Лисёнок для депутата (СИ) - Морейно Аля. Страница 6

— Что такое, так сильно накосячил?

— Да вроде нет, я ей ничего не обещал, был с ней вполне честен: с первого дня сказал прямым текстом, чтобы ни на что не рассчитывала. Знал изначально, что уеду через два месяца за границу. А она, дура малолетняя, решила, что я пошутил. Нянчиться с ней у меня времени не было — срочно нужно было уезжать. Да и не люблю я долгие проводы под аккомпанемент женской истерики. В общем, не очень красиво мы расстались, она вполне может на меня обиду держать. Как бы пакость какую-то в отместку не выкинула.

— Дура малолетняя, говоришь? Ей хоть восемнадцать тогда было? — в голосе матёрого Штейнберга проскакивает настороженность.

— Да было, было, не волнуйтесь. Мы познакомились как раз на её совершеннолетии, тут всё чисто. А малой её сколько лет?

— Римма сказала, что два года, но точные данные ребята должны прислать с минуты на минуту. Прикидываешь, может ли быть твоей?

— Нет, моей — исключено. Просто любопытно, что она так быстро к кому-то в постель прыгнула. С папашей точно проблем не будет?

— Кто папаша, тоже пытаемся выяснить. В свидетельстве, по словам рыжухи, стоит прочерк. Так что это либо случайная связь, либо мужик наотрез отказался признавать ребёнка.

— Не хочется никаких сюрпризов.

— Не волнуйся, соломку везде, где нужно и можно, подстелим.

Наконец мы покидаем кафе и едем ко мне домой. Раньше я жил в квартире в современном доме. Теперь отец отдал мне небольшой особняк, где прошло моё детство, как раз под избирательную кампанию. Он не слишком большой, чтобы не вызывать много вопросов, но и не маленький, потому как уровень официальных доходов моей семьи достаточный для легальных покупок такой недвижимости. А прибедняться не хочется, иначе обвинят во лжи избирателям.

Пока едем, прокручиваю в памяти отношения с Лисичкой. Конечно, за три года жизненного круговорота многое стёрлось. И я даже не уверен, что это воспоминания именно о ней, а не об одной из предшествующих или последующих рыжух. Что-то мне не нравится, начинаю сомневаться.

— Слушайте, Михаил, может, посмотрим другие варианты? Вдруг попадётся что-то более удачное. Эта — малолетка, дурь в голове гуляет. Ещё глупость какую-то где-то ляпнет. Да и журналисты рыть начнут, а она из неблагополучной семьи. Отца никогда не было, мамаша пьёт. Трудно будет объяснить, что вообще у нас с ней общего. Боюсь, попалит она меня.

— Мама-алкоголичка — это, конечно, не очень хорошо. Но, с другой стороны, это характеризует её в позитивном свете: девочка талантливая и трудолюбивая, с нуля добилась многого… Идея «кто был никем, тот станет всем» — бессмертна. Особенно сейчас, когда много говорится про социальные лифты, о возможности сделать карьеру и подняться с самых низов.

— У вас на всё найдётся оправдание? Интересно, что мне отвечать журналистам, если у меня спросят, как мы с ней познакомились?

— Да придумаем что-то, вообще не проблема. Давай, рассказывай, а я тебе с ходу пару идей накину. Так что там было такого крамольного?

— Я её купил.

— В смысле?

— В прямом. Выкупил у собутыльников её матери, которые собирались её отыметь, а она их желаний не одобряла. Поднимемся в дом — расскажу эту историю подробно. Если вы и вправду волшебник, сможете придумать что-то романтичное.

Выбираемся из машины, окидываю взглядом дом и дворик, который даже осенью не кажется унылым, потому что засажен разноцветными дубками — мелкими хризантемками. Я много лет прожил здесь в детстве и любил это место. Надеюсь, теперь оно принесёт мне удачу. Чем ближе человек к своим корням, тем сильнее.

За два месяца до событий пролога

С трудом нахожу адрес, который мама прислала сообщением. Никогда не мог понять, по какому принципу в жилмассивах нумеруют и относят к улицам дома внутри кварталов. Хорошо ещё, что теперь есть онлайн карты. Интересно, как люди раньше ориентировались в этой массе одинаковых домов с совершенно неочевидными адресами?

