Именем Анны (СИ) - Губоний Татьяна. Страница 40

Руна на руке вспыхнула. Лент вскрикнул. Рядом послышался вздох, потом толчок и всхлип: «Не может быть… Клетка?»

Сердце Лента сжалось. Он знал этот голос.

– Анна? Почему ты здесь? Где ты? Я тебя не вижу.

Зашипел кот. Ухнуло болото – это Лент вырвал из жижи ногу и попытался шагнуть вперёд. Кот выпустит когти, и Лент едва удержал равновесие: «С ума сошла, дура?!»

– Это ты с ума сошёл, идиот Достоевского! Куда пойдёшь? Из круга выйдешь – назад дороги не найдёшь! Её нет. Она умерла, Лент. Да и души её здесь быть не может, она же светлая. Это всё морок, изнанка правды, не верь, сопротивляйся. Я чую смрад. Много смрада. Он приближается.

«Ничего не бойся, Лавренточка, – казалось, тихий грустный голос заполнил собой всё пространство. – Я не дам тебя в обиду. Только оставайся в кругу. Без ключа они не войдут. Пока я здесь…».

Шипящий кот с острыми когтями как-то сразу стал Ленту безразличен.

– Анна! Я тебя не вижу! Где ты?

«Я тоже тебя не вижу, потому что ты в клетке, Ленточка. Значит, ты жив. Почему же ты пришёл сюда?»

– Леший раздери этот пентакль! Савила! Что здесь происходит?

Он бы побежал на голос, но голос был везде. Обнимал и обволакивал.

«Савила, и ты здесь? Ты уже поняла? Не думай обо мне плохо…»

От когтей кота горело левое плечо и даже ухо. Неужели рыжая ведьма сбрендила окончательно и укусила его за ухо? Причём, горело оно так, будто его не только кусали, а ещё и тянули. И не какой-нибудь кот, а усиленный магией силач.

– Анна, где ты, Анна?

Он снова слышал её голос. Латынь. Она шептала и выкрикивала заклинания, те натыкались на волны рёва, рассыпались и заставляли марево вокруг Лента дрожать и меняться. Дрожал и кот на плече, дёргался и тянул ведьмака за ухо. Крики становились жалобными, завывающими, бабскими. В какой-то момент Лент не выдержал и рывком упал на колени.

– Да заткнитесь вы наконец! – завопил он что было мочи, закрывая глаза руками и мотая головой. Стало тихо. Какой сюрприз! Послушная нечисть?

Когда он открыл глаза, перед ним на полу лежала без чувств Алевтина. В зале горел свет. Люстры, настенные рожки, напольные лампы… Никаких кругов больше никто не держал. Ведьмы, те, что не валялись без чувств, глядя на него, устало улыбались. Те, что сидели, поднимались, расправляя одежды, но это не очень помогало – они всё равно выглядели помятыми, как после суток тяжёлой работы. Воняло серой и силой – здесь недавно плотно колдовали.

Лент посмотрел под ноги. Опрокинутые свечи исчертили пол чёрными полосами копоти. От пентакля ничего не осталось – чем бы не были нанесены знаки, их стёрли или, скорее, смыли: паркет лоснился пятнами пересохшей влаги с кисловатым запахом шампанского и топорщился налипшими перьями.

Вот это погуляли!

Вперёд вышла старая ростовская ведьма. Лент уважал её за немногословность на советах и за связи с коричневыми. В прошлом она долгие годы жила с лешим и теперь была между кланами чем-то вроде неофициального посредника.

– А вы, Лаврентий Петрович, не в рубашке ли родились?

Лент промолчал. Судя по тому, что он перед собой видел, возможно, и в рубашке. Вот, Алевтина очнётся, её и спросим.

Обернувшись к нагромождению атласа и шёлка, почти полностью скрывающему кормилицу, он легко развернул её на спину – она показалась ему пушинкой – аккуратно проверил пульс, а затем взял её руки в свои. Несмотря на пережитую панику, никаких физических неудобств он не испытывал, был так же бодр и свеж, как при входе в этот зал. Значит, силой поделиться сможет. Ну, поехали, синий! По учебнику, по часовой стрелке, по кругу замкнутых рук прямо через сердце. Вдох – выдох. Правда, кроме сердца хотелось бы захватить и руну исцеления на спине. Он всегда немного мухлевал с теорией, а сейчас... ну какой же вред может быть Алевтине от её собственных рун?

Дыхание кормилицы изменилось, щёки порозовели, Лент отпустил её руки и переключился на ведьму из Ростова. Звали её Айгуль, чаще – старая Айа, хотя ещё четверть часа тому назад Лент думал, целуя ей руку в фойе, что она совсем не стара. Кстати…

– Сколько прошло времени?

Ведьма вопросу удивилась, задумалась, а Лент поглядел вокруг и сделал неутешительный вывод, что за пару минут столько ведьм не ухайдакать. Значит, его не было долго.

