Путь тьмы 2 (СИ) - "Sleepy Xoma". Страница 4

Даже у Шахриона — человека весьма далекого от плотских желаний — на миг сперло дыхание, когда он рассмотрел дочь благороднейшего.

«А ведь я видел ее десятилетней соплячкой», — неожиданно вспомнил Черный Властелин. — «Как же быстро девчонка выросла».

И правда, назвать эту ослепительную красавицу ребенком, мог бы только абсолютный безумец. Высокая, статная, с волосами, свободно струящимися до середины бедер, облаченная в облегающее платье с глубоким декольте, открывавшим взору немалую часть роскошной груди, девушка эта могла привлечь внимание кого угодно.

Шахриону показалось, что он услышал какое-то сдавленное кряхтение, и, покосившись, проверил, не Тартионна ли издала странный звук. Нет, его жена сидела все так же ровно, со спокойным выражением лица, но вот ее глаза метали громы и молнии — ей явно не понравилась наследница Арлиана.

Кольценосица, меж тем, как и полагалось пред ликом Черного Властелина, опустилась на одно колено.

— Мое имя — Дарлионна, о владыка, дозволь говорить.

— Поднимись и говори, — разрешил Шахрион.

Та повиновалась, и когда изумрудные глаза остановились на нем, императору пришлось призвать все самообладание, дабы ни единым жестом, ни единым звуком не выдать тот факт, что чары красавицы действуют и на него тоже. Конечно, слабее, чем на остальных, но все же, все же…

— Я прошу права остаться при дворе и служить вам в меру моих скромных сил и возможностей, — потупившись, проворковала девушка.

«По-нят-но», — мысленно отчеканил Шахрион.

Судя по всему, Арлиан, решивший, что при дворе у него недостаточно веса, решил испробовать проверенный и надежный способ — отправить туда красивую девушку, а по совместительству — свою единственную наследницу. Там она отыщет друзей, возможно, сумеет заручиться покровительством влиятельных чиновников, а если повезет, то и отхватит себе какого-нибудь молодого кольценосца вроде того же Китариона.

«Весьма честолюбиво, благороднейший, не могу не одобрить ни способ, ни исполнителя».

Отказать не получится, значит, придется соглашаться.

— Извечный Арлиан, я с радостью приму твою прекрасную дочь к своему двору. Уверен, что ее ум поможет решить не одну государственную задачу, а красота — усладит взор множества людей.

Отец и дочь склонились в одинаково глубоких поклонах и заняли свои места в рядах знати, а Шахрион перевел взгляд на Тартионну. Как его жена, а также — первая советница, та обладала рядом привилегий, например, могла закрывать этот балаган. Но перед этим, опять же, согласно традиции, Госпожа имела право представить на суд Черного Властелина просьбу. Любую.

Шахрион знал, о чем пойдет речь, и ждал этого.

Тартионна медленно и торжественно поднялась со своего трона и плавно — она что, пытается покачивать бедрами? — спустилась вниз, заняв положенное место.

— О мой владыка, — склонила она голову, — сегодня я хотела бы пригласить к подножию Черного Трона посла славного халифа Шшиира Великого. У него есть важная просьба и я молю о том, чтобы ты выслушал ее.

Шахрион кивнул.

— Дозвольте послу предстать пред Черным Троном, — распорядился он.

Тотчас же стражники открыли двери, в которые и вошли несколько ящеров. Они были одеты традиционно богато: шелка и драгоценные камни, золото и серебро… Всего этого было так много, что неискушенному человеку обязательно показалось бы, что он имеет дело с ходячей и говорящей кучей тряпья, стоимостью в десяток комплектов доспехов. Но Шахрион знал — лиоссцы просто не могут иначе. Для них посол — ящер, говорящий от лица своего владыки, — просто не имеет право выглядеть бедно, ведь таким образом он унижает хозяина, а такой позор смывается исключительно кровью. А уж если вспомнить, кого именно халиф отправил в Империю для переговоров…

Послы подошли к Тартионне и как по команде униженно бухнулись на колени, вытянув вперед лапы ладонями вниз, и едва не касаясь лбами красного ковра. Подобное поведение — весьма нетипичное для этого народа — означало не просьбу, а мольбу.

