Солнечная сеть (СИ) - Харченко Александр Владимирович. Страница 37

Ещё не успел Рикки грянуться оземь, ещё не успел он умереть от оружия, которое в последний раз применялось на Земле пять столетий назад и от которого он, как следствие, забыл защитить себя и своих Звёздных, — как Змей-Ракета, утративший связь с управлявшим им разумом, величественно взмыл в небеса, в приземное пространство. Его дымный след прорезал всю Евразию и часть Океании; через две минуты заметили его и над Северной Америкой. Он поднимался с огромной скоростью и с огромным ускорением, гигантский поезд из модулей памятных, модулей энергетических, модулей исследовательских, модулей расчётных и модулей боевых. В нём была заключена вся энергия, какую мог бы выработать Астрофлот за два года, и он имел чёткую программу — в случае потери контроля, поднявшись на высокую орбиту, через пятнадцать минут излить всю эту энергию, как смертоносную мощь мщения, на все населённые, курортные, туристические и научно-производственные районы Земли. Рикки был прав — даже совокупная сила Кейта и Кинтии Астер, направленная против Змея-Ракеты, не смогла бы предотвратить катастрофу. Даже одна пятая часть, уцелевшая от хромодинамического чудовища, могла бы обратить Землю в пепел.

Змей воспарил и развернулся над обречённой планетой, дав людям возможность в последний раз ужаснуться губительной мощи, исторгнутой ими из своей среды. Его орудия засветились, набирая силу для первого страшного импульса, способного уничтожить, по расчётам Рикки, шестьсот двадцать миллионов землян. Люди, видевшие это зрелище, застыли в немом изумлении; почти никто из них не знал и не догадывался, что в этот миг вершится их собственный рок.

Тогда, через восемь с половиной минут после смерти Рикарда Морьера, Змей-Ракета перестал существовать. Поток солнечной плазмы, выпущенный Кейтом Астером из ядерного нутра родной звезды землян, за микросекунды нагрел, испарил или расплавил защитные контуры колоссального агрегата. Мгновением позже страшные запасы энергии, сосредоточенные в модулях Змея-Ракеты, вырвались наружу бурей всеразрушающего огня, обратив величественную конструкцию в толстый шнур раскалённого взорвавшегося газа. Свет этого взрыва был так ярок, что множество жителей дневного полушария планеты, не успевших прикрыть глаза, получили ожоги сетчатки и даже роговицы. Радиация на поверхности скачком поднялась до двухсот рад в час, и тут же начала стремительно спадать, заставив бытовые детекторы излучений налиться алым светом и зловещей дрожью зуммеров. Леса на Луне, защищённые от удара слишком тонким слоем атмосферы, побурели и осыпались на глазах у изумлённых наблюдателей. Многие Звёздные сильно пострадали, но обычные земные люди на Луне, заблаговременно арестованные людьми Морьера ещё в самом начале конфликта, благополучно пересидели взрыв и его последствия в помещениях глубоко под поверхностью Луны. Наконец, облако взрыва померкло, рассеялось, и продукты его начали своё бесконечно медленное оседание книзу, в более плотные слои планетарной магнитосферы. Над северным полушарием Земли занялось необычно яркое полярное сияние, отчётливо видимое даже днём.

Далеко на противоположном полушарии Луны, в жилом модуле полузаброшенной селенологической станции, Юсуф Куруш приподнялся на локте над постелью. Он глядел на необычное яркое зарево, подсветившее ослепительной нитью света и огня фантастически чёткие очертания дальних лунных гор.

— Что там случилось? — с тревогой спросил он, нежно обнимая рукой лежавшую рядом с ним Кинтию Астер.

Кинтия улыбнулась ему той же спокойной, холодной улыбкой, которая так бесила Рикарда Морьера в Кейте.

— Ох, совершенно ничего необычного. Просто мой брат опять победил дракона…

Продолжая рассеянно улыбаться, Кинтия посмотрела в угол комнаты, где, едва заметная человеческому глазу в кромешной темноте, стояла тисовая палка с привязанной к ней с одного конца тетивой-шнурком и лежал подле неё пучок серебристых стрел с тяжёлыми, острыми вольфрамовыми наконечниками.

