СволочЪ (СИ) - Тулина Светлана. Страница 41

Интересно, над другим континентом уже взошло солнце?..

30 Авария

Дживс Вустер

Кровь.

Запах паленой резины и кровь. Горячая, липкая. Она повсюду. На белом бесформенном месиве спасательной пены. На руках. На черной коже обивки (она не видна на черном, но пальцы липнут). На лице тоже, кажется. Коркой. Засохла. Больно. Губы склеились.

На растрескавшемся лобовом стекле тоже кровь — солнце светит сквозь прозрачную алую мозаику круглым злым стоп-сигналом. Словно пытается предупредить. Словно не понимает, что поздно. Поздно?.. Сколько времени? Часы разбиты. Солнце высоко. Но здесь это ничего не значит, здесь другой пояс…

Пояс.

Да.

С коротким полустоном-полувыдохом Дживс отдирает голову от защитного подголовника. Разгребает белое упругое месиво, на ощупь дотягивается до пряжки ремня безопасности. Щелчок. Давление на грудь-живот-бедра слабеет. Можно шевелиться. Ну, хотя бы пытаться. Пузырьки спас-пены лопаются, сопровождая еле слышным многократным шелестящим «шпок-шпок-шпок» любое движение. Судя по тому, что пена успела потерять монолитность и прочность, он провалялся в отключке не менее получаса. Но вряд ли многим более, иначе она если и не растворилась полностью, то сползла бы куда сильнее, попутно расщепляясь до ионизированной жижицы.

Шевелиться больно и трудно. Липкие пальцы скользят по ручке с нижней стороны подлокотника. Соскальзывают. Раз, другой. Наконец удается ее отжать, и защитный колпак начинает подниматься — рывками, с ужасающим скрежетом. Надо же. Дживс почти не надеялся, что автоматика сработает после такого удара. Хорошая все же машинка. Надежная, крепкая…

Была.

До встречи с той гребаной вороной.

Повезло. Хорошие амортизаторы. И хороший пилот. Рухнуть с такой высоты и на такой скорости и отделаться разбитым носом… Не повезло — хороший пилот. Слишком хороший. Такой не унизится до передачи управления программе. И не станет включать силовой щит в атмосфере — такой щит на всех высотах ниже орбитальных ухудшает аэродинамику и снижает скорость…

Колпак замирает, не поднявшись и наполовину. Скрежет, хруст. Запах паленой резины усиливается. Спас-пена течет наружу подтаявшим мороженым. Пломбир, местами заляпанный клюквенным сиропом. Сиропа не пожалели. Руки двигаются сами в стандартном протоколе поставарийной самопроверки. Переломов основных костей вроде бы нет, хотя нагибаться и шевелить плечами больно, но это все же скорее сильный ушиб (или даже трещина) одного или двух ребер справа, вряд ли перелом, иначе бы вообще не согнулся. Или не разогнулся. Существенных ран тоже нет, так, царапины. А общая паршивость самоощущений — скорее всего, следствие контузии или того, что надышался этой паленой дрянью. Вроде бы не тошнит. И, значит, сотрясения мозга не было. Уже хорошо.

Успев подумать об этом, в следующую секунду Дживс еле успел перегнуться через бортик, прежде чем его вывернуло. Ну вот. Значит, все-таки сотрясение. Паршиво. Особенно когда дышать можно только ртом. Потому что разбитый нос распух и заложен напрочь. Но тоже вроде не сломан, хотя и болит, зараза, покруче ребер и головы. Это что, из него столько натекло, что ли? Да быть не может.

Селд…

Байк рухнул хотя и жестко, но относительно ровно, лишь слегка завалившись на правый бок. Вылезти с этой стороны получилось проще, хотя и пришлось нагнуться (колпак так и не раскрылся до конца). А потом стоять, вцепившись в наклонившуюся спинку переднего сиденья. Вернее, буквально висеть на ней в ожидании, когда же мир вокруг перестанет вращаться.

— Эй… Ты ж-живой?

Голос тоже весь в трещинах, как и защитный колпак кабины.

— Н-н-нь дждёшсь…

Облегчение. Такое острое, что становится трудно дышать. Или это все-таки дают знать о себе сломанные ребра? Селд завозился на переднем сиденье, невнятно матерясь и шипя сквозь зубы. Вывалился, чуть не сбив Дживса с ног и обдав остатками пены. Отковылял к поваленному дереву метрах в пяти, сел на ствол. Ощупал лицо, зашипел и снова начал материться — по-прежнему не разжимая зубов.

