Некромант (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 57

Она вздохнула, и снова стала меня целовать, лаская языком. Само собой — через пару минут я был уже готов…

Странное ощущение, просто невероятное — я занимался сексом вроде как с Соней, но при этом моя партнерша была лишена малейших намеков на неловкость, неумение, стыдливость. Это была и Соня, и не Соня…

Меня хватило на два часа. Два часа я как заведенный «пахал» эту маленькую женщину, женщину-подростка, и она каким-то образом умудрилась выжать из меня все, на что я был способен. Она поглаживала в определенных местах, покусывала, щипала и царапала, после чего я почти мгновенно восстанавливался, и подозреваю, что ее умение взялось не с потолка, и даже явилось не результатом ее многочисленных связей с другими мужчинами. Мозиллу специально обучали искусству обольщения, и без магии тут точно не обошлось. Чтобы я за три часа сделал это десять раз, да еще так, что партнерша едва не падала в обморок от страсти — я такого за собой доселе не замечал. Ну два, ну три раза подряд…но десять?! Ох уж эти аристократы…затейники!

Потом она уснула, свалившись на кровать прямо из коленно-локтевой позы, а я медленно подполз к краю кровати, встал, и слегка пошатываясь потащился в душевую комнату. Мне нужно было смыть с себя свой и чужой пот и все остальное…излитое посильно. Терпеть не могу спать грязным и потным.

Тугие струи омывали разгоряченную кожу, гладили меня по плечам, выбивали из головы дурноту — холодная вода освежала, позволяла яснее думать. Любовная страсть сродни наркотику, когда у тебя в объятиях лежит красивая, желанная женщина — голова отключается, ты думаешь уже не головой, а совсем другим местом.

И первое, что пришло в голову: «Не верю!». Не верю, что Сонька ничего не знает о шалостях своих родителей. А если знает…может ее невинный облик, смущение, румянец, когда кто-то касается сферы интимных отношений — игра? Актерская игра? Тогда она просто-таки гениальная актриса. Вот только…как можно сыграть румянец?

Как мне теперь с ней себя вести? Нет, неправильный вопрос — как мне себя вести с ее матерью? Правильно было бы сделать вид, что ничего не случилось. Никто ко мне не приходил, никого я не пользовал в коленно-локтевой позе.

Но тут же мои мысли жестоко прервали.

— Опасность! Опасность! — услышал я голос Мастера, и сразу же не понял, о чем он говорит.

— Нападение! Скорее, твою подругу сейчас убивают! Трое! Кинжалы!

Я даже не понял — какую именно подругу. Просто выбежал из душа, шлепая по полу мокрыми босыми ногами, и выскочив в комнату, на долю секунды застыл, ошеломленный увиденной картиной. Трое высоких крепких мужчин кололи длинными кинжалами нечто стонущее, окровавленное, укрытое простыней, и я услышал, как один из них негромко, но с чувством рявкнул:

— Это не он! Не он!

И следом, указывая на меня:

— Вот он!

И мне стало не до рассуждений о том, какую женщину я должен поиметь первой, а какую второй. Мне вообще стало не до женщин. Когда на тебя летят три мордоворота с кинжалами в руках, и эти кинжалы размером со скифский акинак — ты быстренько теряешь гендерную принадлежность и все сопутствующие гендеру поползновения. В бою все равны, и это чеканная аксиома.

Первый кинжал чиркнул меня по плечу — противник был невероятно быстрым, одним из самых быстрых бойцов, которых я видел в своей жизни. Я ускорился, насколько мог, но и он ускорился тоже, и двигался сейчас так, как не так давно в тренировочном поединке это делал ректор. Я уклонился от еще одного удара, и тут же напоролся на кинжал второго бойца, тоже двигавшегося с огромной скоростью. Этот тип распорол мне предплечье, и едва не воткнул второй кинжал в печень — да, в каждой руке он держал по кинжалу, и орудовал ими очень ловко и быстро.

Я оценил ситуацию, и…дал стрекача. Туда, где лежал мой меч, подаренный мне Соней. Все трое убийц бросились за мной, рыча и что-то бормоча под нос, но моего маневра они не ожидали (Спартак, помню тебя!), и потому опоздали на целую секунду, а секунда в бою стоит всей жизни.

