Феерическая Академия (СИ) - Юраш Кристина. Страница 43

У меня в корсете заерзал мышонок, пытаясь вылезти. Я почти забыла о нем!

— И тут отец наследника говорит о том, что выбирает не себе жены, а маму для мальчика. И решать, кто из красавиц станет его мамой, будет малыш! Представляете! Доверил мальчику такое важное решение! Ему было лет шесть! Совсем кроха! – продолжала Мелюзина, мечтательно ностальгируя. – Глупый, безмозглый мальчишка! Избалованный до безобразия! Я к нему крестницу и так, и сяк, а он ни в какую! Она и колыбельные мальчишке пела, и сказки читала, и сопли вытирала! О, как же она его ненавидела за то, что он вместо любви, просто смеялся. У меня не осталось выбора, как заколдовать малыша и наложить любовные чары на его отца! Все подумали, что мальчик сбежал, хотя на самом деле получил в подарок заколдованную игрушку. По-другому к нему было не подобраться. Король влюбился в мою крестницу без памяти и… Наследники у них, конечно же, появились, а про маленького избалованного, самовлюбленного принца никто и не вспоминал!

Мышонок вылез из корсета, пытаясь броситься на Мелюзину, а я едва удерживала его за хвост, пытаясь снова запихнуть.

— Послушайте, а можно ли снять проклятие? – спросила я, чувствуя, как бьется маленькое мышиное сердце. — Вы говорили, что любое проклятие можно снять! А вдруг это он?

— Снять можно все, но это проклятие я делала на совесть, — улыбнулась Мелюзина. – Он не имеет права говорить о нем, а условия невыполнимые. Он должен пожертвовать собой ради матери. Понятное дело, его мамочка уже умерла, так что жертвовать не для кого. Вот так изящно было найдено решение! Но это – дела давно минувших дней. И королевства того нет уже давно на карте, и король умер, и даже его прапраправнуки давно покинули этот мир! Впрочем, я могу рассказать еще парочку замечательных историй!

— Можно выйти? – прошептала я, прижимая к груди мышонка, который притих. Мы с разрешения очутились в коридоре. Я вздохнула, понимая, что слушать старые сказки – себе дороже.

— Ну чего ты? – прошептала я, гладя серенький пушистый комочек. – Неужели это ты?

— Да нет, просто возмущен! Сколько судеб погубила Мелюзина! Та фея, Моргауза, ее ненавидела! Ой, как ненавидела! – послышался писк в моем кулачке.

— Так фея? То есть, — прищурилась я, глядя на него. – Ты понял, что я – не она?

— Конечно! Я мог узнать ее в любом обличье! Она всегда чесала мне спинку пальчиком, пока делала свои дела! – пропищал мышь. – Я – обычный говорящий мыш. Сейчас мало кого можно удивить говорящими мышами! У каждой феи есть свои помощники! Птички, мыши, кошки и собаки! И все они разговаривают!

— А я бы завела себе говорящего крокодила, — усмехнулась я, глядя на «обычного говорящего мыша». – Меня беспокоит эта тьма. Что ты еще про нее знаешь?

— Я знаю, что она опасна. Она убила много фей, — прошептал мышь. – И Моргауза знала про нее что-то важное. Она знала, как ее победить! Но ты не должна никому говорить об этом. Даже Оберону!

— Это еще почему? — удивилась я, прислушиваясь, не идет ли кто. – Мне кажется, что Оберон сам будет рад от нее избавиться…

— Я спросил ее, почему она не скажет Оберону? – пропищал мышь, — Ведь он – король фей. И он обязательно решил бы этот вопрос! Ты бы знала, как она на меня посмотрела! А потом сказала: «Нельзя, чтобы он знал об этом! Поэтому я спрятала все в мире смертных! Из них двоих неизвестно, кто лучше… Она ненавидела Оберона. И всегда повторяла, что есть за что! Поэтому и пряталась в мире людей и от него, и от тьмы!