Дживс выдернул навигатор из крепления, после чего рискнул выпустить спинку сиденья и присоединиться к Селду. Ствол слегка пружинил на упиравшихся в землю ветках-распорках, но в целом сидеть было удобно. Дерево, похоже, упало не так уж и давно, уцелели многие ветки, не позволяя ему лечь на землю, и это тоже было удобно. Навигатор работал. Черный противометеоритный футляр с изящными золотыми виньетками в виде буковок RZ. Еще бы он не работал.

Двести пятьдесят два километра до цели. Двести пятьдесят два сраных километра из пяти с лишним тысяч. И чуть меньше трех часов, за которые их надо преодолеть. Это даже не смешно. Это…

— Надо уходить. Вдруг рванет?

— Эт-т с-мшно! Н-нь рвнет. Эт-ж чрный дркон! Трйнйя грантйя.

— Язык прикусил?

— Члюсть слмл, кжтся… Гребнйя чйк!

— Ты уверен, что чайка? Мне показалось, ворона…

О чем мы? Чайка, ворона — какая, в сущности, разница…

— Рехнлс? Ккие врны нд кеанм?! Дъ и ккйя в сщнсти рзниц…

Ну да. Никакой. Дживс помнил статистику — каждый год две-три такие аварии. Две-три! Не более. На Ферне не так уж много птиц…

Не повезло.

Дживс переключил навигатор в режим комма, ввел свой личный пароль. Двенадцать пропущенных вызовов. Все от Ларта. Сброс. Сейчас не до того. Нужный номер он помнил наизусть. Новембер Чарли и координаты. Даже если отследят — ни черта криминального. Просто сообщение об аварии, каких много. Остается надеяться, что принимающая сторона как минимум не спит, а как максимум — сможет что-то сделать.

Ответ пришел почти сразу. Такой же лаконичный — координаты и время. Дживс снова переключил комм в режим навигатора. Поднялся, прикидывая, не отломить ли какую ветку понадежнее в качестве посоха. Но решил, что возможное удобство в будущем не стоит обязательной траты времени и сил в настоящем.

— Пошли.

— Кда?

— К шоссе. Там нас будут ждать. Вставай. У нас менее трех часов на девять километров по пересеченной местности.

31 Надежда

Ларт Рентон

— Абонент не отвечает или находится вне зоны покрытия сети. Благодарим вас за то, что пользуетесь услугами нашего оператора. Вы можете подключить недельное тестирование услуги «прозвон» или оставить голосовое сообщение после третьего сигнала…

Ларт нажал отбой. Даже если оба эти обуреваемые благими намерениями и избыточным энтузиазмом придурка (ох, их бы энергию да в мирных целях! город осветить можно было бы наверняка!) свои рабочие коммы и не оставили где-то в конторе (а с них станется, параноики хреновы!) или по дороге не выбросили (а вот это уже вряд ли, за служебный инвентарь потом отчитываться, шеф три шкуры спустит), то сейчас они уже действительно вне зоны покрытия. На полицейских коммах стоит жесткий блок — никакой работы в роуминге, никаких спутников. Только локалка, только внутригородская полицейская сеть.

Оставлять сообщение бесполезно — они его прослушают, только когда вернутся. А тогда уже Ларт и сам им выскажет все, что думает об излишне инициативных и деятельных подчиненных, гадящих на начальственную малину и спускающих в канализацию тщательно продуманные и уже почти что реализованные планы. Лично выскажет. Возможно, даже с применением аргументов физического характера, для большей доходчивости. Нет, ну надо же быть такими придурками, просто зла не хватает! А все почему? Да потому, что некоторые слишком много себе думают. И себе, и о себе! Вместо того чтобы спокойно поговорить, как и пристало нормальным умным взрослым людям. Словами через рот! Все обсудить, прийти к консенсусу… Игры в песочнице, вашу ж мать! Непримиримая борьба за совочек.

Ларт сплюнул горчащий окурок. Смял пустую пачку. Надо же, и когда успели кончиться? Не заметил. Во рту было гадостно. Почти так же, как и на душе. Потому что если кому тут и надо что объяснять с применением фрагментарного рукоприкладства к начальственной морде, так это самому Ларту. Потому что если тут кто и виноват — так это ты, Ларри. Ты и только ты. Во всем.