Серый волк, белый конь (СИ) - Ярошинская Ольга. Страница 12

— Ты чудесно выглядишь!

Девушка вытянула ладонь из-под мужской руки, заправила за ухо прядь волос, незаметно вынув засохшую сосновую иголку. Она попыталась сообразить — как сейчас выглядит. По всему выходило, что не очень. Вчера она привела себя в порядок в Крысограде, но после этого неслась сломя голову через пещеры, удирая от зубастых птиц, потом спала в лесу на пуховике, умывалась в реке и расчесывала волосы собственной пятерней. Вывод — Жене что-то нужно. Узнать бы — что?

— Твои волосы… Что ты с ними сделала? Блестят как золото! — елейным голосом продолжил тролль.

— А ведь он прав, — согласился Волк. — Помнишь, я вылил тебе на голову живую воду, ну, после того, как мы впервые проснулись вместе. На пользу пошло!

Женю от слов Волка аж перекосило, а Лада задумчиво накрутила прядь волос на палец — действительно, блестящие, крепкие, еще и завиваться стали на концах. Лада вспомнила, как протирала водой попу, саднящую после верховой езды, и понадеялась, что там действие воды будет другим — авось, целлюлит исчезнет.

— А ты, Женя, всегда к золоту неравнодушен был, — ответила Лада. Она вспоминала, что было в бабушкиной шкатулке, прихваченной бывшим мужем: сережки в форме золотых листиков, обручальное кольцо, несколько цепочек и браслетов, юбилейная серебряная монета, полученная в подарок от коллег.

— Я тролль, — чистосердечно признался Женя. — Золото — моя слабость. А еще — ты.

Проша насуплено молчал, зато Волк не лез за словом в карман. Он пододвинул к себе дымящуюся тарелку с блинами, которую кухарка поставила на стол, плеснул в чашку простокваши.

— А Баба Яга сказала, у тебя какая-то Кикимора. Статная, вроде, девка, кровь с молоком.

— Видела маму? — Женя стрельнул глазами в Волка, но обратился снова к Ладе. — Из-за нее мы и расстались. Помнишь, как мы поехали в свадебное путешествие, а она в это время сделала перестановку в твоей квартире? А помнишь, как она помыла пол твоим любимым платьем? А помнишь…

— Помню, — сухо перебила его Лада.

Женя хмыкнул, отпил простокваши прямо из кувшина, а Лада сидела и недоумевала, как могла когда-то так вляпаться. В таверне под названием «Дубовый пень» стоял приятный полумрак, и Женя выглядел немного иначе, чем под солнечным светом. Его кожа казалась серовато-зеленой, тень удлиняла и без того немаленький нос, под глазами пролегли круги. Зато плечи бугрились под полотняной рубашкой, и Женя один занимал такую же лавку, на которой они уместились втроем, хотя богатырю и приходилось сидеть полубоком.

— Как вышло, что ты, тролль, оказался в нашем обычном мире? — задала она давно мучающий ее вопрос. — И Ядвига Людвиговна?

— Многие на заработки к вам идут. Для обычных людей путь закрыт, чтобы пройти через дверь нужна магия. Мама приворотами-отворотами промышляла, продавала травяные настойки, мази от бородавок, мозолей, притирания всякие от морщин. Ты ж ее видела — сто лет в обед, а выглядит на полтинник. Потом ее лавочку прикрыли, но она все равно иногда к вам шастает, к постоянным клиенткам. А мы, тролли, на пропускных пунктах работаем. Лучше нас в этом деле никого нет. Я сразу чую, если кто контрабанду тащит, лучше собачки твоей.

Лада почувствовала, как напрягся Волк. Если бы он был в облике зверя, то наверняка шерсть на загривке стала дыбом.

— Да, не удивляйся, истинную натуру тоже сразу вижу. Кто оборотень, кто царевна, кто просто дурак.

Лада покосилась на Прошу, но тот размеренно жевал блин.

— Потому на таможне так быстро продвинулся. Мимо меня никто пройти не мог! Через два года начальник таможенного пункта — все диву давались!

— А почему же сейчас ложечками торгуешь? — невинно поинтересовалась Лада.

Женя помрачнел, вздохнул, опустил голову, девушка со злорадством заметила разрастающуюся плешь у него на макушке.

— Не мог я там оставаться. Ходить по улицам, высматривая твои золотые локоны, бояться увидеть твои бездонные глаза и желать этого до боли в сердце! — он прижал руку к груди. — Без тебя мне свет не мил, Ладушка. Ушел я назад, в сказочное царство, бросил все, теперь вот мыкаюсь…

Лада наклонилась к нему, погладила широкую ладонь кончиками пальцев.

