Красная нить судьбы (СИ) - Буланова Наталья Александровна. Страница 25

Следуя какому-то порыву, я быстро свернула в темную улочку и побежала. Рванула с места так, будто знала дорогу, уверенно сворачивая на поворотах. Меня будто тянуло, а внутри появилось чувство, что я могу не успеть.

Не успеть что?

Я остановилась, только когда ноги утонули в траве, а я обнаружила себя на берегу реки. Тихой, широкой, глубокой. В темноте она казалась бездонным ущельем.

Кожу чуть выше груди снова обожгло, и я увидела, как по берегам скачут волки. Прыгают в камышах и будто высматривают что-то в воде. Рыщут, словно потеряли что-то важное… Суетятся, как если бы остались без вожака.

Верс! Догадка прошибла меня насквозь, словно молния, и я, забыв про все, сбежала по пригорку.

Волки тащили кого-то большого из воды, и я, забыв про то, что это опасные животные, сама вошла по грудь в реку, помогая им. Все равно, что намокну, все равно, что звери рядом. Все равно, что сама бегу к Дикому патрулю.

– Верс! – Я перевернула тело мужчины вверх лицом, и ахнула: его грудь была исполосована чудищем с огромными лапами. Кровь сочилась, окрасив одежду красным. Уверена, что если бы был день, то и вода в реке казалась бы багровой.

– Верс! – Мы с волками вытащили мужчину на берег, и он казался таким бледным, было так страшно. – Дышишь?

Я наклонилась к мужчине и услышала тихое дыхание.

Волки тыкались в вожака носами, смотрели на меня перепуганными мордами, и мне казалось, что я прекрасно понимаю их настрой. Я сама боялась так, что не могла нормально вздохнуть.

– Он дышит! – воскликнула я и затрясла главаря Дикого патруля: – Верс! Верс! Очнись!

Волк ткнул носом прямо мне в лицо, а потом в лицо вожака.

– Что? Что ты хочешь сказать?

Я снова прислушалась к дыханию мужчины и не услышала абсолютно ничего.

– О нет! – Я задрожала, но не от холода – от страха.

Я еще не узнала, как он ко мне относится без заколки! Еще не расспросила, почему он защищал меня от других патрулей!

– Дыши! – Я, словно ребенок, глупо надеялась, что вот-вот он закашляется, откроет глаза, сам выплюнет воду. – Дыши, Верс, ну же!

Надо было не прогуливать уроки ОБЖ! Как делать искусственное дыхание? Я видела только в кино!

Я наклонилась к мужчине, не зная, куда опереться. Тут окровавленная грудная клетка, тут скользкая трава…

Ап – я набрала полные легкие воздуха, зажала Версу нос, надавила на подбородок, чтобы открылся рот, и коснулась губами его губ.

И тут Верс шумно выдохнул через нос, положил руку мне на затылок и поцеловал меня.

ГЛАВА 10

Я скорее почувствовала, чем увидела, как волки тактично и абсолютно бесшумно отступили. Не прерывая поцелуй, могла сказать, что нас взяли в круг.

Верс так активно работал челюстью, углубляя поцелуй, будто и не был порван на кожистые лоскутки. Он что, специально? Чтобы меня поймать?

Я оперлась о грудь, и пальцы утонули в ране.

– А-щ-щ! – дернулся от боли мужчина.

Веки Верса дрогнули, он медленно приоткрыл глаза и прищурился, будто плохо видел. Смотрел на меня долго, весь нахмуренный, а потом хрипло спросил:

– Страшила? Вот это меня поцарапало…

И зажмурился, будто ему кошмар привиделся.

– Ах, зараза шеястая! – Я в сердцах стукнула его по плечу, и он резко открыл глаза, закашлялся от боли, схватившись за больное место. А я встала, чувствуя, что хочу, как маленькая, топать ногами, вот только по одному несносному мужику. Канкан станцевать под авторством страшилы.

Боже, у меня подбородок не дрожал лет с восьми, а сейчас на место не встает!

Один волк дотронулся мордой до моей ладони, и я вздрогнула. А серый потерся боком о мою ногу, словно чувствовал, что вожак угодил мне прямо в рану. Прямо как я пальцами в борозды на теле Верса, он попал в мою ментальную боль.

– Может, страшиле уйти, оставить тебя здесь? Пусть волки раны вылизывают? – Я пробежалась взглядам по серым и, клянусь, ощутила легкое осуждение от животных.