– Мы усыпили персонал и поставили круг отвода глаз на всё здание. Так что нас давно никто не тревожил. А время – это не самое главное.

Что ж, она права, особенно сейчас.

– Где Савила?

– На сцене. Девочки поддерживают в ней жизнь.

Чёрт! Да что здесь происходит? Он начинал сердиться и зеленеть. Наконец-то! От ведьмака хоть какой-то прок, не то что от синего мыслителя. Но и мыслитель никуда не делся, он требовал анализа.

– А ну-ка, Айа, кратко и сжато: что здесь произошло?

Ведьма оправила платье и попыталась наладить причёску, но выбившиеся пряди слушаться не желали, тогда она устало махнула рукой и так же устало ответила:

– Мы замкнули круги. Бригитта выкрикнула заклинание. Повело. Сильно. Я еле устояла на ногах. Некоторые упали, кто на колени, что плашмя. Я была в третьем кругу, не всё видела, позже мне рассказали, что пентаграмма затянула вас вовнутрь.

Да она едва говорит! Потрепало девочек…

– Бригитта умом тронулась, пытаемся вернуть. Не совру, если скажу, что не одна я запаниковала. Повезло, что Алевтина знала, что делать – сразу велела: тянуть изо всех сил, у кого какая осталась. На вас артефакт, серьга Ашола, за неё можно человека из сглаза вытащить, как за крючок. Мы до конца не верили, что сработает, всё же одно дело с душой работать, а другое – с телом, к тому же вас далеко забросило, но мы тянули. И вытянули…

Лент кивнул, вытянули, а знают ли откуда?

– И откуда, как думаешь, Айа, вы меня вытянули?

– Среди нас есть ведьмы с поисковым даром. Они в один голос сказали, что вас забросило в Париж. Добавляли, что след быстро пропал, кто-то его прикрыл, но им хватило.

Каблучки, машины, голос Мины, возможно, это был и Париж…

Отчего-то Ленту захотелось снова поцеловать руку старой Айе. И всем остальным. Ведь он знал, что делал, сентиментальный дурак. Ведь его заранее готовили, искусно поддразнив. Но уж очень хотелось к ней. «Не ищите меня. Именем Анны» – «О… Месье Лент! Вы глупее, чем я думала!». Демон всё верно рассчитал, Лент действительно глуп. Сюрпризом оказалось только то, что Бригитта придумала активировать аркан целым кланом, и отданной ведьмами силы хватило на «перенесу к любимому» за Черту.

Сбой прицела. Перелёт.

– Пойдём-ка, Айа, посмотрим, кому и чем помочь.

Глава 25

Лент носился по квартире, гулко выстукивая каблуками рваный ритм. Чёртова серьга – реликвия, что б её! – лучше не придумала, как затеряться в одном из многочисленных уголков слегка опустевшей, но по-прежнему захламлённой огромной квартиры. Куда же она завалилась?

С самого утра Лент положил её в приготовленный Алевтиной «пакетик для пуговиц», вместе с которым собирался отправить на хранение в портмоне, но отвлёкся на телефонный звонок. Потом ещё на один. Таким образом утро девятнадцатого февраля девятнадцатого года, утро великого переезда, утро новой жизни (и прочая, прочая) превратилось в отвратительный панический поиск. Серьгу (видимо, после пережитого) не брали никакие заклинания, никакие руны и никакие человеческие уговоры из разряда «имей совесть, на самолёт опоздаем!».

«Не нужно было снимать, – вздыхала Алевтина, – вещи, которые спасают жизнь, становятся хорошими талисманами».

Лент не спорил, снял только потому, что ухо нужно было подлечить, оно оказалось разодранным в кровь. Подлечить, к слову, удалось не до конца – шрам останется. И от кошачьих когтей тоже, а уж казалось бы, невелико ранение... Ответ был прост – руны Алевтины бесследно устраняли любые повреждения, кроме магических.

Вчерашний день, тот самый «понедельник день тяжёлый», клан провёл в реабилитации. Как и позавчерашний, воскресенье, только тогда они ещё и убирали. Лента вытащили из-за Черты, как оказалось, в воскресенье к обеду, вскоре поддерживать защитный круг стало сложно – слишком много народу искало вход в банкетный зал, мимо которого по какой-то причине всё время проходили, не замечая. На вечер в зале было запланировано мероприятие, и ведьмы выкладывались по полной: подлечивали подруг, внушали нужные воспоминания персоналу и попросту работали швабрами. За групповую эвакуацию отвечали синие – отец, заинтересованный намёками Лента, не поскупился на инструкции, и клановый механизм сработал как часы: выдохшихся ведьм развезли по городу (а позже и по стране) со всеми возможными удобствами и предосторожностями, ну и медиа-поле отследили, как всегда, чтобы ничего туда не просочилось о странных событиях на Цветном.