Именем Анны. Возврата не будет (СИ) - Губоний Татьяна. Страница 20

Лент делал то, что должен был делать. Нужно было дезориентировать противника, затормозить запущенную тем машину. Эх, сюда бы Любочку, вот кто был мастером координации различных служб. После неё Ленту оставалась только мелкая коррекция памяти особо любопытных, остальное делала помощница. Теперь приходилось положиться на Айу.

– Расскажи им, что стала свидетельницей массовой потери сознания. Наври, что воняло газом, или ещё что-нибудь. Сама придумай. Но этих людей – всех! – я хочу видеть на больничных койках. И подольше.

Пока Лент говорил с Айей, Виктор вызвонил лесничего – тот ждал на линии и, как только дождался, сразу сообщил, что захватит по дороге ветку берёзы, и тут же прочёл Ленту краткую справку о деревьях-донорах: мол, одинокие – самые сильные и любят делиться энергией.

Деревья? Любят делиться? Для зелёного подобный метод был, мягко говоря, неортодоксальным, для синего – смехотворным, но Лент спорить не стал: – Только недолго, Егор, ты мне нужен здесь.

С Виктором Ленту было неспокойно, какой от него толк? Хорошо хоть в себя пришёл быстро, команды выполнял чётко и вопросов пока не задавал. Голос подал только тогда, когда все телефонные разговоры остались позади.

– Лаврентий Петрович, а всё это… имеет какое-то отношение к Анне?

Чёрт побери, конечно, имеет!

Только у Лента с художником Анны разные. Быстро же Вик перестроился и выполнил просьбу кикиморы – теперь и та стала Анной. И чтоб никаких уменьшительно-ласкательных суффиксов! Это подкинуло Ленту волну воспоминаний о сморщенном носике, и вопрос художника временно повис без ответа. Что ему сказать? Глубокомысленое «всё может быть»?

Повернувшись к парню, Лент понял, что ответ требуется не общий, а вполне конкретный, потому что Вик смотрел в упор на ту самую схему, которую Лент чертил, чертил, да не вычертил. Только бумагу каракулями испортил. Там были имена, там были даты, и стрелки всякие тоже были, но смысла, к сожалению, было немного.

– Это я пытался хронологию событий восстановить и обозначить между ними причинно-следственную связь.

О том, что у него пока ничего не вышло, Лент говорить не стал. Тем более что собирался поговорить с Виктором совсем о другом – о том, чтобы освободить парня от обещания. Момент показался подходящим.

– А почему здесь Зинаида? – вдруг отвлёк его вопросом Вик.

– Знаешь её?

Парень смутился. Понятно. Знает, но признаваться почему-то не хочет. Что там говорила Айа про разные травки? И почему народ слышит подтекст даже в тех вопросах Лента, в которых его нет? Вероятно, потому что Лаврентий Скорз знаменит своим длинным и бестактным носом. Но Виктору-то об этом знать неоткуда! Значит, Лент успел помочь парню сформировать собственное мнение, ничуть не отличное от мейнстрима. Быстро он.

Нужно объяснить парню.

– Егор говорил, твоя невеста с Зинаидой дружит.

Виктор кивнул: – Анну все любят, и Зинаида в том числе.

И опять эти глаза побитой собаки, и это совсем не по поводу Зинаиды. А ведь Лент уже практически созрел попросить у него фотографию кикиморы. Нет, не сейчас. Сначала надо его накормить.

– Пиво пьёшь?

– Ну… тёмный лагер обычно, только я за рулём.

Смотри-ка, правильный.

Вик пока не знал, что ехать было некуда. Лент, пожалуй, и домой-то его одного сегодня не отпустит, оставит лучше на ночь здесь, на диванчике. Но говорить об этом было рано. Сначала нужно было взглянуть, что в ассортименте.

Под распечаткой с телефонными номерами и названиями гостиничных услуг имелось меню, в котором обнаружилась шестая «Балтика». Сойдёт.

– А есть что будешь?

– Если честно, аппетита нет совершенно.

Это было понятно, хорошо ещё, что парня не тошнило по углам. Мало ли. Шок все переносят по-разному.

– Тогда много заказывать не будем, возьмём куриные крылышки и луковые кольца.

Не давая парню времени возразить, Лент подхватил телефонную трубку и набрал волшебные цифры «рум-сервиса». В прошлый раз, заказывая кофе, в трубке кричали. На этот раз – шептали.

– Извините, временно заказов не принимаем.

Это Лента не устраивало, через какие-нибудь полчаса кухню вообще опечатают, и он останется заложником собственной изобретательности. Но пока он думал над методом убеждения сотрудницы – наорать не перепуганную женщину или наговорить ей комплиментов, – та запросто положила трубку.

Ладно, обратимся к мини-бару. Орешки там точно были, да и пиво должно быть, уж какое будет. В холодильнике нашлось две бутылки тёмного «Бекса» и, раз такое дело – гулять, так гулять! – Лент разорвал все пакетики с орешками, высыпав их содержимое в чистую хрустальную пепельницу.

– Любишь её? – вступлений не требовалось. Он был уверен, что Виктор прекрасно поймёт вопрос.

– Любовь – это не то слово. Ей принадлежит моя жизнь.

Пафосно, но не врёт. В таких случаях, при образных выражениях и напыщенных заверениях, врождённый дар Лента, чувство правды, обычно сбоил, и Лент к этому привык. Всё же поди разбери правду, если она подана иносказательно. Но в этот раз дар подтверждал однозначно: парень действительно отдаст за кикимору собственную жизнь. И не понарошку. Эх, повезло мерзавке.

Зашипели воздухом и звякнули, встретившись с поверхностью стола, отлетевшие крышки; мужчины условно «чокнулись» бутылками и отпили по глотку. Хрустнули орешки, приглашая к началу разговора, только что́ тут скажешь? После такого заявления глупо было бы предположить, что парень «соскочит». Стоило ли переспрашивать?

Пока Лент думал, звякнул телефон. Входящее сообщение с незнакомого номера содержало фото пожелтевшего листа бумаги, покрытого рукописным текстом. Прочесть с наскока не получилось, но глаза вцепились в завитушки «мёртвой хваткой» и мозг автоматически отодвинул мужской разговор на потом.

…с уграми пришли меря и вождь их Роста. Роста был уважаем, дани ни русам, ни Казанскому ханству не платил, землю пользовал для земледелия и охоты, воды почитал целебными. Особливо один водоворот. По его указу неподалёку от того водоворота заложили град, позже названный его именем – Ростов. Далее на собрании говорили об истории края после ухода Росты на Угорщину. Говорили долго. Но обсуждаемые события имели место быть на стыке первого и второго тысячелетий, а стало быть, оперативной значимости иметь не могут, за сим возвращаюсь к тому немногому, что удалось узнать касательно современности. Наблюдать за водоворотом, претерпевшим искусственное расширение и именуемым ныне Чёрным, с тех пор и навсегда приставлен самый старший чернокнижный чин, способный к проведению некоего обряда, единожды шёпотом названного при мне коронацией. Вступать в личный контакт с говорившими ваш покорный слуга посчитал преждевременным, но ежели вашему ведомству мои услуги будут потребны и в дальнейшем, готов уговориться о цене…

Без начала и конца, пестрящий ятями текст, по мере осознания прочитанного вызывал у Лента ощущение гадливости. Роза говорила о покровительстве, а данная бумага больше походила на шпионский донос. То есть жёлтые чернокнижникам не доверяли. И снова венгры! Воспоминания о зимних событиях заставили Лента скривиться. Он должен выбросить прошлое из головы! Отсечь всё ненужное! Взять из этой информации только то, что можно использовать сегодня и сейчас.

Допустим, Чёрный пруд вырыт на месте древнего водоворота. Ладно. Но Ростов-то стоит на озере Неро. Правда, если на то пошло, то Чёрный пруд тоже «неподалёку». Лент проверил по карте – семь часов пешего хода. Забавно, что на карте рядом оказался ещё один пруд, Белый. Да-да, а в Москве ещё и Красный есть. И если поискать, наверняка найдутся Синий и Зелёный с Жёлтым. В этом Лент нисколько не сомневался. Чёрте что! Сплошные допуски.

Когда он выполз из своих раздумий, от орешков осталась одни скорлупки. Вик дремал, развалившись в кресле, а в балконную дверь стучали.

Глава 18

Да, стучали именно в балконную дверь, которая была заперта и спрятана за густой драпировкой занавесок, защищающей охлаждённое помещение от настырного летнего солнца.