— Бедный ты мой.

Волк наступил ей на ногу, Лада дернулась и сжала руку тролля.

— Милая, — сказал бывший муж. — Я так скучал.

Лада ехала на Беляше за повозкой тролля. Женя сидел на козлах, управляя смирным серым осликом, вызвавшим презрительное фырканье белоснежного скакуна. Богатырь забрался внутрь, под холщовую крышу, сдвинул тюк с ложечками, и уснул. Его ноги в истоптанных сапогах свешивались с повозки и иногда чиркали подошвами по дорожной пыли. А Волк сидел сзади и сверлил Ладу взглядом.

Девушка нахмурилась и демонстративно отвернулась. Пусть думает, что хочет. А она поедет в Болотошки, тем более что и гадалка сказала — надо закрыть гештальт. Увидев бывшего мужа, Лада тут же поняла, о чем она. Пусть решение развестись было Лады, но она почему-то все равно ощущала себя брошенной после разрыва. Она никак не могла собраться, вернуться к полной жизни, чувствуя себя разбитой вазой, которую склеили заново, но кое-где клей не взялся, а некоторые осколки перепутали местами. В итоге вроде все в порядке, но какого-то кусочка не хватает.

Женя настойчиво предлагал ей ехать с ним рядом, но Лада отказалась. Его забота была странно навязчивой. Он постоянно норовил к ней прикоснуться, подсадил на коня, ласково погладив коленку, закутал в свой шарф, чтобы Лада не простыла в надвигающихся сумерках. Девушка уткнула нос в шарф и втянула запах бывшего мужа — такой родной и знакомый.

А может, про это счастье говорила гадалка? Вот оно — рукой подать. Ведь не все у них было плохо, а поначалу так и вовсе хорошо! Болотошки показались за холмами, уютная милая деревенька: белые стены, красные черепичные крыши, над которыми тянулись тонкие сизые струйки дыма — время к ужину. А ведь она могла бы остаться в Болотошках, жила бы себе в маленьком уютном домике, завела кошку, посадила цветы у крыльца, а по вечерам сидела у горячей печки в удобном кресле, натирая ложечки до серебряного блеска, ожидая Женю с работы… Она улыбнулась уголками губ, умиляясь теплой картине, которую сама же себе и нарисовала. А потом, осознав, о чем только что мечтала, вздрогнула и направила Беляша поближе к Волку.

— Серый, со мной что-то не так, — тихо призналась она. — Голова будто кружится, и мысли лезут всякие… ненормальные мысли, в общем.

— Я так и думал, — кивнул оборотень. — Дай-ка сюда этот шарфик.

Лада раскрутила шарф, по шее потянул холодный ветер, и девушка едва справилась с желанием снова укутаться в подарок тролля. Волк обнюхал шарф, скривился и аккуратно, двумя пальцами, вытащил из него иголку. Обернувшись на тролля, Серый сломал иголку и выбросил ее на обочину. Лада тут же почувствовала, как сентиментальная мечтательность, окутывающая ее, испарилась.

— Приворотная, — пояснил он.

Лада взяла шарф у Волка, понюхала — пахло едким потом и блинами — и швырнула шарф в повозку.

— Как ты догадался? — спросила она.

— Это обычный прием троллей. Вообще-то у нас за ворожбу и под суд попасть можно, и руки лишиться, хотя сложно вину доказать. А вот в вашем мире в привороты не верят, и ответственности за них никакой. Понимаешь, к чему я клоню?

— То есть Женя мог меня приворожить? И поэтому я в него влюбилась? Да как же так! — возмутилась Лада.

— Тише, тише, — Волк снова обернулся. — Скорее всего так и было. Уж больно неравный брак — царевна и тролль. Ты же не совсем дурочка, должна была понять, что не пара он тебе. Это еще повезло, что в вашем мире магия приворотов слабо действует. Иначе так бы и жила с ним, ноги ему мыла, бабе Яге в пояс кланялась и за счастье считала. Ты вот что мне скажи, когда вы расстались, он у тебя ничего не забирал?

— Да он полквартиры вынес!

— А что-нибудь личное, ценное?

— Откуда ты знаешь, Волк? — снова удивилась Лада. — Драгоценности мои прихватил. Там их было с гулькин нос, я поэтому не возмущалась. Рукой махнула, да и все. А осадочек остался. Я потому и согласилась к нему в гости поехать — хочу вернуть свое!