Моя и только моя (СИ) - Уотсон Эмма. Страница 17
— С чего ты взял, что мне о тебе рассказывали?
И снова в глазах подозрение.
— Предполагаю.
Аня
— С чего ты взял, что мне о тебе рассказывали?
— Предполагаю.
Снова начинает моросить. Капли падают на волосы, стекают за шиворот, только мне как-то все равно. Закрываю глаза, подставляя лицо дождю. Природа плачет, природе можно. А мне нет. Не здесь. И не сейчас.
Земля уплывает из-под ног, в следующий миг чувствую легкую встряску. Распахиваю глаза и…
— Какого фига?!
— Ой, давай дома, а? — морщится. — Будь добра, потерпи одну минуту. Сейчас слишком громко в ухо.
А мне… А что мне? Остается только возмущенно пыхтеть, как самовару.
— Все, можешь отчитывать.
— Я сама могу ходить!
— Мгм-м-м, — тянет, осматривая мою ногу. — Ты говори, говори, я тебя внимательно слушаю.
— Издеваешься?!
— Почему же? Когда выговоришься — всегда полегче становится, — отвечает спокойно. — Ну, чего замолчала?
— Перехотелось, — бурчу в ответ.
Артем осторожно берет мою руку, закатывая рукав. По запястью браслетом расплылся… синяк. Не, не так. СИНЯЧИЩЕ.
Пытаюсь вывернуться, но Артем не позволяет.
— Я делаю тебе больно?
— Нет, но… мне неприятно!
— Мне тоже, — говорит задумчиво, продолжая осматривать. — Не расскажешь, что случилось?
Я молчу, пораженно разглядывая темно-фиолетовые разводы на коже.
— О дверной косяк ударилась, — придумываю на ходу.
— А если честно? Думаешь, я не могу отличить следы пальцев от удара о дверной косяк? — тоже мне, следователь! — Ладно, поставлю вопрос по-другому. Кто это сделал?
Гхм…
— Понятно.
И что ему, интересно знать, «понятно»?!
— Значит, будут наказаны оба.
— Это не они!
Да, я ненавижу и Стаса, и отчима! В особенности второго! Но какие у Артема методы наказания — можно только догадываться! Я не хочу, чтобы пострадали невиновные, даже испытывая к ним неприязнь. Несмотря на то что они бы от такого способа мести точно не отказались… ну да это уже другая тема.
— Это… это… парень на улице! — внезапно всплывает в памяти. — Он меня за руку схватил. Можешь у своих амбалов спросить, — заканчиваю победным тоном.
Это ведь было? Было. А там… уже неважно.
Артем кивает и снова подхватывает на руки. А я чего? Сижу спокойно. Смысл брыкаться? Убежать не убегу, только в итоге с этой ногой буду по лестнице сама подниматься.
— Погрейся, замерзла ведь, — ставит на кафель в ванной. — Можешь закрыться, если тебе так будет спокойнее, — бросает, уходя.
Он прав, освежиться мне действительно не помешает. Лимит по времени и воде никто не устанавливал, так что пусть пеняет на себя, когда увидит многозначные числа по счетам.
Достаю телефон, одевая на него водонепроницаемый чехол, и включаю музыку. Плееру тоже от воды ничего не станет, но мыть волосы в наушниках как-то не очень.
— Секунду назад было нежно и тихо…
Оо. Первый трек Арбениной[4]. Ладно, какая мне разница, в любом случае успею весь плейлист раза три переслушать.
Откидываю голову назад, погружаясь в атмосферу песни.
— Летали, шептали, любили, затихли… И так без конца…
Слезы скатываются, оставляя соленые следы на щеках. Вот сейчас можно.
— Я падаю с неба сгоревшей кометой, я лбом прижимаюсь к стеклу до рассвета…
На этих словах меня просто выносит. Поток эмоций уже не подвластен контролю.
Я тоже… падаю… Внутри все сгорело. Дотла. Неистовый пожар опустошил душу, не оставив на месте когда-то прекрасных деревьев ничего, кроме обуглившихся головешек. Тщательно спрятанные боль и проблемы гремят ядерным взрывом. И еще одним. И еще…
Спустя пару часов кое-как успокаиваюсь, хотя тело все еще потряхивает.
Заворачиваюсь в халат, кем-то предусмотрительно повешенный в специальный шкафчик, и выхожу.
Наскоро переодеваюсь в чистые вещи, каждую секунду ожидая, что дверь откроется и появится Артем во всей своей красе, чего, к счастью, не происходит.
