Провокация седьмого уровня (СИ) - Шалдин Валерий. Страница 14

— Вот же, мля! И кого это нелёгкая заставляет мне названивать, — раздражённо выругался Кент. — Суки, отдохнуть не дают честному человеку. У кого там в мудях свербит?

Сукой, которая не давала отдохнуть, судя по номеру, был его бригадир Велосипедист, а это значило, что надо отвечать на звонок, хочешь или не хочешь. Подождав ещё пару треньканий, Кент, нехотя поднёс аппарат левой рукой к левому уху и нажал кнопку соединения.

— Аллё, — проговорил он, думая, что приветствует своего бригадира. — Что нового-хренового?

К своему удивлению вызываемый абонент не услышал голос своего начальника, зато вдруг почувствовал рукой и щекой, что его верный аппарат вдруг катастрофически нагрелся до огромной температуры. Новое-хреновое произошло. Кент соображал туго, особенно, накачавшись коньяком, поэтому он быстро не отбросил аппарат от себя, а стал поворачивать в его сторону взгляд. Тут и произошёл взрыв. Руку, щеку и висок обдало сполохом огня, и множество осколков впилось в кожу щеки и шеи. Взрывом Кента слегка оглушило, и он только через несколько секунд почувствовал боль. Как только ему не вышибло взрывом глаза, зато крови было прилично, и стоял звон в ушах. От взрыва остатки корпуса аппарата сами выскочили из руки и упали на пол, испуская из себя зловонный дым и подозрительно потрескивая. Кент встрепенулся и кинулся в ванную, где у него было зеркало, около которого он периодически брился. Ну, красавец! Левая сторона морды была вся в крови, осколки даже шею поразили, но крупные сосуды вроде не пострадали. Левая рука тоже вся была в крови. И тут Кента накрыло болью. Что туплю — встрепенулся он — надо звонить в скорую, пусть лепилы быстрее приезжают, а то кровью истеку. Где тут телефон? Кент начал судорожно метаться по комнате в поисках телефона, но тут его осенило, что телефона-то уже и нет. Взорвался гад. Вот он лежит и потихоньку дымит. Сплюнув на пол, Корнилов решил бежать к соседям. У них телефон точно был, он помнил. Вот это и будет спасением. Он не подумал, что соседей может и не быть сейчас дома. Но, надо было что-то делать, не истекать же кровью. Корнилов бодро ломанулся к входной двери, открыл её и попытался выйти в общий двор, как вдруг перед его носом оказался какой-то человек, взмахнувший рукой. Дальше Корнилов ощутил жуткую боль в горле, от которой он почти потерял сознание. Сильный удар отбросил тело Корнилова обратно в комнату и приземлил его на диване. Вскоре он ощутил себя сидящим на своём любимом диване и силящимся схватить хоть немного воздуха. Этот гад, натуральный маньяк, здорово его ударил. Хрипя, задыхаясь и обливаясь кровью Корнилов, наконец, понял, кто перед ним находится. Перед ним нарисовался утопленник собственной персоной, которого они с Соломой сегодня ночью благополучно утопили в море. Ожил, значит. Или не очень ожил, а это и есть покойник. Судя по совершенно ничего не выражающим глазам так и было. Ну, не бывает у живых людей таких глаз. Это или мертвец, или маньяк, или всё вместе.

— Мир есть совокупность фактов, а не вещей, поэтому бытие — это ускользающая иллюзия, — с угрожающими нотками в голосе произнёс утопленник. Потом добавил: «Всё существует, даже если его нет. И меня нет. Плохая для тебя новость: я не существую».

— Че…чего? — не понял Кент. Он, как заворожённый следил, как незваный гость, не разводя церемонии и ничего Кенту не предъявляя, вдруг схватил недопитую бутылку коньяка и шарахнул ею по бутылке водки. Обе бутылки разбились вдребезги. Теперь в руках у маньяка была так называемая «розочка», получившаяся от разбившейся бутылки коньяка. Ничего не говоря, практически без замаха, маньяк этим монструозным инструментом всадил Кенту по уже поражённой стороне морды. Острое, страшной формы стекло, превратило в лохмотья кожу на подбородке и щеке. Досталось опять окровавленной руке. Вот это боль! Дикая! Как можно человеку причинять такую боль?

— Где? — заорал маньяк прямо в лицо Кенту и для убедительности сунул окровавленную розочку к его носу.