Мама родилась и окончила школу в этом городе. Потом она уехала учиться в столицу, а вскоре её отец развернул там свой бизнес и перевёз всю семью. С тех пор она наведывается сюда нечасто — раз в год на поминальный день.

Однако в наш век развития информационных технологий, всемирной паутины и соцсетей можно жить хоть на краю света и поддерживать общение с одноклассниками и бывшими учителями. Узнав, что отец отправляет меня сюда на переговоры с потенциальными поставщиками, мама загорелась идеей, чтобы я навестил её любимого классного руководителя.

Навигатор приводит меня к нужному дому. Забираю с заднего сидения пакет с презентом и захожу в подъезд стандартной панельной коробки. Нос сразу забивают ароматы мусорки, кошачьей мочи и ещё чего-то, не менее неприятного. Как люди тут живут?

Поднимаюсь на третий этаж и давлю на звонок. Ожидая, когда мне откроют, оглядываюсь по сторонам. Убогие двери, даже не бронированные — видимо, у жильцов тут нечего воровать. Из соседней квартиры раздаются звуки какой-то возни. Стены тут картонные — всё отлично слышно.

Мамин учитель не открывает слишком долго, достаю телефон и нетерпеливо набираю его номер. Мы заранее созванивались, и старик сам назначил это время.

— Сынок, извини, я тут в собесе стою в очереди. Передо мной ещё человека три. Подождёшь? Или приходи завтра.

Ну дед… Никакой сознательности. Обещал целый день быть дома и ждать меня! Я сегодня все дела специально отменил, а завтра, наоборот, у меня всё забито.

— Завтра не смогу. Давайте послезавтра.

Раздосадованный, отключаюсь. Тем временем за соседней дверью возня не прекращается, слышны какие-то крики. Голос женский, я бы даже сказал, что девичий.

— Пусти меня! Не смей! Я в полицию пожалуюсь! Не трогай меня!

Голоса в ответ — приглушённые, слов не разобрать.

Девочка или молодая женщина кричит и зовёт на помощь. Не обращать внимания и уйти? Всё-таки это явно не моё дело. Мало ли что происходит у них в квартире. Может, отец или мать наказывают за что-то нерадивую дочь? Я не приемлю таких методов воспитания, но знаю, что многие семьи это практикуют.

Решаю уйти, но стоит мне ступить на лестницу, как слышу истошный вопль. Даже если это семейные разборки, то стоит вмешаться. Подхожу к двери и нажимаю на звонок — не работает. Стучу. Девочка продолжает кричать, а потом утихает.

Наконец дверь открывает неопрятная женщина.

— Чё надо?

От неё разит дешёвым алкоголем.

— Что у вас тут происходит? Кто кричал и звал на помощь?

Возня в глубине квартиры продолжается, но криков больше не слышно.

— Всё у нас нормально, иди куда шёл.

— И всё-таки, кто кричал? Может, нужна помощь?

— Я кричала. От удовольствия. Игры у меня такие с моими мальчиками.

Это почти бесполое существо слабо вяжется со страстной женщиной.

— Нет, голос был другой. Либо зовите сюда девочку, которая кричала, и пусть она мне сама скажет, что всё в порядке, либо я звоню в полицию.

Достаю телефон, демонстрируя серьёзность своих намерений.

— Петя! Петя, приведи Олеську сюда!

Похоже, она ещё более пьяная, чем мне изначально показалось.

Спустя не меньше минуты в коридоре появляется полуголый мужик бомжатской наружности в брюках с расстёгнутым ремнём. За собой он тащит девчонку в лёгком халатике, надетом наизнанку. Торопилась одеться и не обратила внимание?

— Видишь, в порядке она!

Всматриваюсь в странную троицу. Девчонка совсем малолетка — может быть, даже школьница. Заплаканная и растрёпанная, будто её наказывали. При этом вся чистенькая и будто не отсюда. Вряд ли собутыльница, скорее, дочь.

«Пожалуйста, помогите», — шепчет она, почти беззвучно шевеля губами.

— В порядке? А почему она плачет? — произношу настолько строго и грозно, насколько могу.

Девочка выглядит белой вороной рядом с этими пьянчугами. И это мне совсем не нравится. Почти уверен, что они её тут обижали. Только как ей помочь?

Рассматриваю девицу с интересом. Она… рыжая! А россыпь ярких веснушек по лицу и плечам намекает, что ими усыпано и то, что скрыто халатиком.