Прихрамывая, добираюсь до кровати и залезаю под одеяло, укрываясь с головой.
Глава 22
Артем приходит, когда я уже немного задремала.
— Ань… — хочет что-то сказать, но осекается. — Ты спишь? — шепотом.
— Чего тебе?
— Поговорить хотел.
— Нам есть, о чем? — хмыкаю, усаживаясь.
В его взгляде нет высокомерия, издевки, презрения. Только жалость и… сочувствие?
— Почему ты меня боишься?
Заметив мое замешательство, продолжает:
— Я всего лишь хочу узнать причину и, по возможности, исправить ее.
— Ты то ли не знаешь простых вещей, то ли прикидываешься, то ли просто издеваешься надо мной.
— Предположим, что первое.
— А, по-моему, третье!
— Я не понимаю, — чуть подается вперед, сцепляя кулаки в замок, — почему ты мне не веришь? — следует риторический вопрос.
— Тебя когда-нибудь продавали?
— Что? — поднимает голову.
— Поясняю. Ты удивляешься, почему я не принадлежу тебе, ни разу не задумавшись о том, что считаешь меня вещью, которая ничего не чувствует. Я для тебя никто. Не человек. Так, игрушка, — горько усмехаюсь, смахивая непрошеные слезы. — Живая, правда. Хотя, о чем это я… ты же меня купил.
— Кто тебе наговорил такую чушь?
— Какую? Что не все в этом мире покупается и не все продается? Ты даже прописных истин не поминаешь и пос…
— Я не про это.
— А про что же?!
— Ты сказала, что я тебя купил.
— А то не так!
Резкий порыв ветра заставляет плотнее закутаться в одеяло. Не пойму, откуда дует? Окно закрыто, дверь тоже…
— К тому же, учитывая то, как меня к тебе привели, сомневаюсь, что ты мне настолько жаждешь добра, как рассказываешь!
— Мои люди переборщили, согласен, я с ними поговорю. Парни выполняют то, что я им скажу, так что тут исключительно моя вина — забыл их предупредить.
— Обалдеть, ты умеешь признавать свою вину!
— Анечка…
— Не называй меня так! — шиплю рассерженной кошкой.
Меня уже называли «Анечкой» и ничем хорошим это не закончилось.
— Ладно, а как?
— Лучше никак! Но раз тебе так хочется, то просто Аня.
— Хорошо, простоаня.
Придурок!
— Ну ладно, ладно, — улыбается, — Аня, так Аня.
— Да ну тебя.
Пространство расплывается, как будто меня швырнули в каком другое измерение. Вверх ногами.
— Что с тобой? — помогает сесть нормально, ибо потерявшись в прострации, я уткнулась в его плечо
— Голова немного закружилась, все нормально.
Резко отстраняюсь, и предметы перед глазами снова начинают выплясывать. Сдавливаю пальцами виски, чтобы унять пульсирующую боль.
Лба касается ледяная рука Артема — тоже замерз. Значит, мне не показалось, в комнате действительно сквозит.
— Да ты вся горишь!
Сине-желтые круги застилают все вокруг, и я проваливаюсь в темноту.
«Волна». Странно. Выхожу из комнаты. Вокруг темно. Тянусь к выключателю, но кто-то перехватывает мои пальцы, резко разворачивает, и я оказываюсь вдавленной в парапет.
— Ты станешь моей. Я всегда держу слово, — говорит темнота, скрывающая ЕГО.
— Нет!
Отпрыгиваю в сторону. Зацепившись за что-то ногой, плюхаюсь в лужу.
Сзади шаги. Спереди шаги. Отовсюду шаги, отражающиеся металлическим эхом во всех закоулках сознания.
— Пойдем.
Кто-то резко дергает за руку, вытягивая в заброшку. Ко мне медленно подходит отчим. Отступаю назад, но, уперевшись лопатками в стену, понимаю, что оказалась в ловушке.
Он все приближается… Крепко зажмуриваюсь, вжимаясь в холодный бетон, а когда открываю глаза, прямо перед моим носом — пистолет, который вот-вот выстрелит. В меня…
— Отпусти ее. Ты ведь не убежишь, сестренка?
— Сестренка, сестренка, сестренка… — вторит эхо.
— Отпусти ее. По-хорошему.
Толчок в плечо. В спину. Еще один. И еще.
— Уходи!
— Ты моя!
— Нет!