Кент выл на одной ноте, тряся головой, разбрызгивая кровь, которая даже на маньяка попадала, но тот совершенно на это не обращал внимания. Он хотел переспросить: «Что, где?», но вовремя понял, что лучше не злить обезумевшего садиста. Скорее всего, этот урод имеет в виду его, в смысле свои, документы и личные вещи. Да, точно! Сумку с его вещами Кент достал из машины фраера, который оказался непотопляемым маньяком, а машину, по распоряжению Велосипедиста, Кент пригнал в свой гараж. Там она сейчас и стоит. Эту сумку он затащил в дом, в неё же он сунул и документы этого фраера. Был ещё большой кожаный лопатник, в котором имелось много отделений с находившимися в них карточками, какими-то жетонами, листочками с накарябанными на них номерами телефонов. Были там и деньги: немного, тысяч сорок, но бабки забрал себе Велосипедист. В их бригаде с этим делом было строго. Все неправедно добытые богатства сначала отдавались шефу, который потом их делил строго поровну: половину себе, а половину всем остальным членам банды. Справедливый был бригадир.

— Там, — Кент махнул здоровой правой рукой в сторону валявшейся на полу сумке. У него была только одна мысль, чтобы этот дикий фраер повернулся к нему спиной. Тогда можно будет вытащить пистолет и всадить пару маслин в это восставшее из моря тело. Может, хоть пули его упокоят?

Кент видел, как парень перебросил розочку в левую руку и стал поворачиваться к валяющейся на полу сумке. Вот он уже полностью повернулся спиной и сделал шаг к сумке. Пора, решил Кент, и медленно и осторожно сунул руку в карман, нащупав холодную рукоять пистолета. Он думал, что этот фокус у него получится. Только сейчас он сражался не с человеком, и даже не с Семёном, а с существом, которое было полностью под управлением совершенного ИИ. Кент не успел достать пистолет, как не успел он понять, каким образом этот фраер, повернувшись спиной, осознал опасность. А дальше опять пришла жуткая боль. Как-то получилось так, что маньяк слишком резво оказался перед Кентом и уже левой рукой с, зажатой в ней розочкой, нанёс мощный удар по правой руке, сжимавшей рукоятку пистолета, превратив кожу на пальцах в окровавленные лохмотья. Потом последовал удар по ноге, а потом по правой стороне морды Кента. Эта жуткая розочка, когда кромсала тело Кента, издавала противный треск и приносила боль, много боли и много крови, и с каждой вытекающей каплей крови он освобождался от заблуждения, что находится на вершине местного общества, на вершине пищевой цепочки. Оказалось, что здесь водятся и более сильные хищники, которые таких Кентов употребляют по две штуки на завтрак.

Естественно, Кент, будучи полностью деморализованным, даже не делал повторной попытки вытащить пистолет. К его удивлению, садист не стал лишать его огнестрельного оружия. Издевается, гад! Маньяк вроде как предлагал Кенту сделать ещё попытку достать оружие, за которою он больно накажет Кента. Нравится ему уродовать человека. Однако, окровавленный и трясущийся от боли бандит понял, что лучше не злить этого выродка. Он видел, как это исчадье ада поставило сумку на диван рядом с трясущимся Кентом. Потом садюга открыл сумку и вытащил документы и лопатник.

Кент видел, что зверь в образе человека, равнодушно посмотрел на свой паспорт, мельком глянул на права на машину. Шмотки, находящиеся в сумке, его совершенно не заинтересовали. Совсем немного его привлёк лопатник. Маньяк сунул в него свой нос и с дебильным видом спросил:

— А где?

Это что он имеет в виду? Кент сообразил, что гад, которого в детстве родители неоднократно роняли головой о пол, интересуется: «Где мои денежки? Вот тут они были? А теперь их нет». Вот же крохобор какой. За несчастные 40 тысяч готов человека убить. Точно маньяк.

— Деньги? — промычал Кент. — Их Велосипедист забрал, — сдал он своего шефа с потрохами. — Я отдам, точно тебе говорю, отдам. Всё отдам.

Кент пытался фокусировать свой взгляд на незваном собеседнике, но от боли видел только часть картинки: по периферии его взора растекалась жёлтая муть. Сейчас, чтобы остаться в живых, надо этому чёрту что-то пообещать, денег ему дать. Может тогда он отцепится. А потом мы его поймаем. Но то будет потом, а сейчас надо стелиться перед ним.