Серый волк, белый конь (СИ) - Ярошинская Ольга. Страница 40

— Так ты уверена, что это был Колобок? — спросил Волк.

— Я понимаю, что это сказочный мир, и тут возможно всякое, но сам скажи, какова вероятность встретить курящую утку, выделывающую в небе мертвую петлю? Конечно, это был Колобок! — горячо ответила Лада. Беляш энергично кивнул, так что грива взвилась снежными прядями. — Мне тоже его не хватает, Серый. И я представляю, каково тебе — потерять напарника.

— Мы не были напарниками, — возразил оборотень, но вскоре буркнул, — ладно, были. Кто бы мог подумать, что булка станет моим лучшим другом?

— А Иван? — осторожно спросила Лада.

— У нас с ним сложные отношения, — отвернулся Волк. — Мы пришли.

У самого берега в камышах прятался плот из старых досок, потемневших от сырости. Он держался на одном месте, как привязанный, хотя веревки не было.

— Как-то хлипко выглядит, — засомневалась Лада, — мы не утонем?

— Это с водяным-то? — усмехнулся Волк.

Из воды вынырнул мужчина, оперся мускулистыми руками о плот, подтянулся. Тугие мышцы напрягались под идеальной белой кожей, ручейки стекали по гладкой груди. Мужчина живописно тряхнул синей копной волос, и от брызг на мгновение вспыхнула крохотная радуга.

— Долго тренировался, небось, — хмыкнул Волк.

— Царевна и оборотень! — воскликнул водяной, устраиваясь на краю плота и свешивая поудобнее зеленый чешуйчатый хвост в воду. — Наслышан! Проходите, не бойтесь. Перевезу на тот берег — и глазом моргнуть не успеете.

— Сколько? — спросил Волк. Лада заметила, как он похлопал по карманам, небось, поиздержался за время пути.

— Обижаешь! Знаешь, как мало русалок осталось? А ведь вы одну спасли от неминуемой смерти! За это вас каждый водяной расцеловать готов!

Волк отошел на другой край парома, подальше от любвеобильного водяного. Лада спешилась, провела Беляша на плот. Конь ступал недоверчиво, но вскоре успокоился — старые доски держались на воде уверенно, как крейсер. Водяной повернул хвост, вода вспенилась и сама понесла плот к другому берегу, оскалившемуся серыми каменистыми пиками.

— А правда, что у той русалки волосы стали рыжие? Мне это водяной из Елени сказал, да он тот еще брехун! Я понимаю — синие волосы, голубые, зеленые, редко фиолетовые, но рыжие?!

— Рыжие, — подтвердила Лада.

— А так она симпатичная? — загорелся водяной.

— Красавица, — кивнула девушка. — И ресницы рыжие, и брови…

— Эх, как бы ее найти, — вздохнул водяной. — Мой приятель из Елени сказывал, торопилась она, а куда…

Царевич Елисей трясся в карете по проселочной дороге, свирепея на каждой кочке все больше. Он и так был в скверном расположении духа — Кощей не отвечал на его звонки. Если царевна каким-то образом победила Кощея, то теперь она на всех парах мчится к Ивану. И если она все же его поцелует, то плакали его, Елисея, надежды на царство. А если Кощей ее убил, то, значит, не отвечает на его звонки, потому что злится. Злить Кощея очень не хотелось. Да, Елисей задерживает поставки волшебных существ, так где их взять? Прячутся по лесам и болотам, молва среди них быстро пошла: кто мол к Елисею в гости попадет, исчезнет без следа. Хорошо были русалки — доверчивые дурочки, так закончились. И вдруг пошел слух, что в пруду снова появилась одна. Еще и рыжая — точно новенькая! Наверняка не в курсе, что нужна она царевичу позарез. А зачем нужна — тем более ей знать не след.

Елисей нахмурился. Ему нравились русалки: красивые, хихикают, глазками стреляют, лифчиков не носят. Царевич откинулся на бархатную спинку сиденья. Тяжело быть царем — постоянно приходится принимать решения, основываясь не на личных предпочтениях, а исходя только лишь из общественной выгоды. Но он знал, на что шел. Карету тряхнуло на камне, и Елисей прикрикнул на кучера.