— Поднимитесь и говорите, — приказал Шахрион.

В общих чертах он знал, о чем хотят попросить послы, более того, собирался частично удовлетворить их просьбу.

— О великий, — шипящим тихим голосом начал первый из них. — Я — Харшшаан Могучий сын Шшиира.

Говорил он на всеобщем великолепно, почти не растягивая слова, как часто делали ящеры, переходя на язык людей, и, не видя лица, Харшшаана можно было бы принять за прегиштанца с самого юга континента — у тех был похожий выговор. Кто бы ни учил сына халифа, свое дело он знал, ну а молодой наследник оказался талантливым юношей.

— В годы тяжкой нужды, — продолжал меж тем посол, — он, как мог, поддержал Империю Тьмы.

«За хорошие деньги и некоторые обещания».

— Быть может, помощь моего отца и не была большой, но и ее вес лег на чашу весов.

«Увы, это приходится признать».

— И теперь, когда Империя возродилась и блистает во всем своем великолепии, для нас, напротив, настали тяжкие и горькие дни. Самопровозглашённый халиф Гайшшар Бич Пустыни сын Ишшаррисса, да будет проклято имя его, подчинил себе уже почти половину халифата, и не планирует останавливаться на достигнутом. Его армия велика, убийцы опытны, а честь подобна куску льда, оставленному посреди пустыни.

«Другими словами, он — моя копия».

— Этот презренный и бесчестный червь осмелился бросить вызов отцу и нанес его армии поражение, оправиться от которого будет непросто даже столь могучему правителю, как Шшиир Великий!

«Велик твой отец, разве что, размерами, потому и потерпел уже несколько поражений от Бича Пустыни».

— Грустно слышать об этом, — вслух проговорил Черный Властелин. — Халиф Шшиир — верный и надежный союзник. Скажи, юный Харшшаан, чем я могу помочь?

Ящер моргнул, отчего его вертикальные зрачки на миг укрылись за тонкой пленкой век.

— Мой отец не надеется на военный союз, это было бы излишне грубым с его стороны, — ответил посол. — Он не просит и армий, хотя сам несколько лет назад предоставил один полк для защиты Зантриана…

«Потому что все же не дурак и знает, что получить можно, а что — нельзя», — подумал Шахрион, ободряюще кивая послу.

Тот, чувствуя, что Черный Властелин настроен дружески, продолжил уже более уверенным тоном.

— Отец молит помочь деньгами и вашими знаменитыми стрелометами, слава о которых идет по всему миру.

Разумная и крайне взвешенная просьба. Золото позволит купить часть союзников Бича Пустыни и отряды наемников, коих на востоке водится так же много, как и песка — бесконечная война всех против всех породила изрядное количество ящеров, зарабатывающих на жизнь продажей клинков. Шахрион во время подготовки к войне Реставрации и сам подумывал воспользоваться их услугами, но в последний момент отказался.

У наемников, при всей их выучке и мастерстве, есть одна крайне неприятная особенность — они не любят воевать за тех, кто, по их мнению, проигрывает. И меньше всего Шахриону в тот период требовалась измена. Но у халифа ситуация другая. Да, этот странный соперник, выскочивший так неожиданно, что даже Черный Властелин удивился, обладал изрядным влиянием, которое с каждым месяцем продолжало расти, но…

«Но оно крайне эфемерно, прямо как у меня. Должно пройти время, чтобы те, кто склонил головы, смирились со своей судьбой, а до этого хватит небольшого поражения, и вчерашние союзники переменят сторону, а вассалы, клявшиеся в верности, разбегутся».

Это справедливо и людей и для лиоссцев.

Поэтому несколько десятков тысяч воинов, купленных на золото Империи, а также — пара тысяч арбалетов, которыми можно будет снабдить самых верных и преданных сторонников, действительно в состоянии изменить расстановку сил на востоке. Нет, они не позволят халифу победить, но этого Шахриону и не требовалось.

Резня в пустыне должна длиться десятилетиями. Меньше всего Черному Властелину хотелось заполучить на восточных рубежах молодое и агрессивное государство, ведомое фанатичным правителем, готовым на все, что угодно. Правителем, похожим на него самого.