Шелк и пар (ЛП) - Макмастер Бек. Страница 18

«Только если я не украду дирижабль». Шутка с привкусом горечи напомнила Мине, из всех возможных людей, именно о Бэрронсе.

— Приятных снов, — прошептала она, подобрав юбки и отходя. — И помни, наш день еще наступит. Скорее, чем ты думаешь.

— Мина, — дрожащим голосом позвала Александра, затем глубоко вздохнула. — Тебе рано уходить.

Герцогиня обернулась, старательно избегая смотреть на проклятую метку на щеке королевы.

— Мне надо вернуться в Совет.

— Тебе ведь известно, что он имел в виду, приказав приструнить меня. — Голос королевы снова обрел силу. Она уселась над парфюмерным полем битвы, шурша юбками по осколкам стекла.

— Прошу тебя. — У Мины перехватило горло. — Я не хочу…

— Лицо не тронь, — наказала королева. — Он не хочет, чтобы следы были заметны. Но должны остаться синяки, убедись в этом. — Она вскинула подбородок. — Так ему не придет в голову добавить парочку от себя, и если уж я могу их снести… то, ей-богу, ты сможешь их поставить.

Порой роль источника силы королевы становилась для Мины личным и весьма гнусным испытанием.

Глава 7

— Ты опоздал.

Лео застыл в дверях кабинета.

— Отец, — приветствовал родителя Лео, снимая плащ и протягивая его одной из переминающихся рядом с ноги на ногу горничных. — Я тоже по тебе скучал. Поездка вышла превосходной, — «меня пытался убить всего лишь один русский князь», — и погода благоволила к нам всю дорогу. Не стоило волноваться.

Герцог Кейн отвернулся от камина, и тени от пламени скользнули по его бледной коже. Через мгновение он поднял капюшон, скрывая лицо.

— Считаешь себя остроумным?

— Чаще всего да.

С опущенными портьерами кабинет казался задымленным, жарким логовом, которое, как подозревал Лео, герцог редко покидал. В углу комнаты, с рукоделием на коленях, сидела женщина.

— Маделайн, — негромко поприветствовал ее Лео и, подойдя, поцеловал в щеку.

Маделайн, самая старая трэль его отца, все еще красивая женщина, несмотря на появляющиеся «гусиные лапки» вокруг темных глаз, одна из немногих сносила нрав Кейна невозмутимо и спокойно.

— Лео, — ответила она, ласково потрепав его по щеке. — Только посмотри на себя. Похож на дерзкого корсара.

Лео провел рукой по волосам. Они отросли, и кончики касались воротничка.

— Мне уже говорили.

— Вы не можете обмениваться любезностями в каком-нибудь другом месте? — рявкнул на Маделайн герцог.

Перестав улыбаться, Маделайн пристально посмотрела на Кейна.

— Пожалуй, я пойду. Не буду мешать вашей игре в шахматы. — Голос ее был спокоен, но слегка приподнятая бровь ясно говорила, что она думает о грубости герцога. Собрав рукоделие, трэль улыбнулась Лео: — Ты знаешь, где меня найти.

Он бы предпочел, чтобы Маделайн осталась. Ее общество намного приятнее общества отца.

— Приду к вам после игры.

Герцог Кейн, показывая свое богатство и положение, когда-то заключил контракт с шестью трэлями. Правда, в последнее время, видимо, из-за болезни, начал потихоньку от них избавляться и уже трех отправил на покой. Они больше почти не появлялись в главном особняке, им устроили роскошные дома в Лондоне.

Лео сам содержал двух трэлей отца. То был весьма щедрый подарок на восемнадцатилетие, и сейчас Бэрронс гадал, а не пытался ли дорогой папочка сим образом скрыть появление своей загадочной болезни? Затворником Кейн стал вскоре после этого.

Из трэлей в особняке осталась лишь Маделайн. Любопытно, чье это было решение?

Лео знал наверняка, что Маделайн не согревает постель его отца. Она подписала контракт, по которому Кейн получал ее кровь в любом количестве, но традиция требовала, чтобы трэль сама решала, дарить свое тело голубокровому или нет. Дар, о котором редко говорили в обществе.

И Лео никак не мог понять, почему Маделайн терпит старого ублюдка.

— Пошлите за мной после игры, — сказала Маделайн герцогу, отодвигая его стул за шахматным столом. — Вы сегодня еще не ели.

