Разведка боем (СИ) - Щепетнев Василий Павлович. Страница 27

Я задремал. Вагон катит нежно, бархатно.

Завтра день хлопот. Побывать у хороших людей, поговорить о делах шахматных и о делах журнальных, прочитать лекцию и дать сеанс в Московском Государственном университете имени Ломоносова.

Ломоносов, он авантажнее Жданова, как ни посмотри.

Глава 13

28 декабря 1974 года, суббота

В ТЁМНО-СИНЕМ ЛЕСУ

— Фишер играл классические дебюты в классическом же исполнении. Полагаю, памятуя о предстоящем матче, он не желал демонстрировать свои дебютные разработки, ограничиваясь общеизвестным. Но из общеизвестных позиций он старался выжать всё до последней капли. Если исключить одиннадцатую партию, в которой Фишер пошёл ва-банк, средняя продолжительность партии составляла шестьдесят три хода. Ничью мы подписывали только после обоюдного истощения сил, когда оставшихся на доске фигур просто не хватало для создания сколь-либо значительных угроз. Партии с подробными примечаниями я предоставил, но, полагаю, Фишер будет играть что-то иное, новое и неожиданное. Однако стиль останется прежним — тотальная игра до последнего патрона. Во всяком случае, этого следует ожидать и к этому готовиться.

Я оглядел присутствующих. Анатолий Карпов, его тренер Семен Фурман, Лев Полугаевский, Юрий Авербах и Михаил Таль. Что ж, могучая кучка, да. Опытные, сильные, но сомневаюсь, что у них есть чемпионские амбиции. И потому в будущем они конкуренцию самому Карпову не составят. Вряд ли.

Другое дело я. Меня, полагаю, рассматривают как весьма вероятного участника следующего цикла. И потому постараются продукты для кухни у меня взять, но на саму кухню не пускать. Чтобы не подсмотрел поварские рецепты. Впрочем, принести дров, воды, даже вымыть посуду и почистить котлы позволят.

Я не в обиде. Понимаю, что позвали потому, что я единственный, у кого есть победный опыт матча с Фишером. Более того, я и единственный, кто с ним вообще играл за все время после Рейкьявика. И я действительно заинтересован в том, чтобы Анатолий подготовился к матчу с Фишером. Подготовился настолько, чтобы иметь шанс победить.

— И как, по-вашему, следует готовиться? — спросил Фурман.

— Не допускать моих ошибок, как минимум.

— И какие же ошибки вы допустили?

— Я плохо использовал белый цвет. Все шесть партий завершил вничью, не сумев поставить перед Фишером серьёзных проблем. Играл слишком осторожно. Да и чёрными обе победы результат не моей контригры, а ошибок самого Фишера. В первой партии он непременно хотел выиграть, и на сто тридцатом ходу в цейтноте перепутал порядок ходов. Впредь подобной ошибки не повторял, и вряд ли повторит. А в одиннадцатой партии… ну, одиннадцатая партия игралась по принципу пан или пропал. Он и пропал. Но в случае безлимитного поединка такая ситуация не возникнет.

Но у меня есть и хорошая новость.

— Какая же? — доброжелательно спросил Фурман.

— Фишер тоже плохо использовал белый цвет. Так ли, иначе, а две партии белыми проиграл он, а не я. Да и чёрными он не смог навязать контригры. Потому вывод мой простой: Фишера победить можно. И нужно.

— А что ты вообще можешь сказать о Фишере? — спросил Анатолий. Вопрос понятный — он, Карпов, с Фишером не играл ни разу.

— Я с ним провел за доской шестьдесят часов. И что я могу сказать? Он физически крепок, вынослив, здоров. Практически всё игровое время сохраняет спокойствие — ну, за исключением случая нападения на нас хулиганов. В конце матча выглядел столь же хорошо, как и в начале. Я, кстати, за три недели похудел на шесть кило, и даже думать не хочу, что со мною стало бы, длись матч три месяца.

— Разговаривали с Фишером? — спросил Полугаевский.

— Обменивались общепринятыми фразами, ну, ещё об условиях игры: не жарко ли, каково освещение и тому подобное. Он, Фишер, противник курения, как и я. Партии после игры, разумеется, не анализировали.

— Почему разумеется? — задал вопрос Таль.

— Это матч. Раскрывать сопернику свои мысли, говорить правду — глупо, как водить противника перед боем по собственным позициям. Говорить неправду — нехорошо и тоже глупо. Лучше молчать.

Ну, и…

— И?

— Фишер за время матча поменял шесть костюмов. Одевается со вкусом.

