Теоретические основы попаданства для практикующего маркетолога (СИ) - Салимов Марк Юрьевич. Страница 28

— Через несколько минут, товарищи курсанты, в наушники ваших шлемофонов подадут комбинацию частот, соответствующих состоянию, в котором тело расслаблено настолько глубоко, что сигналы, поступающие от органов чувств, почти не воспринимаются, но ум остается бодрствующим. Это состояние будет сопровождаться богатыми зрительными и слуховыми образами. В жизни вы, скорее всего, уже проходили через него перед потерей осознанности перед сном, но технология Хемисинк и введённые в вас стабилизирующие препараты помогут сохранить эту осознанность намного дольше. Всё это является частью процесса, синтезирующего ваш общий эгрегор и его перехода во внетелесную фазу.

Ух ты! Это они собираются нас в, так называемую, точку десять погрузить? Читал про это состояние, но, честно говоря, при всей моей увлечённости сам так и не сподобился на себе опробовать. Правда, если они к этому делу ещё и эгрегора пристегнули, то это явно что-то новенькое! Посмотрим-посмотрим… Чу, как пишут классики, пошёл белый шум, схожий со звуками проливного дождя. Ну хорошо, постараемся ещё больше расслабиться, как нам предписывал инструктаж. Ой, какая приятная тяжесть в теле образовалась! Тепло пошло в конечностях, даже жарко стало, шорт поберьи! Но нет, теперь приятная прохлада! Короче, я запутался, тащ инструктор, как я смогу объективно комментировать свои ощущения?..

* * * * *

КТО Я? ГДЕ Я? И НАКОНЕЦ КОГДА Я? НЕТ, КАК МЕНЯ ЗОВУТ, Я ЕЩЁПОМНЮ, МОЁ ИМЯ — НИКОЛАЙ, ВПРОЧЕМ, НУ ЧТО Я ЭТО ГОВОРЮ, МЕНЯ ЖЕ МАРКОМ ЗОВУТ! ИЛИ ВИТАЛИЕМ? МИХАИЛОМ? КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО, РАЗВЕ МОЖЕТ БЫТЬ НЕСКОЛЬКО ИМЁН У ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА? А ЧЕЛОВЕК ЛИ Я ВООБЩЕ? НО ЕСЛИ Я НЕ ЧЕЛОВЕК, ТО КТО? ВОТ ЧТО ЗНАЧИТ ПРАВИЛЬНО ЗАДАТЬ ВОПРОС! ВО МНЕ СЕЙЧАС НЕСКОЛЬКО ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ МЕНТАЛЬНЫХ ПОТОКОВ И ВСЕ ОНИ В КАКОМ-ТО ВОСТОРЖЕННОМ УПОЕНИИ КРИЧАТ, ЧТО МЫ — ОДНО ЦЕЛОЕ!

* * * * *

Господи, прости меня грешного, ибо не верую я в тебя, ну или почти не верую, но что это было?! Нет, не так, а вот так: ЧТО ЭТО БЫЛО?!!! Это был одновременно и я, и не я, а кто-то такой большой, можно сказать, огромный. И, в то же время, ОН носил все наши имена, ОН одновременно был всеми нами, но ОН не был никем из нас в отдельности. Пожалуй, нечто подобное я иногда ощущал во время проведения мозговых штурмов у нас в нашем семейном маркетинговом агентстве. Нечто, находящееся на грани восприятия, когда тебе кажется, что за столом совещания сидит кто-то ещё один, и именно этот кто-то большой и мудрый даёт идеи, которые никогда бы не возникли ни у кого из присутствующих. Точно, здесь тоже был кто-то пятый, такое же ощущение и точно так же щемит сердце грусть по утерянному единению наших четырёх душ после неизбежного разрыва контакта.

— Прекрасно понимаю ваши чувства, которые вы все, уверена, испытываете в эту минуту, товарищи курсанты! Вам теперь потребуется некоторое время для того, чтобы полностью успокоить свои возбуждённые чувства и разум, а также до конца осознать, что же такое с вами сегодня произошло, понять величие духа вашего эгрегора…

Да-да, тащ инструктор, простить, понять и вытащить свирель! Эгрегор-то наш ушёл, ясен пень, а свирель-то ваша, в смысле, это вконец задолбавшая пищалка бинауральных ритмов в наших ушах так и осталось звенеть, хоть как жвачку её выковыривай! Но вот по поводу понимания ты загибаешь, как мне кажется, тащ инструктор, это надо прочувствовать…

— Потому, товарищи курсанты, наш сегодняшний сеанс окончен ввиду вашего досрочного успешного завершения программы подготовительного курса, с чем вас всех и поздравляю от имени руководства и инструкторско-преподавательского состава проекта 630! Начиная со следующего понедельника ваша группа продолжит работу с эгрегорами и осуществит с их помощью попытки темпорального перехода в заданную точку пространства и времени. Прошу приготовиться покинуть капсулы! Никто и ничего, товарищи курсанты, не пробует отключать самостоятельно, дождитесь полного автоматического отключения всех систем!