​Ретроспектива-6. Семейные ценности. Галактика Млечный Путь. 310.05.17. Джордж Астер, Айота и дядюшка Кит

Ему снилось, как он побеждает на родео — снились бешеные мустанги, быки, которым он выкручивал рога, свист лассо, сверкающие серебром сёдла и почти раздетые гёрлс, танцующие в честь его побед. Где-то на деревянных трибунах сидела его жена, надвинув на тёмные брови шляпу-стетсон, с удовольствием пила кока-колу из высокого бумажного стакана, улыбалась, когда он посвящал ей свои очередные победы. Его старшие дети, Кейт и Синди, в одинаковых бейсболках и гавайках, расписанных волнами и пальмами, лезли на странную ограду из частокола заострённых стрел, рискуя порвать джинсы, чтобы только посмотреть поближе на подвиги отца. Маленькая Айота теребила мать за рукав рубашки, пускала ртом розовые пузырики бабл-гама и вздрагивала всякий раз, когда над ареной родео прокатывался из конца в конец громкий свисток распорядителя тавромахии.

Наконец, объявлен был и главный конкурс, а с ним и главный приз победителю. Рискуя всеми деталями мужского достоинства, Джордж на глазах у публики оседлал и завалил огромного дикого быка, выиграл кубок и седло, и тридцать гёрлс, разом блеснув на солнце голыми сиськами, проплясали тверк в честь его великолепного финала. Жена и дети подбежали к нему, он обнял их по очереди, под гром победных труб принял из рук распорядителя тавромахии стакан бурбона — и проснулся!

Незнакомый мир лежал вокруг него, мир, поросший непроходимыми джунглями, мир, полный струящейся воды и дикого, необработанного камня. Джордж Астер скорчился на высокой скале, на самом краю обрыва у водопада, подтянув колени к груди в позе эмбриона. Над ним стоял колоссальных размеров слон о трёх хоботах и восторженно, самозабвенно трубил. Джордж осторожно распрямился, повернулся — и наконец-то вспомнил всё.

До того, что осталось от «Кристофера Эккерта», он доехал верхом на слоне, которого — он помнил это, — звали Махасена. У останков челнока бывшего пилота встретил высокий, чуть смугловатый субъект в набедренной повязке. Судя по величественной осанке, повязка с успехом заменяла субъекту смокинг и камербанд. В руках встречающий держал бутыль «Белой лошади» и поднос со стаканом.

— Добрый вечер, Джордж, — сказал смуглый субъект, дождавшись, пока Астер слезет со слона. И добавил полуутвердительно: — Виски, конечно же?

Джордж Астер не заставил себя дважды упрашивать. Налил на три пальца — больше нельзя, астролётчик всё-таки, — положил щипцами лёд из вазочки, выпил, посмотрев предварительно по привычке на просвет сквозь янтарную жидкость.

— А виски-то стал хорошей выдержки, — заметил он, — и притом не выдохся. Сколько же лет прошло, Кит? Долго я спал?

— Сорок лет, — ответил смуглый, убирая поднос и принадлежности. — Сегодня пятнадцатое мая триста десятого. Надеюсь, ты хорошо выспался, Джордж?

— Мне не хватало кого-нибудь в постельке рядом. Я не очень люблю спать в одиночестве.

— Я знаю твои привычки, Джордж. В космосе это тебя не раз подводило.

— Мом не заглядывала на огонёк?

— Нет, Джордж, Мом больше не заглядывала. Но, если это тебя интересует, я теперь знаю, как с ней связаться.

— Отлично, Кит. Я ей обязательно позвоню. А где детишки? Играют где-то, наверное?

— Да, Джордж. Они прислали нам подарки — систему для мгновенной связи друг с другом. Старшие дети сейчас в Солнечной Системе. Кет собирается подарить человечеству бессмертие и вдохновение, а малышка Кеи только что потеряла невинность. И, кстати, нашлась Ота. Насколько я знаю, она сейчас работает богиней, временно замещая на этой должности Мом. Не так давно, лет двадцать назад, Кет побывал у неё в гостях.

— Богиней? Тоже мне, работа для девчонки! — Джордж Астер поскрёб подбородок. — Девушка в её годы должна работать астроинженером, или дизайнером, или ещё кем-нибудь таким эдаким. Но чтобы непременно с образованием! Иначе кто ж её уважать-то будет! Придётся заехать к ней и выпороть хорошенько, в целях педагогики, чтобы мозги встали на место. Да и Мом достанется от меня на орехи; тоже мне, придумала, чем занять дочурку!