Удивительно, но я их теперь не боялась. Совершенно!

– Э-э-ех, – простонал Верс хрипло. – Хм-м-м…

Закашлялся, ощупал себя и заскрипел зубами от боли. Снова приоткрыл глаза и сказал на выдохе:

– Сгинь, нечистая… Чувствую тебя, как любимую… А ты…

Мне так хотелось схватить гнилую корягу рядом и стукнуть его по крепкому бедру. Раз двадцать!

– Хам! – Я стиснула кулаки, прижав руки к телу. Дернулась, чтобы уйти, но мокрая трава словно оплела ноги.

Трое серых встали передо мной, а потом разом сели, заглядывая в лицо. Будто просили не уходить, словно умоляли остаться. Другие животные принесли мне под ноги какой-то голубой сорняк.

– Что это? Зачем? – спросила я, когда кучка стала большой.

Один из волков взял стебель в пасть и положил на рану. Глянул на меня так, будто говорил: не глупи.

– Предлагаешь лечить этого мужлана? – Я опустилась на колени, глядя, как волк сминает лапами листья, будто показывая, что надо делать.

– Этого невежу и грубияна? – Я взяла сорняки, и они ужалили мои руки, словно крапива.

Другой волк двинул мордой кучу травы в мою сторону так, что они упали мне на колени.

– Еще и колоться из-за этой деревенщины, который не видит дальше своего носа? – Я сжала лисья руками и зажмурилась от ощущения, что руки опухают.

Сок растения окрасил ладонь, и я прижала эту зелено-голубую мякоть к ране. Кровь зашипела, но тут же запеклась.

Не зря страдаю! Действенно хотя бы.

 – Не морщись, ты так еще страшнее!  – прохрипел Верс. Глаза были почти полностью закрыты. Почти, но этот нахал следил за мной из-под опущенных век.

– Ах ты! – Я взяла сорняк и ткнула ему в щеку.

Верс даже не моргнул, не пошевелился, лишь лицо с одной стороны чуть покраснело.

– А я еще надеялась, что ты другой! Все вы, мужики, одинаковые! – Я интенсивно мяла траву руками, от злости не так сильно чувствуя обжигающие укусы растения.

Положила смятую траву на следующую рану хлопком ладони, и Верс приподнял голову от боли.

– Оу!

Могучая шея напряглась, вены вздулись. Главарь Дикого патруля посмотрел на меня, сцепив зубы, но так не по-злому, так оскорбленно, будто не ожидал от меня подставы.

– Прости. – Я опустила голову и сжала новые травы пальцами. Руки не слушались, движения стали деревянными.

Я больше не смотрела на мужчину. Старалась быстрее приложить ко всем ранам лекарственную мякоть.

И тут внезапно услышало сиплое:

– А свои раны ты тоже лечишь через одежду?

И смотрит на меня, нахмурив лоб, один глаз сильно прищурил, второй послабее. И взгляд такой, будто всматривается в меня, но не видит четко. Напрягает зрение. А потом вдруг откинулся на траву, стукнувшись головой, и сказал:

– Колдунья какая-то… – И зырк-зырк в темное небо.

Я посмотрела на свои руки, совершенно не чувствуя их. Пальцы даже не соединялись друг с другом от того, как они опухли.

Я поднялась, чтобы уйти, но платье оказалось зажато под рукой Верса. Специально или случайно?

Лежит весь исполосованный, мокрый, видно, что обессилен и опустошен, а все равно от него так и веет угрозой. Будто табличка стоит, треугольник с восклицательным знаком: не подходи – убьет.

Вот только мне не страшно, а жалко его, грубияна этого.

– Кто тебя так? – Я переводила взгляд на освещенную улицу наверху пригорка и снова возвращалась к Версу.

Давно пора уйти, а я словно в траве запуталась. Не могла отделаться от мысли, что он пострадал из-за меня. Знание, что Верс меня защищал от других патрулей, уравновесило на чаше весов его хамство относительно моей внешности.

– Хм-м-м, – лишь сильнее зажмурил глаза главарь Дикого патруля, и я резко повернула к нему голову.

– Не хочешь меня видеть? – Мой смешок вырвался через нос, получилось фырканье.

– Видения из-за ранения. Путаница. Вот тебе плата за лечение. – Верс сорвал с шеи  цепочку и протянул мне, так и не открыв глаза. – Все, что есть. Спасибо.