Временной сдвиг. Второй шанс (СИ) - Аслан Иванов. Страница 18
Иван помолчал.
— «Коричневых» в тех краях и так не очень любят. Проблем кучу доставляют. А тут еще из диких… Вот так как-то …
Иван почесал бороду задумчиво уставившись в пол, а потом продолжил:
— Это мне докторша наша рассказала. Та самая, что тебя выхаживает. Ее кстати Анна Сигизмундовна Стул… Стур… Стурлурсонн зовут. Тьфу ты! Вот ведь дал бог фамилию.
Находясь под впечатлением от услышанного, я задумался. Ахренеть у них тут расклады: кочующие банды, каннибалы, анклавы и метрополии, конвои через зараженные территории. Еще и дикие какие-то. Натуральный «Безумный макс»! Это ж как мне повезло мне, что меня не где-то там временной волной выбросило. Пожалуй, сам пока ничего у Ивана спрашивать не буду. Надо сначала со своими увидеться.
Я откинулся на подушку. Хм… Надо же, и не поговорили нормально ни разу, а уже «свои».
_______________
[11] Песня «Вне Смерти». Автор Павел Пламенев.
Глава 10
Как и говорил Иван вечером нам принесли ужин. Тот же бульон, разве что погуще, и еще тарелка с гречневой кашей щедро заправленной маслом и кусочками мяса. Вот это другое дело! Посмеиваясь над шуточной перепалкой Ивана, и вернувшегося канадца, снова с удовольствием поел.
Насытившись, я привалился к подушке и прикрыл веки, раздумывая о том, что завтра утром надо будет все же как-то связаться с капитаном или с Игнаром. Не бросят же они меня тут! Если не получится, то напрямую спрошу у врача что мне дальше делать. Она ведь наверняка в курсе кто я и откуда.
Иван с канадцем, следуя моему примеру тоже прилегли. Егерь взял со своей тумбочку очередную банку с мазью, зачерпнул оттуда и сейчас активно растирал по кистям рук. Десантник же, вместо того чтобы в очередной раз над ним пошутить, взял в руки гитару и неспешно перебирая струны выводил какую-то незамысловатую мелодию. Затем глубоко вздохнул, дал три громких аккорда и громко, с бешенной энергией, с хрипотцой в голосе, запел:
Ворвались в бой, как только в небе рассвело
На штурм вражьих крепостей.
Ужасный взрыв забрызгал кровью мне лицо
Разрывом плоти от костей.
И так был сладок вкус крови на губах…
Я слышал — билось сердце в разорванных телах.
Как больно помнить смерть людей,
Убитых на войне.
И крики раненых друзей…
Их лица снятся мне.
И смерти ласковый оскал.
И трупы на траве.
Я верю, что я убивал
Для мира на земле.
Гранаты разрывали доты изнутри,
Но как ты выжил? Не пойму…
И ты меня приятель извини –
Я пленных не беру.
Вот выстрел, вопль, застывший в небе звук.
Мне кажется, я слышал чужого сердца стук.
Как больно помнить смерть людей,
Убитых на войне.
И крики раненых друзей…
Их лица снятся мне.
И смерти ласковый оскал.
И трупы на траве.
Я верю, что я убивал
Для мира на земле.
Он бросил автомат, как я ему велел.
Но как же с ним мне поступать?
И тут, я молодого парня пожалел –
Решил я не стрелять!
И вдруг он финкой мне пропорол живот.
Я падал, моё сердце замедляло ход.
Как больно помнить смерть людей,
Убитых на войне.
И крики раненых друзей…
Их лица снятся мне.
И смерти ласковый оскал.
Лежу я на траве.
Надеюсь, что я жизнь отдал
Для мира на земле.[12]
Мне показалось, что последний аккорд звенел в нашей палате еще с полминуты. Я приоткрыл глаза и посмотрел оглядел своих товарищей по больничной койке. Иван уже отложил гитару, закинул свои ручищи за голову и лежал, глядя в потолок. Канадец же, сидя на своей кровати «по-турецки», опираясь локтем о колено здоровой ноги и подперев кулаком подбородок, исподлобья смотрел куда-то мимо нас. Мне показалось каждый из них переживает что-то свое, связанное с их профессией. Интересно было б расспросить их о нынешней армии, послушать их истории, но после такой песни как-то даже неудобно прерывать их мысли. Тишину прервал сам Иван.