Меч с легким шуршанием покинул свое лакированное ложе, и тут же вонзился под ребра первому настигнувшему меня «ниндзя». Клинок легко перерубил лезвие кинжала, пытавшегося блокировать удар, и вошел в живот убийцы до самого позвоночника.

Второго нападавшего я развалил на две половинки. Третий, видя, что происходит, молниеносно повернулся и бросился бежать, но был настигнут клинком, брошенным мной ему вслед. Меч пробил ему спину на уровне сердца и вошел до самой рукояти.

Я слышал шум в коридоре, слышал звон клинков и крики людей, но мне было не до того. Обитатели дома сумеют о себе позаботиться, а вот Мозилла…

Ее гладкая, красивая спина была исколота так, что казалось — на женщину напал настоящий маньяк. Двадцать ран, не меньше. Одна рана на шее — клинок пробил ее насквозь и вышел из горла. Темно-вишневая, почти черная в сумерках лужа не успела впитаться в перину — слишком быстрым было истечение крови, слишком много ран. Шансов выжить у женщины не было никаких.

Я включил магическое зрение, и увидел ее — прозрачную, прекрасную…как живую. Она стояла неподвижно, закрыв глаза, и от нее к телу тянулась тонкая-тонкая ниточка.

Ниточка?! Так она же ведь еще жива! Мозг жив! Сколько он там живет? Пять минут? А сколько времени я дрался? Минуту? Две? А показалось — целую вечность…

Аура тусклая, но есть. Разбираюсь с цветами. Красные, черные — долой! Только зеленые, только синие, только желтые цвета! Работать, работать! Давай!

Накачиваю ауру энергией — нить, соединяющая призрака и тело-носитель засветилась, засияла, а потом….хоп! Призрак втянулся в тело. Пошатываясь, опускаюсь на край кровати, а потом…валюсь на простыню, прямо в лужу чужой крови. Сил нет. Сейчас меня можно резать, как куренка.

За окном голоса, крики, лязг оружия. Стоны, истошно вопит человек, видимо смертельно раненый. Лежу, прислушиваясь к этому шуму, а еще — стараюсь уловить дыхание Мозиллы. Слава богу, она дышит ровно, свободно, без хрипов и бульканья. Ран на теле не осталось. Вот только немного похудела, но…это ей даже к лицу, стала выглядеть еще моложе. Моложе своей дочери…хотя куда уже моложе?!

— Пет! Пет! — в комнату ворвались мои девчонки, за ними хозяин поместья, за хозяином — слуги. Все вооружены мечами, на всех потеки крови. И вообще — все забрызганы кровью так, будто их кто-то нарочно поливал этой жидкостью из большой кружки. Вспыхнул свет — я почему-то не додумался задействовать магические светильники — и высветилась вся неприглядная картина.

Представляю, как это смотрится со стороны… На постели, лицом вниз — голая хозяйка поместья. Я рядом, с мечом в руках — тоже голый, весь в крови, с порезами на плече и предплечье. Кстати — дергало раны нещадно, они просто-таки горели огнем. Под нами — простыня пропиталась кровью так, что больше не впитывала жидкость, и образовалось что-то вроде вишневого желе из свертывающейся крови. А на полу — изрубленные мертвые тела в различной степени расчлененности.

— Мама? — Сонины брови поползли вверх, она выпустила меч и бросилась к матери — Мама! Очнись, мама!

Мозилла с трудом открыла глаза, непонимающее посмотрела на дочь, и вдруг тихо, но вполне различимо сказала:

— Мне снился такой странный сон…будто я умерла!

Потом женщина обвела взглядом комнаты, остановив его на безмолвно застывшей толпе зрителей, брови ее поползли вверх и она неверяще помотала головой:

— Не сон?! О Создатель…что случилось?

— Мама…как ты оказалась в комнате Пета? — голос Сони дрогнул, но Мозилла не обратила никакого внимания на дочь, сосредоточившись на муже, наблюдавшим за происходящим с легкой полуулыбкой.

Все закончилось примерно через час после нападения. Нападавших, а их можно характеризовать на ДРГ — уничтожили до последнего человека как раз к тому времени, когда вся толпа завалила в мою комнату. Активное участие в охоте за террористами приняли мои девчонки и сам хозяин поместья — это я узнал из рассказа Фелны и Хельги.