— Думаешь, что хорошая идея попробовать найти того крестника? – неуверенно спросила я, понимая, что тайна не дает мне покоя, отдаваясь холодком в районе попы. С одной стороны – меньше знаешь – крепче спишь в объятиях мужчины. А с другой стороны, вдруг там что-то важное? Меня смущает мое проклятие, меня смущают те письма… Если я не смогла перенестись с их помощью, значит, адресатов, вероятно, больше нет…

— Скажи честно, — спросила я, двигаясь в свою комнату. – Ты знаешь, что случилось с теми девушками… Малиора, Амелия, Лионелла, Камилла, Мадлен, Амандина…

— Не знаю, но я прятался в комнате Оберона, когда тебя там не было. Я видел своими глазами, как он брал цветы и драгоценные камни со стола и произносил эти же имена… Там было много других… Просто я не хотел тебя расстраивать, — пропищал мышонок. Да чтоб с ним сыром так делились, как он со мной информацией. – Я не стал тебе говорить при других… Прости…

— Называл их по именам? – мои глаза округлились, а рука застыла на красивом узоре двери.

— Да, — вздохнул мышонок, пока я думала… Может, это коллекция всех его женщин? Сорвал цветочек любви, тут же сорвал цветок- напоминание… Мне бы сейчас книгу «Как обрести спокойствие». Очень нужно… И тут меня прошиб холодный пот, а я едва не сползла вниз по стене, вспоминая как на ладони лежал цветок, оставшийся после мертвой феи.

— А среди них были феи? – спросила я, пытаясь отойти от мысли, что гарем уютно занимает целый стол. – Имена фей заканчиваются на «т». Кроме двух Мелюзины и Моргаузы.

— Мариэт, Лисбет, Одет, — пропищал мышонок, заставив меня внутренне вздрогнуть. Феи бессмертны, пока не столкнулись с успокоительной литературой. – Я узнаю, где Оберон, а ты ищи! Оно одно!

Дрожащими руками я искала письмо от крестника, перерывая груду писем. Так, тут снова крестница жалуется, что свадебное платье «слишком нищенское!». Я с отвращением отложила это письмо в кучу, просматривая тысячу проблем крестниц и чувствуя себя Дедом Морозом, разбирающим письма за предыдущие годы.

«Дорогая крестная! Принц выгнал меня из замка, потому что ненавидит простолюдинов! Разве можно так, крестная? Сегодня принц уехал на охоту, а потом неожиданно вернулся и застал меня в королевской опочивальне с конюхом, и убил конюха на месте! Я не понимаю, как можно ненавидеть простолюдинов до такой степени, чтобы оскорблять их и убивать!».

Я почувствовала, что больше не хозяйка своим бровям, которые полезли наверх. Так, а это у нас что? Нашла!

Уже потеряв надежду, я прижала письмо к груди, выдыхая. Все-таки нашла!

— Фея! – пропищал голосок, а я повернулась в сторону кипы сложенных бумаг, по которой карабкался мой мышонок. – Я тут услышал, что Оберон решает какой-то вопрос с драконом! Они говорят, что это старый дракон Ллуда, которого ты вызвала! Он вырвался, потом затаился, а теперь сжигает целые города. Никто не может с ним справиться! Люди кричат, что это был приказ Оберона, а он отвечает, что без его ведома в волшебной стране никто ни чихнуть, ни почесаться не имеет права. Он обещал, что разберется… Так что у нас есть время.

Я вытерла нос после чиха, посвященного его величеству и почесала ногу, понимая, что приказ Оберон не отдавал, но нога очень чешется! «Это – преступление! Без приказа!», - пошутил внутренний голос, а я с наслаждением расчесывала ее, нарушая закон с тихими стонами блаженства. «Тебя посадят!», - развлекался голос, а злостная преступница в моем лице, продолжала ходить по тонкой юридической грани. «Это измена королевству!», - смеялся внутренний голос. «Изменой было бы, если бы я почесала что-то другое!», - прыснула я, чувствуя, как немного успокаиваюсь.

Внезапно мышонок дернул головой, спрыгнул с кучи бумаг и исчез. Дверь в мои покои бесцеремонно открылась.

На пороге стоял Оберон, облаченный в зловещие доспехи. Истрепанный вековыми ветрами плащ стелился по полу лохмотьями. В руке короля фей был шлем, напоминающий череп со светящимися глазами. Так! Мне это не нравится!

— И куда это ты собрался? – спросила я в упор, пряча письмо за спиной.

— На тот свет, — мрачно произнес Оберон, подходя ко мне, беря за подбородок и бесцеремонно целуя. – В мир людей. Нужно решить несколько вопросов.

— На какую охоту? – попыталась отстраниться я, чувствуя пьянящий восторг и странную слабость, которая всегда сопровождала этот процесс. Внезапно стало так лень что-то делать, куда-то идти и даже что-то спрашивать, но я отогнала наваждение, собираясь с силами.