— Слышь, Рус… — Десантник замялся, но затем продолжил. — А правду говорят, ты в посёлке диких капитана Корхонена спас?
Твою ж дивизию, скривился я про себя. Не ненавижу врать. А тогда что мне сейчас говорить? Ведь ещё вопросы последуют! Соврать или правду? А можно ли? Ладно, хрен с ним. Врать не буду, но и отвечать постараюсь максимально коротко.
— Ну я же т-там не один б-был, ну и помог как мог. Только сам, д-до сих пор не знаю, как и чем т-там все закончилось. П-просто я там отрубился в м-моменте, а очнулся уже т-тут.
Фух! Мысленно вытер испарину со лба! Вроде и ответил, и не соврал ни в чём.
— А п-почему кстати «д-дикие»? Вроде же ц-цивильно живут, не в п-пещерах, и б-бизонов разводят.
Блин! Теперь уже мысленно я хлопнул себя ладонью по лбу. Идиот! Так ведь можно, выдать свое «не местное» происхождение.
Десантник с недоумением посмотрел на меня.
— Ну так это же сейчас… А, раньше, до того, как наши сюда пришли — жили где-то ближе к морю, на диких территориях. Считай им метрополия работу дала.
— Н-ну не знаю, — я пожал плечами. — П-по мне так люди как люди, и жили, н-наверное, как могли. К-как-то неуважительно… Прямо к-как в д-древнем Риме п-получается: не римлянин — з-значит автоматом «варвар».
Иван прищурился:
— Ага! А ты из этих что ли? Которые за всеобщее равенство и неважно дикий или нет, метрополия должна всех уважать, спасать, кормить просто так и всё такое?
Он ткнул пальцем в сторону канадца.
— Так ты вон Дэна спроси! Он тебе расскажет про их уважение, — ехидно добавил он.
Канадец неодобрительно цыкнул и посмотрел на Ивана.
— Иван, ты сльишком болтаешь много и пльёхо слушаешь.
Егерь, перевел внимательный взгляд на меня.
— Наш новый друг не мьестный, и не из метрополии. Он вообще не отсьюда, поэтому не понимает.
Внешне я постарался остаться спокойным, а внутри весь сжался, как пружина. Твою ж дивизию, Канада… Как ты узнал? Или может это не секрет уже? И Игнар ещё на привале у самолета говорил, что я такой не первый.
Иван комментировать слова егеря никак не стал, лишь с любопытством посмотрел сначала на меня, а потом на Дэна, ожидая продолжения.
— Руслан is a time traveler. Как это на русском? — Канадец на секунду задумался. — Временной путьешествьенник, так?
— Правильно «путешественник во времени». — машинально поправил его десантник.
Сам же здоровяк с лицом, на котором одновременно читалось недоверие и предвкушение, пристально меня разглядывал.
— Слышь, Рус, это… Ты реально «оттуда»? — наконец спросил он.
Я медленно провел ладонями по лицу, соображая, что ему ответить. А будь что будет! Надоело уже в партизана играть! Скажу все как есть! Да и в конце концов, никто мне не инструкций на этот счет не оставлял.
— Д-да. — Я перевел взгляд на товарищей по палате, наблюдая за их реакцией. — Я «оттуда», если т-ты про п-прошлое.
Брови десантника поползли вверх. Он аж присел на кровати.
— Чё серьезно?! И как там?!
Нелепость такого вопроса заставила канадца фыркнуть, да и я не сдержавшись улыбнулся.
— Д-да нормально. Живем как-то, г-где-то мирно, г-где-то не очень.
Про себя подумал, мне реально стало легче, после того как признался. Ненавижу недомолвки и враньё. Даже просто поговорить нормально ни с кем не получается.
— То-то смотрю разговариваешь как-то странно! И на дверь в палату пялишься как на диковинку… И про диких не знаешь! — Иван хлопнул себя по лбу, а потом с ехидцой добавил. — И ведь сам не признается, молчит как диверсант!
Затем он обернулся к канадцу.
— А слышь, Дэн? Это самое… А ты сам как узнал?
Егерь посмотрел на десантника с нарочито читаемой на лице ленцой, и не торопясь отвечать перевел взгляд на свои ногти словно любуясь ими, но затем, сильно коверкая слова, все-таки ответил: