Некромант (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 40

— Что мы будем делать? — спросил я, глядя в совершенное, без единого изъяна лицо Елланы. Бесстрастное, как лицо каменной статуи — Как жить дальше?

— Мы? Нет «мы». Есть я, и ты — усмехнулась женщина — То, что ты носишь личину моего внука ничего не значит. Я живу своей жизнью, ты своей. Или ты считаешь, что я вдруг воспылаю родственной любовью к неизвестному иномирному наемнику, который вытеснил моего внука из этого тела? Вообще-то я должна ненавидеть тебя….

— Но не ненавидите — кивнул я.

— Нет — вздохнула женщина — Потому что я умная. И потому, что не привыкла делать опрометчивые ходы. Это люди пускай торопятся, совершают ошибки, а у нас есть время — чтобы подумать, чтобы принять решение. Чтобы посмотреть, как мир превратится в хаос. А он превратится. Люди воюют, люди убивают друг друга. И пусть убивают. Мне не жаль людей так же, как им не жаль нас.

Мы еще помолчали. О чем еще говорить? Ясное дело, что я ее не убью, а она не убьет меня. И верно она сказала — с чего вдруг воспылает любовью ко мне?

— Вы мне поможете? — спрашиваю, не надеясь на успех.

— В чем? — равнодушно спрашивает женщина, глядя куда-то в пространство.

— Вы меня научите, как обращаться с даром?

— Зачем? — женщина так же равнодушно, и видно, что она о чем-то размышляет. О чем-то важном.

— А кто отомстит за смерть родителей Келлана? За вашу дочь? За вашего зятя?

— Зачем? — снова спрашивает женщина — Они отринули меня. Они сказали, что я выжила из ума, что стыдятся того, чем я занимаюсь. И что больше не хотят меня видеть. Проповедники хорошо с ними поработали. Они стали чужими.

— И внук стал чужим?

— Внук? — женщина впервые за последние полчаса проявила какое-то подобие эмоций — Внук не чужой. Но они и его испортили. Он не хотел учиться. Он сказал, что любит меня, но заниматься тем, чем занимаюсь я — не будет. Ибо это постыдно. Лучше он умрет, но не станет некромантом.

— Глупость какая! — не выдержал я — Знания не бывают постыдными! Знания…это знания!

— Ты так уверен? — усмехнулась женщина — Тогда объясни это императору и его подручным. Быстро окажешься на костре. Или с тебя снимут кожу. А без кожи жить неприятно! Знаешь…я вообще не хочу вмешиваться ни во что. Я хочу лишь увидеть — во что это все выльется. Конечно же Эллер не имеет ни одного шанса на успех. Люди размножаются быстрее, чем он их убивает, а Непримиримых становится все меньше. Я думаю, что когда Непримиримые исчезнут совсем…мы станем частью Империи. Из-за Непримиримых нас ненавидят имперцы. Эта излишняя жестокость по отношению к поселенцам, это зверство…оно ничего хорошего не приносит. Только плохое, только злобу и ненависть.

— Так все-таки — остановил я поток истин, которые мне были ясны как божий день с тех пор, как я разобрался в ситуации с ворками, и потому совершенно не интересны — Вы мне поможете? Ради Келлана. Ради того, чтобы отомстить за него!

Женщина молчала минут пять, и я уже думал, что не ответит. Но она ответила.

— Помогу. Ради Келлана. Что ты хочешь знать?

***

Уходил я с тяжелым сердцем. Во-первых, взял на себя новое обязательство, новый долг. Хотя разве он новый? Я ведь и на самом деле должен Келлану — хоть и не просил его затаскивать меня в свое тело. Не просил, но…я ведь в нем? Пользуюсь им, живу…и неплохо живу, можно сказать. Так что — должен.

Во-вторых…грустно, когда уходит древний народ. А то, что он уходит — никаких сомнений нет. И с ним уходит древняя магия. А возможно — вся магия вообще. Своим запретом на так называемую некромантию, своими убийствами «настоящих магов» имперская власть сделала все, чтобы магия пропала совсем.

И опять — с какой стороны посмотреть, хорошо это, или плохо. Земля и без магии живет, и что? Вполне недурно живет. Может магия и вообще не нужна? Чего за нее цепляться?

В общем, хлопот у меня прибавилось, а денег в ближайшее время точно не будет больше. А еще — надо мною висят двести девятнадцать вызовов на дуэль, и что с этим делать — я так и не знаю. Ну не приходит ничего в голову, да и все тут!