— Выпью кровь из бутылки, — рявкнул Кейн.

— Как пожелаете, — ответила она и вышла, лишь слегка хлопнув дверью.

Лео долго смотрел на отца. Про того много чего можно было сказать, но грубость Кейн проявлял редко.

— На месте Маделайн я бы влепил тебе пощечину. Ты должен перед ней извиниться.

— Она мне не жена. — Усаживаясь на стул, герцог раздраженно укутался в плащ, будто ему по-прежнему было холодно. И это несмотря на ревущее в камине пламя! — Ей следует об этом помнить.

— А тебе следует помнить о манерах. — Лео подошел к столу. Визиты к отцу не доставляли ему большого удовольствия. То был долг, который нужно исполнять. — Или в своем старческом слабоумии ты уже ничего не соображаешь?

Кейн стиснул зубы.

— Или болезнь виновата? — спросил Лео. — Ты из-за нее такой раздражительный?

— Я полностью здоров!

Лео сел на стул напротив. Еще несколько лет назад он стал бы волноваться за герцога, но за это время Кейн уничтожил почти все чувства Лео, остававшиеся к отцу с детства. Порадовать ублюдка было невозможно, но Бэрронс старался. Каждый день, каждую минуту. А затем Кейн подстроил дуэль Блейда и Викерса, и между отцом и сыном разверзлась казавшаяся непреодолимой пропасть. Лео просто стало… все равно. Наверное, не абсолютно все равно, хотя ему часто хотелось, чтобы привязанность умерла раз и навсегда. Возможно, он просто наконец-то понял, что никогда не сможет порадовать человека, которого зовет отцом.

Они не были похожи друг на друга — ни лицом, ни сложением. Лео пошел в мать — и мужчину, который его зачал. Доставшиеся от настоящего отца карие глаза были точь-в-точь как у Онории. Иногда Лео гадал, думает ли герцог об этом сходстве всякий раз, как видит ублюдка своей жены. От этой мысли внутри него всё радостно вскипело — еще один способ ранить Кейна.

Отец и сын встретились взглядами.

— У русских нет камердинеров? Или они не признают ножниц?

— Я в последнее время полюбил длинные волосы. — Во всяком случае, прямо сейчас Лео их просто-таки обожал.

— Гм. — Герцог склонился над доской, изучая расположение фигур. — Расскажи мне о русских.

Включившись в партию, которую они прервали месяц назад, Лео начал рассказ. Он опустил все те подробности, которые скорее всего понравились бы Маделайн. Как ледяной ветер хлестал Лео по лицу, когда он склонялся над бортом дирижабля, глядя на проносящееся далеко внизу Балтийское море. Как удивителен и необычен русский двор. Как до слез жжет горло смешанная с кровью водка. Он порядочно к ней пристрастился. Вместе с капитаном Алексеем они выпили не одну бутылку, со смехом обсуждая опасности охоты на кабана русской осенью и намного более опасное увлечение — охоту на русских женщин.

Вместо этого Лео говорил о политических союзах и партиях, о самых влиятельных вельможах при тамошнем дворе. В подробностях рассказал о союзе, который принц-консорт намеревался заключить с кровожадными русскими.

Когда Лео замолчал, наступила тишина. Долгое время герцог молча глядел на шахматную доску, на которую Лео едва обращал внимание.

— Ты даже не пытаешься играть.

«Я не пытаюсь уже долгие, долгие годы». И все же от выговора задергалась жилка на виске. Годы попыток заслужить одобрение отца оставили свой отпечаток.

Грохнув ладьей о доску, Кейн с яростью посмотрел на сына.

— Шах.

— В самом деле.

Равнодушный ответ Лео, казалось, еще больше взбесил герцога.

— Возможно, ты думаешь о чем-то другом? О чем не следовало бы!

Он прекрасно понимал, на что намекает отец.

— Поделись же со мной.

— Кто она такая? Я знаю, что после возвращения ты не прибегал к помощи Сесилии и Хлои.

Его трэли! Взгляды встретились, и в глазах отца Лео увидел огонь торжества.

— Ты за мной следишь?

— Это же мои трэли, в конце концов, — пожал плечами Кейн.

— Спасибо, что рассказал. — С едва скрываемым отвращением поглядев на шахматную доску, Лео поднялся. Хлоя никогда бы не предала его доверия, к тому же она до смерти боялась герцога. А вот Сесилия наверняка знала, кому всем обязана.