Еще и поставки какао задерживают. А он заказал большой торт к собственной коронации, шоколадный. В три яруса и с короной из крема. И собирался съесть всю верхушку. В детстве, помнится, самые лакомые кусочки Ивану доставались. Мама говорила, что все делит поровну, но он-то видел: и шоколада брату доставалось больше, и крема, и маминой любви. Ничего, теперь судьба распорядилась справедливо. Только немного жаль, что Лада уехала. Стройная такая, волосы золотые, любит платья с провокационными вырезами и сладкое, если бы задержалась подольше, поняла, что Елисей ей подходит, а никак не Иван.

Карета снова качнулась и остановилась. Елисей дождался, пока ему отворят дверку, вышел и замер от удивления. Пруд преобразился: вода очистилась и блестела на солнце, белый песочек так и манил побродить по нему босиком, вокруг омута распустились кувшинки, источающие дивную сладость.

Раздался всплеск, смех прозвенел колокольчиком, и Елисей расплылся в улыбке — не обманули! Русалка! Она уже выглядывала из воды, кокетливо стреляя синими глазками. Рыжая, как белка, такой у них точно не было, новенькая.

Елисей подошел ближе, приветливо улыбнулся.

— Никак царевич пожаловал? — русалка вынырнула у омута, сорвала кувшинку и вправила ее себе в волосы.

— Решил познакомиться с новой подданной.

— Поплавай со мной, познакомься, — хитро улыбнулась она и снова нырнула, плеснув золотым хвостом.

Царевич задумался, разулся, песок приятно согрел пальцы. Не то что мраморный пол в его комнате. Он уже и ковров приказал набросать, а все равно холодно, хоть ты песком пол засыпай.

— Что такое, царевич, плавать не умеешь? — засмеялась русалка. — Я думала, все царевичи смелые, сильные, любвеобильные, — она вынырнула повыше, ослепив Елисея прелестями. — Али не царевич ты? Ошиблась я?

— Царевич, — ответил Елисей и потрогал пальцем ноги воду — теплая. — Приглашаю тебя в гости, русалка, сама убедишься. Доставят тебя в лучшем виде во дворец. А уж там любые угощения, какие твоя душа пожелает: икра красная, черная, шашлычки из плавников акулы, салаты из морской капусты.

— Вот удивил, — плеснула русалка в него водой. — Я и так не голодаю. Я веселье люблю, а ты, царевич, похоже, зануда.

— Хочешь — будет тебе веселье, — Елисей закатал брюки, вошел в воду по щиколотку. — Ледяные горки нравятся? Или фонтаны из минеральной воды, а захочешь — из шампанского!

Русалка вынырнула поближе, пристально посмотрела на царевича.

— Нет, не хочу.

Елисею показалось странно знакомым ее лицо, а, впрочем, все они похожи — глазастые, губастые — рыбы, одним словом.

— Чего ж ты хочешь? — растерялся царевич.

— Да ты никак дурак! — хихикнула русалка. — Не третий ли ты сын? Я же тебе русским языком сказала — поплавать с тобой хочу, — она повернулась на спину, завела белые руки за голову.

Царевич сделал еще несколько шагов вперед, не обращая внимания на намокшие брюки.

— Уважь меня, вон какая водичка славная, — голос русалки журчал ручьем, околдовывал, манил. — А ты запылился с дороги, окунись, освежись.

Она нырнула и появилась совсем близко, рыжие волосы горели на солнце, будто вода пламенем занялась. Взяла Елисея за ладонь, потянула в глубину. Белые руки обвили его шею, прохладные губы мазнули по щеке.

— Али не мила я тебе, царевич?

— Мила, еще как, — ответил Елисей. — А теперь во дворец?

— Не спеши так, красавчик, — усмехнулась русалка, обнимая его крепче. — Что я в твоем дворце не видела? Лохань, в которой только капусту квасить, да повозку без окон? Я думала, у русалки не может быть морской болезни, но знал бы ты, как меня укачало по пути к Кощею.

Елисей дернулся, но русалка крепко вцепилась в его плечи пальцами.

— Пусти, синяки будут! — вскрикнул царевич. Он набрал побольше дыхания, чтобы завопить о помощи, и русалка затащила его под воду. Она вытолкнула его на поверхность у самого омута, откашливающегося, мокрого.

— Пожалей, — взмолился он, — не губи! Не топи! Озолочу!

— Больно нужно мне твое золото! Знал бы ты, сколько его на дне морском хранится. Но я и не убийца, в отличие от тебя!

— Я не убивал! — зарыдал Елисей.