Такая милая пара - Йеллин Линда. Страница 24

– Ты же знаешь, как я обожаю слушать про чужие романы. По-моему, это хоть как-то затушевывает, сглаживает мои собственные неудачи на любовном фронте.

– Какие такие неудачи?

– Жизнь без любви, – мрачно продекламировала Холли, принимаясь за плитку шоколада. – Тебе этого не понять. У тебя есть муж! А мне просто необходим новый старт! Ну же, поведай мне об этом парне, ужас как интересно.

– К сожалению, не располагаю какой-либо свежей информацией.

– Да, у вас с Майклом весьма необычные отношения. Насколько я знаю, вы – единственная пара, которая позволяет друг другу иметь среди приятелей лиц противоположного пола. У тебя есть Двейн... Луи, у Майкла – эта особа весьма сомнительного поведения. Среди других супружеских пар подобного рода отношения не приветствуются...

В нашу комнату вплыла очередная секс-бомба. Но Холли отвергла и ее, заподозрив наличие скрытых под макияжем веснушек. А ее фотопробу я привезла Майклу в качестве презента.

– Как ты считаешь, этот снимок может вдохновить тебя приобрести шампунь?

– Она – нет, ты – можешь.

– Шутишь?

– Нет, – ответил Майкл, изучая вздернутый носик, огромные глаза и занимавшие полфото чувственные губы. Мы лежали в постели и, отдыхая после близости, смотрели вечерние новости. Майкл держал снимок так близко к лицу, что казалось, он нюхает бумагу.

– Слушай, но если я – лучше ее, то зачем ты смотришь на снимок, а не на меня?

– Ты ошибаешься, – запротестовал Майкл. – Я смотрю новости.

– Угу?!

Чтобы отвлечь Майкла, я с удвоенным вниманием отдалась потоку новостей. Особенно внимательно я изучала своего любимого комментатора, очень симпатичного, с бархатным голосом и развитой челюстью. Даже сообщения о мировых катастрофах в его устах звучали не так трагично. Как обычно, после обзора основных событий дня он перешел к анализу важнейшего сообщения. Было видно, что он непременно стремится заполучить Пулитцеровскую премию.

Он вещал об очередной акции протеста ветеранов Вьетнама. На этот раз они обвиняли правительство в том, что во время войны тайно применялись опасные для жизни дефолианты. Ими опыляли районы, в которых скрывались вьеты. Но часто ядовитые облака накрывали и позиции наших войск. А теперь стало появляться все больше и больше сообщений о том, что ветераны умирают от рака или у них рождаются дефективные дети.

– Ты слышал об этой гадости? – обратилась я к Майклу. – Тебя, случайно, ею не поливали?

– Да. Раза три или четыре, – ответил он спокойно.

– И ты не волнуешься? Тебя это не беспокоит? Они говорили о детях-уродах.

– Тебе не следует об этом волноваться, – он обнял меня. – Ты же видишь, что муж твой – здоров, ну прямо-таки эталон мужчины. Пожалуйста, в любое время ты можешь прикоснуться к моему богоподобному телу. Пожалуйста, осмотри мои накаченные бицепсы, мою рельефную грудь, гордую задницу и впечатляющих размеров штуковину... Надеюсь, это развеет твои страхи. Уверяю тебя, моя маленькая женушка, наш отпрыск будет богатырем.

– Но это серьезно, – ответила я, отнюдь не убежденная его бравадой. – Может, все-таки посоветоваться с врачом?

– Зачем еще?

– Узнать, что нам делать, если ты побывал под этим проклятым душем.

– Да ничего делать не нужно, – уже раздраженно произнес Майкл. – Я в полном порядке. Все, что нам нужно делать, – это досмотреть спортивные новости.

Ну ладно, Майкл здоров, как бык. Но если он передаст будущему ребенку какую-нибудь гадость? Я не могла переносить даже мысли о больном ребенке. И уж совсем сводила меня с ума перспектива воспитать урода! Через несколько дней я поинтересовалась у своего гинеколога – как можно узнать о возможных дефектах в развитии ребенка? Объяснила, что мой Майкл подвергался воздействию дефолиантов во время службы во Вьетнаме. Доктор не был в курсе, но заверил, что беременные проходят множество тестов, позволяющих судить о состоянии плода. И посоветовал мне не беспокоиться.