— Это не столь и важно, как он одевается, — сказал Авербах. — Важно, что в голове.

— Я думаю, всё взаимосвязано. Фишер ценит стиль. И чувство стиля переносит не только на одежду, но и на игру. От него не стоит ждать небрежности, неряшливых ходов, непродуманных решений.

— А как же гамбит Полерио — Муцио? — спросил Таль.

— Это был вполне осознанный выбор. Не импульсивный. Адресованный даже не мне, а будущему сопернику в матче за корону. Я так считаю.

— И в чём же смысл этого выбора?

— Хотел бы я знать…

Дальше пошло малопродуктивное обсуждение условий будущей встречи Карпова с Фишером. Малопродуктивное — потому что контракт всё ещё не был подписан. Шло бесконечное обсуждение условий: где, когда, почём и сколько. То есть где, в общем-то, уже ясно — в Маниле, столице Филиппин. Почём — сведения пока не разглашались, но сумма, похоже, запредельная, перед ней мерк мой матч в Лас-Вегасе. Пять миллионов долларов — минимум. Или восемь миллионов, как настаивал представитель Фишера, преподобный Ломбарди. Когда — в апреле. Главным препятствием было — «сколько». Представитель Фишера настаивал на игре до десяти побед при неограниченном числе партий. Наши поначалу держались прежней нормы: на большинство из двадцати четырех партий. Склонялись, что сойдутся на безлимитном поединке до шести побед, как в историческом матче в Буэнос-Айресе, Алехина и Капабланки. Но тогда матч тянулся тридцать четыре партии, семьдесят четыре дня. А я ведь в среднем терял полкило за партию. Не воды, а стабильного веса. С той поры техника защиты стала много лучше, и потому тридцать четыре партии — далеко не предел. А если играть до десяти побед…

Я рассказал о том, в каких условиях проходил мой матч с Фишером. Жили в хорошем отеле, в апартаментах. С неплохим роялем, между прочим. Просторно. Отличный вид из окна. Еда приемлемая, даже хорошая. Но снаружи — плюс сорок. И еще разница во времени. Плюс хулиганье. То есть минус. После инцидента во второй партии охрану усилили, и шпана вроде бы исчезла, но напряжение оставалось. А Манила — натуральные тропики. Жара, духота. И если в апреле сухо, то с мая начинается сезон дождей, и каких дождей — тропические ливни, ураганы… Мало не покажется. Плюс еда. В Лас-Вегасе — картошка, помидоры, цыплята, рыба, яблочные пироги, повсеместно высокий санитарный контроль. А что в Маниле — не знаю. Есть, верно, европейские рестораны, но в идеале нужно брать с собой и повара.

Поговорили, и я почувствовал, что мне следует уйти. Сейчас разговор пойдет о делах потаенных, я лишний.

Потому откланялся, что все встретили с плохо скрываемым облегчением. Ну, неловко же выгонять самим. Вдруг я обижусь. А вдруг я ещё понадоблюсь.

Но я не обижался, напротив. Пока мороз, солнце и чудесный день, нужно этим пользоваться.

Я добежал до нашего домика. Лиса и Пантера уже ждали. Я переоделся, мы встали на лыжи — и вперёд, по маршруту номер два: пятнадцать километров, общий перепад высот двести десять метров.

Три дня назад пришло приглашение — провести выходные на базе отдыха. База на границе с Приокским заповедником, воздух, мороз и снег гарантируются. Приглашение пришло от Батуринского. Выдержанное в дружеском тоне, не подкопаешься. Так и так, приезжайте, повестка дня — подготовка матча Карпов-Фишер, нам важно ваше мнение.

Гостем я ехать не стал. Купил путёвку. Её, путёвку, купить было непросто, но помогли добрые люди. Непросто — потому что база закрытая. Ведомственная. Для начальствующего состава.

Ничего особенного. Для человека, жившего в «Дюнах» так и вовсе три ступени вниз. Но я — студент, а студенту подобные условия — почти рай. Даже без почти. Домик в пользовании. На базе есть сауна — можно заказать под себя заранее. Лыжные трассы, лыжи берём здесь же, на базе. Ну, и остальное. Публика солидная. Подполковники, полковники, майора встретишь редко. Здесь майор — младший по званию, «эй, майор». Впрочем, люди все спокойные и доброжелательные. По крайней мере, внешне. Никто не орет песен в пьяном виде. Поют, да. Но тихо. Потому что все друг за дружкой смотрят. Присматривают. По-товарищески. Нет уз святее товарищества! А что такое наше товарищество?