Из воркской слободы выбрался довольно-таки быстро, но потом долго тащился пешком в сторону центра — не мог найти извозчика. Они все будто попрятались. Когда увидел «таксиста» — до Академии оставалось идти всего ничего, так что и кричать-свистеть ему не стал.

Само собой — никуда, ни в какой арсенал я не успел. От чего честно сказать расстроился не особенно. Завтра заберу меч, никуда не денется.

А вот на ужин успел. И первое, что увидел — это рожу Элрона который сидел в своем углу вместе со своей группой поддержки, лыбился, и вроде как меня не замечал. Так демонстративно не замечал, что в такое отсутствие интереса к своему обидчику мне верилось с трудом.

Девчонок своих я не увидел — видимо мы с ними разминулись. Я подоспел к самому окончанию ужина, так что они скорее всего уже отужинали. Впрочем — я был даже рад, что их сейчас не встретил. Мне хотелось побыть одному, обдумать все, что сегодня услышал от «бабушки», и принять верное решение. Я теперь знал, как должен поступил с Элронами. И натолкнула меня на эту мысль именно она, бабка Келлана. Вот только если меня раскроют — все будет очень плохо. ТАКОЕ мне точно не простят.

Спал я спокойно, и в одиночестве. Аны опять же не было, хотя номер прибран, можно сказать вылизан дочиста. Девчонки скреблись в дверь сразу после отбоя, но я сделал вид, что умер и прах мой развеян над океаном. Не открыл. Не надо мне искушений. Я без женщины уже…даже и забыл, когда в последний раз был в постели с Аной, и если ко мне в номер придут девицы, одетые во фривольные халатики…да черт возьми даже если они тулупы наденут и валенки, а не халатики! Тут их девственности и конец придет. Нечего искушать парня!

С утра, еще до завтрака, отправился к ректору. Знаю, что он приходит совсем рано (Хельга говорила), а то и ночует в Академии — у него там есть комната отдыха. Так вот: пока я в одиночестве лежал в своем номере и слушал, как в дверь скребутся девицы, желающие добраться до моего пряного тела, в голову мне пришла одна замечательная мысль. Дуэльный кодекс я изучил более, чем хорошо, так что если нынешние правила не изменились — все должно получиться. Само собой, я не собираюсь тратить время на дуэли с двумя сотнями придурков. Ни времени, ни желания у меня на это нет.

Хельги на месте еще не было (кстати, она иногда ночует в номере у Фелны), а вот ректор находился у себя в кабинете, и мое появление встретил таким взглядом, что если бы Зоран так взглянул на кружку с молоком, несчастная жидкость точно бы за считанные секунды стала простоквашей. Ну не любит он меня, что тут поделаешь! А кто бы полюбил постоянный источник раздражения? Я для него что-то вроде сумасшедшей бабки, которая постоянно и нудно бьет ложкой по батарее центрального отопления — БАМ! БАМ! БАМ! И прибить меня нельзя, и к ответственности призвать невозможно. И что со мной делать — Зоран не знает.

А как хорошо было без меня! Все налажено, все тихо и спокойно. Сиди себе, решай хозяйственные задачи, и не думай ни о чем другом.

— Давай, расскажи мне что-нибудь такое, от чего мое настроение будет еще хуже. Ты ведь для этого пришел? — приветствовал меня ректор.

— Не для этого, господин ректор! — я лучезарно улыбнулся — Ровно наоборот! Я по поводу этих самых дуэлей. Есть у меня мыслишка на этот счет.

— Излагай! — вздохнул ректор, прикрыл глаза и сделал такую страдальческо-постную физиономию, что мне на самом деле захотелось сказать ему что-то такое, что будет еще хуже известия о наличии 219 вызовов на дуэль. Например сказать о том, что я пришел просить руки его дочери, уже беременной от меня, и хочу обсудить с ним размер приданого.

— Согласно дуэльному кодексу, принятому еще несколько поколений назад, тот, кого вызвали на дуэль чести, имеет право выбора оружия, которым будут сражаться дуэлянты. Но мало кто помнит, что в этом пункте есть подпункт, в котором говорится, что вызванный имеет право выставить и свои условия, которые изложит вызвавшему — в письменном виде. А если эти условия вызвавшего не устроят — тогда вызов отзывается, а вызванный имеет право на компенсацию нанесенного ему морального урона любым разумным способом, деньгами или же другими материальными ценностями, по выбору вызванного.