Это не был день рождения Майкла. Не было это и годовщиной свадьбы. Просто мне захотелось, чтобы мой муж носил золотые часы.

Наконец, после долгих колебаний мне удалось отыскать нечто необычное – маленький механизм в квадратном корпусе, с белым циферблатом и золотыми точками вместо цифр. Циферблат опоясывали три золотых рамки, заводная головка была выполнена из настоящего сапфира. А ремешок я подобрала из кожи ящерицы.

Я гордо похвасталась подарком перед Холли. Она одобрила мой выбор, заметив при этом, что часы – весьма практичная покупка.

И вот я бережно доставила свое сокровище домой. Оно помещалось в очаровательной черной коробочке, отделанной синим бархатом. Я ждала мужа. Но, вернувшись с работы, Майкл наскоро перекусил и умчался кататься на лыжах – благо парк находился всего в двух кварталах от нашего дома. Вернулся он нескоро, уставший, принял ванну и отправился на боковую. Так что времени вручить ему подарок у меня не было.

Утром я специально проснулась пораньше и лежа наблюдала за ним. Спящим. Губы Майкла были полураскрыты и слегка улыбались, темные волосы разметались по подушке. Лицо его было необычайно красиво. Я жила с ним вот уже несколько лет, и до сих пор удивлялась, что такой красавец выбрал меня. Но иногда я ловила себя на мысли, что, несмотря на наличие мужа, в сущности, я – одинока. Я не могла понять, как это получается: мы накрепко связаны с Майклом, и в то же время существуем как бы в параллельных мирах.

Одевались мы каждый в своей ванной.

– Доброе утро, чертяка, – приветствовал Майкл свое отражение в зеркале.

Уже накрасившись и причесавшись, я все еще расхаживала по дому в ночной рубашке, а он уже натягивал свое синее пальто.

– У меня для тебя что-то есть, – сказала я ему, останавливаясь в дверях, спрятав заветную коробочку за спиной.

– Опаздываю, дорогая. Пора бежать!

– Ну, подожди. У тебя должно быть вот это, – сказала я и протянула подарок.

– Что «это», – он открыл коробочку. – Часы? Зачем? Ведь у меня же есть!

– Тебе что, не нравятся?

– Очень красивые, – согласился Майкл. – Но зачем они?

– Для тебя. Ведь у тебя не было хороших часов. Вот я их и выбрала... – Майкл вынул мой подарок из коробочки, снял свои часы из нержавейки с руки и примерил мой подарок.

– Спасибо, – искренне произнес он. – Еще никто и никогда не дарил мне такой красоты. Да я ее и не заслужил. – Он обнял меня и крепко поцеловал. – Я люблю тебя.

– И я тебя, Майкл.

В этот момент у нас все было хорошо. И я надеялась, что так и будет продолжаться всегда.

7

В 1980 году Пайпер вышла замуж.

В 1980 году Пайпер развелась.

Она сложила свои вещички в фирменные чемоданы, покидала их в багажник своей новенькой «тойоты» и тронулась в обратный путь – в Чикаго. А там устроилась работать психологом в больницу. Моя подруга любила работать со стариками. Возможно, с ними она чувствовала себя спокойнее.

Майкл потащил в прачечную две охапки грязного белья. Не забыл он прихватить с собой и газету, Я колдовала над обедом в честь Пайпер, а она в это время мерила кухню шагами и делилась своими наблюдениями за мужьями.

– Думаю, этот опыт пойдет мне на пользу. И я проведу остаток жизни монашкой. Мне никогда не везло на мужиков, поэтому в Книге Гиннеса под моей фотографией можно было бы написать: «Перевстречаласъ со всеми козлами».

– Да, это не самая лучшая характеристика для профессионального психолога, – прокомментировала я, открывая банку с грибным соусом. – Но я не могу понять – как человек мог подходить для совместной жизни в январе, а уже в марте с ним необходимо было разводиться. Ведь он не мог так быстро измениться, всего лишь за три месяца.

Вообще-то, для неудачницы в семейной жизни Пайпер выглядела прекрасно: особенно радовала глаз ее новая стрижка. Насколько я помню, впрочем, какие бы неприятности ни трепали мою подружку, она всегда выглядела как на картинке.