богу вернуться, а он поможет мне справиться с моими врагами…

Глава 24. Бочка меда и бочка дёгтя

Катарина летела по улочке Пустополя, окрылённая счастьем. Какой же это был красивый город. Добрые люди, радостные дети, улыбчивые торговки и даже стража незлобная. Всё яси. И она теперь такая же, как и остальные люди, и тоже имеет право на свой кусочек этого самого счастья.

Право быть обычной. Право быть нужной. Право быть любимой.

Катарина летела, ибо нужно было сделать многое, а письмо маме — лишь первый шаг. До ответа будет всего четыре-пять дней, и нужно многое купить.

Юрий плёлся сзади и зевал. Он этой ночью сперва долго ворочался в кровати, а потом пробурчал «бегут впереди паровоза, я, может, хочу долгого конфетно-букетного периода», а после добавил непонятное слово, звучащее как-то вроде «ку-сим», и начал задавать вопросы: много ли зарабатывают маги? Не будет ли инквизиция пытать, если он атеист? Нужно ли ставить в паспорте прописку Керенборга? Нужна ли как-нибудь виза? Что делать на свадьбу?

Катарина не сразу поняла, что это что-то вроде подорожных и гильдейских грамот. А про «кафетно-бакетный период» уяснила, что Юрий сладкоежка. Только про паровоз, и зачем перед ним бегут, ничего не поняла.

Да и сама Катарина полночи начищала до зеркального блеска медный наплечник и диадема-визера (ободок-забрало), а затем гладила чугунным утюгом одежду.

Рынок. В мешанину из криков зазывал, музыки, ароматов сдобы, печёного мяса и копчёной рыбы, специй и людского пота, разных тканей, живой птицы и поросят Катарина и Юрий из узкой, украшенной живыми цветами на подоконниках улочки нырнули как в море с пристани. Разве что брызг как на воде не было.

— Рыба! Рыба! — орали рядом.

— Нобийские медные лампы! Восковые свечи!

— Яйца! Куры! Гуси! Пиявки! — нарывались торговки.

— Циновки! Пряжа!

Чтоб не потерять своего суженного, Катарина взяла Юрия за руку и потащила через людскую суету дальше. Промелькнув мимо ярмарочных актёров, которые с помощью тряпичных кукол разыгрывали детскую сказку о том, как крылатый и огнедышащий демон-смок похитил юного принца, а смелая принцесса его вызволяла. Остановились они у лавки, где сидел пожилой и совсем седой торговец, обмахивающий себя тростниковым веером.

— Чего изволите, добрая госпожа? — сразу же оживился он, при виде покупателей.

Храмовница окинула взглядом товары и приобняла Юрия за плечи.

— Мы помолвлены, но он халумари и иноверец, и не знает наших обычаев. Помогите ему с выбором.

— Так это чудесно, — сложив веер и всплеснув рукам, ответил торговец. — У меня найдётся всё, что вам нужно для прощания с одиночеством и встречи с венцом молодожёнов.

Торговец снова раскрыл веер и нарочито небрежно помахал, отгоняя Катарину от прилавка.

— Юн спажа́, не мешайте, мы сами.

— Яси, почтенный.

Катарина вздохнула, улыбнулась и отошла, но тонкий слух делал эту ситуацию забавой. Она слышала их разговор даже с двадцати шагов, несмотря на шум толпы.

Тем временем Юрий остался со стариком один на один, глядя со снисходительной улыбкой на лицо торговца. А тот осторожно взял покупателя под локоть и подвёл поближе.

— Юн спади́н, вы, верно, незнакомы с нашими обычаями. А ваша избранница не решилась сама пояснить.

— Я…, — начал было суженый, но старик осторожно приложил палец к губам, призывая к молчанию.

— У меня часто бывают нобийские покупатели. Они знают о нашей вере, и даже имея своих старших божеств, почитают Небесную Пару, но покупая важные для традиций вещи, считают их просто безделушками. Вот, взгляните.

Катарина вытянула шею, чтоб лучше видеть издали, а торговец достал красивую глиняную рыбу.

— Я знаю, для чего она, — нахмурился Юрий.

— Да? — с широкой улыбкой переспросил мужчина. — А вы знаете, что в праздничную ночь, когда мужчины отмечают помолвку своего друга, виновник торжество должен со всего маха бросить эту рыбину себе под ноги, чтоб та непременно разбилась. Это символизирует отказ от одиночества и то, что у него теперь есть в кого излить своё семя.

— Блин, — тихо пробурчал Юрий, в то время как старик с улыбкой достал большую корзину, которую поставил на низенькую лавочку, завернул глиняную рыбу в заячью шкурку и положил на дно корзины.

А старик достал длинный и широкий белый пояс, который полагалось надевать на себя под верхнюю одежду, когда незамужние мужчины и мальчики таскали только верёвки либо кожаные ремни поверх курток. Но важно, чтоб украшенные концы пояса свисали из-под куртки. Именно в этот пояс муж пеленал дитя, когда жена разродится. Конечно, не все соблюдают эту традицию в быту, но на праздниках, или когда жена на исходе срока, пояс носился всегда.

Длинный отрез ткани тоже лёг в корзину, а поверх него и амулеты, оберегающие дитя от хворей, а также стерегущие мужскую силу владельца. Конечно, сейчас это просто серебряные и златомедные безделушки (Юрий почему-то называл златомедь латунью), но стоит их возложить на алтарь богинь и богов, как они обретают некую силу.

— Юн спадин, — продолжил торговец и достал небольшой медный нож в красивых ножнах из тёмной кожи. Он показал нож, отчего тот блесну в свете Небесной Пары, а потом вложил его обратно и туго привязал толстыми красными нитями за гарду к особым отверстиям рядом с устьем для ножа. Затем ножны были развёрнуты кончиком вверх, где имелось большое кольцо, а к навершию ножа привязаны два круглых бубенца из бронзы. — Это тоже оберег для мужской силы. Он вешается над брачным ложем.

— Озабоченные, — ухмыльнулся Юрий, но положил оберег в корзину.

— А ещё это.

Торговец достал маленький аккуратный замочек из златомеди.

— Это вешается на пояс избранницы, ежели она обязана отлучиться из дома на долгий срок.

— И помогает от измены? — с улыбкой переспросил

— Нет, конечно, — ухмыльнулся торговец, — но это традиция. Обычно замочками обмениваются перед отлучкой, но второй обязана купить ваша избранница.

— А лампы с Джинном нет?

— С чем?

Юрий улыбнулся, словно вспомнил какую-то забавную вещь и пояснил:

— По старой легенде могущественный волшебник заточил в лампе сильного демона, и тот исполнит три любых желания владельца лампы.

Торговец удивлённо покачал головой, а затем вернулся к своим товарам.

Было много разных домашних безделушек, а покинув лавку, оставили в ней десять дюжин серебра.

— На, понеси, — с ухмылкой протянул Юрий потяжелевшую корзину.

Катарина взяла ношу и чуть не вприпрыжку помчалась в мясной ряд. Там накупили много сыра, колбас, улиток, а Юрий взял себе кальмаров, яиц, оливкового масла и уксуса, сказав, что будет делать салат с «манезом», но что такое «манез» храмовница не знала. Тем приятнее будет узнать.

Далее нужно было посетить храмы Небесной Пары и покровительницы этого города Дамо́нну-землепа́шицу. Но снова пришлось пробираться через торговые ряды рынка, слушая на этот раз визг животин и крики спорщиц:

— Ставим, бабоньки!

— Я на Красного Клыка!

— На Галлипосского Петуха!

Крики спорщиц были даже громче зазывал.

— Кто ещё поставит на бойцовых василисков?!

Юрий остановился так быстро, что Катарина, не ожидая такого, дёрнула суженого за руку так, что он вскрикнул от боли, а потом освободился из хватки и начал потирать запястье, морщась и шипя.

Катарина на мгновение поджала губы. Неужели он любитель ставок? Муж-растратчик в доме не нужен.

— Подожди! — произнёс тем временем Юрий. — Василиски, это порода бойцовых петухов?!

— Нет, василиски — это василиски! Змей-дракон с перьями, петушиными ногами и петушиным гребнем! Но они тоже разные бывают! — громко ответила храмовница, старясь перекричать толпу.