В этот раз ложементные капсулы покидали молча, привычных шуток ни от кого из нас так и не донеслось. Все члены группы специального назначения до сих пор ещё находились в синхронизированном друг с другом состоянии и безо всяких приборов, буквально каким-то совершенно неведомым и совершенно неважно каким по счёту внутренним чувством ощущали всеобщее подавленное настроение, которое бывает только после потери очень близкого человека или после потери частички своей души.

— Думаю, мужики, — мрачно изрёк Петрович, — Да какого хрена, ребята, не думаю, а вы же и сами без меня прекрасно знаете, что я знаю, что вы знаете… Короче, пацаны, я ПРОСТО ЗНАЮ, что от основательной выпивки никто из нас сегодня не откажется, друзья мои, ибо тоскливо мне как-то сейчас, пацаны, честное слово, тоскливо!

— Да не вопрос, Петрович! — так же угрюмо поддержал его на редкость грустный сегодня Михаил, — Только, мужики, давайте сегодня всё-таки где-нибудь в баре, что ли, посидим, а не в чьём-то номере. Не хочется сегодня возиться ни с поляной, ни с её уборкой. И, тем паче, с Виталькиными девицами. И где он их таких, кстати, только находит?

Всё нужное было уже озвучено, а потому мы с Виталием лишь молча кивнули, и через три минуты вся мушкетёрская братия сидела за столиком в самом тёмном углу нашедшегося неподалёку (а чего далеко ходить, когда надо пить?) малоприметного бара, напомнившего мне своим аскетическим минимализмом родные рязанские закусочные.

— За эгрегора! — буркнул Михаил и, как все остальные, не чокаясь, метнул стакан ко рту,

— За эгрегора! — повторили мы, глухо стуча о столешницу опустошёнными стаканами.

Не задавая риторически лишних вопросов и не спрашивая нашего ненужного в данный момент мнения, Петрович всё так же храня траурное молчание, тут же вновь наполнил наши стаканы повторными обманчиво прозрачными бульками, каковые без излишней суеты и волокиты немедленно постигла печальная участь предыдущих.

— Слушай, Петрович, а что же это вообще такое сегодня с нами было? — спросил Виталий, которого, судя по всему, так же, как и всех остальных, но в особенности, после выпитого, начало уже тяготить наше общее молчание, — Я сейчас не про эгрегора, Петрович, с ним-то как раз, в принципе, всё вроде понятно. Я про наше физическое состояние.

— Ну тогда уж, скорее физиологическое состояние, чем физическое. — охотно подхватил профессионально близкую ему тему Петрович, — Да здесь, Витёк, всё просто, я как медик группы проходил отдельный от вас инструктаж, но особой тайны в этом нет, равно как и чего-либо для вас действительно интересного. А все те явления, о которых ты говоришь, относятся к предварительным физиологическим реакциям при проведении наших сеансов. Сравнительно небольшое понижение кровяного давления, замедление ритма сердечных сокращений, незначительное, всего лишь где-то на полградуса, падение температуры тела, некоторое ослабление мышечного тонуса…

— И сфинктера тоже?! — в притворном ужасе прикрыл я салфеткой рот, — Ну, ослабление?

— Слушай, — сощурился Михаил в приступе пьяной агрессии, — Прости, братан, но ты у нас часом не засранец какой, случаем? То, понимаешь, на толчок ты не успеваешь ещё только перед самым первым сеансом погружения, то за свою жопу ты боишься, как бы она у тебя ненароком не расслабилась где-нибудь не вовремя…

— Ну а ты, Миха, — уставился я на него в упор невидящими зрачками, — Ты, Миха, никогда ещё и нигде за свою жопу не очковал? Мы ведь сегодня с тобой, Виталием и Петровичем были единым целым! Памятью мы с тобой, правда, при этом не обменялись, насколько мы это поняли, но кто чего стоит, мы всё-таки поняли. Не так ли, Мишаня?

— Я н-н-не… — смертельно побледнел заикающийся Михаил, — Я был вынужден оставить его, ребята! У нас ведь приказ был один на двоих, я не имел права его не выполнить! Ему обе ноги ещё при самом десантировании перебило и я обязан был его ликвидировать, а я, а я, я ему аж четыре тримеперидина вкати-и-ил!!!

Здоровенный, под два с лишним метра ростом, совсем ещё молодой мужчина с заметной проседью на его коротко стриженых висках самым натуральным образом рыдал навзрыд, периодически обиженно всхлипывая и захлёбываясь слезами, словно какой шестилетний ребёнок, которого, по его мнению, незаслуженно наказали исключительно из-за неверия.