Моя по контракту (СИ) - Малиновская Маша. Страница 29

— Понятно.

— Ну чего ты заладила, Ася? Я говорю как есть.

— С Никитой мы тоже только друзья, но ты мне поставил ультиматум.

— Потому что этот твой Никита-только-друг смотрел на тебя как голодный бульдог на кость.

Я фыркаю и отворачиваюсь к окну. Хотела спросить, почему Стас сначала так категорично не хотел говорить о ситуации на Орловских, но потом передумываю. Слишком внутри горячо, кипит будто. Надо успокоиться, тогда и спрошу.

Потом приходит сообщение от Инны, что они с Олегом будут в городе спустя час, предлагают встретиться. Я прошу Стаса подкинуть меня к тому кафе, где мы уже виделись. Ему эта идея нравится не особо, но он соглашается.

Когда останавливается у кафе, и я уже намереваюсь выйти, ловит за локоть, тормозя. А потом тянет на себя и целует. Без слов и привычных шпилек. И меня немного отпускает, я даже улыбаюсь, убегая.

— Это нельзя так оставлять! — Инка возмущённо взмахивает рукой, едва не зацепив свой стакан с апельсиновым соком.

— Совершенно с тобой согласна, — поддакиваю, а у самой внутри аж дрожь от возмущения.

— Пусть подавятся другой темой — напишем! Но и с этой я расстаться не готова. Столько времени и сил вложено, мы же, считай, расследование провели.

Но ведь и правда обидно. И ясно, что что-то тут не так.

— Присоединяйтесь к нам, — вклинивается в наш эмоциональный разговор Олег. — Тем более, вы настолько в теме. В городе давно природу гробит кучка богатеев, и мы хотим громко выступить.

— Конкретнее, — поворачиваюсь к парню подруги. — Выступить как?

— С протестом. Есть информация, что выброс был сделан уже при новом хозяине сажевого. Он экономит на оборудовании, даже фильтра ночью выключают иногда. Обратите внимание на трубы завода часа в четыре утра, если будете в городе, а зимой так вообще, какого только цвета снег не выпадает. А на "старом" рынке, что у метзавода, по утрам воняет тухлыми яйцами.

— Сероводород, — констатирует Инка.

— Об этом ещё не объявляли общественности, но мы выяснили, что хозяин метзавода и выкупил сажевый.

Я выдыхаю. Если честно, хоть Стас и сказал, что не имеет отношения к сажевому, в глубине души я сомневалась. И сейчас обрадовалась, что это правда не он.

— Олег, расскажи подробнее о протесте, — прошу я. — Вы хотите выйти под стены завода?

— Да, плакаты, лозунги, карикатуры — мирно, ничего криминального. Хорошо, если пресса увидит.

Можно было бы связаться с этой Ларисой. Но я пока не предлагаю, вдруг не получится.

Уезжаю я из кафе в приподнятом настроении. Возможность хоть как-то повлиять на охрану природы вдохновляет. Это моё призвание, будущая профессия. Нужно двигаться вперёд, что-то делать, а не только конспекты изучать.

Если протест хотя бы локально, в пределах города, привлечёт внимание — уже хорошо.

Домой возвращаюсь в возбуждённая, готовая к свершениям. Надо отпечатать слоган и узнать у Стаса, как связаться с Ларисой. Последнее не особо приятно, но ради дела потерплю.

Грачёв ещё не вернулся. Я печатаю листы с лозунгом "Чистые озера!", склеиваю в ленту и складываю. Желание действовать бьёт ключом. На месте сидеть не получается, мне надо чем-то заниматься.

Решаю испечь блины. Хочется и сладких, и с мясом. Дело нехитрое, особенно на такой благоустроенной кухне.

В морозильной камере нахожу фарш, в холодильнике творог. За час успеваю и напечь и накрутить рулетиков с начинкой. Но не ем. Жду.

Сама от себя глаза закатываю. Да, Ася, вот ты и втрескалась. Стряпаешь, сама не ешь — ждёшь.

Ну, до эсэмэсок опускаться не буду.

Да и не приходится. Едва успеваю принять душ и переодеться, как возвращается Стас.

Морщит лоб, когда ловит аромат еды.

— Вау, — улыбается, а у меня аж пальцы показывает от удовлетворения.

Хочется дать себе затрещину. Напомнить, кто он, кто я, и как мы оказались вместе. И вместе ли?

— Блинчики? Те самые, о которых бабушка твоя хвалилась?

— Типа того, — тоже улыбаюсь, стараясь быть скромнее. — Давно не ела, захотелось.

— Но меня решила подождать.

Ну вот зачем он это озвучивает?

— Может, мне даже поцелуй положен? — снимает пиджак, откладывает его на спинку стула и медленно идёт ко мне.

— Обойдёшься, — фыркаю и отворачиваюсь, но Стас обхватывает меня сзади, заключая в объятия.

Дёргаюсь разок, пытаясь сбросить его руки, но потом затихаю. Он не сжимает сильно, но держит крепко. Просто стоит, давая мне время выдохнуть и расслабиться.

Он так хорошо пахнет. Голова кружится. И в животе волнение просыпается.

— Змеевна, хватит отрицать очевидное. Ты меня хочешь.

— Вот это самомнение!

— И я тебя тоже, — прикасается легонько губами сзади к шее к выпирающему позвонку. — Помню, обещал не торопиться, но у меня мозг не работает, понимаешь? Весь день на работе вспоминал, какая ты вкусная.

— Стас!

Меня начинает колотить. Он говорит таким голосом, что я чувствую себя раздетой.

— Какая узкая и пугливая, — напрягаюсь в его руках, и объятия тоже каменеют, давая понять, что вырваться он мне не даст. — Я безумно тебя хочу, Ася. Твои блинчики тоже, но тебя сильнее. Давай расширим наши горизонты прямо тут, на кухне? Не полностью, но хоть немного.

Я и ответить ничего не успеваю, как он подталкивает меня к столешнице, давит на спину, наклоняя и прижимая грудью к поверхности стола.

Что за дикость такая, не успел привет сказать, уже раскатал на столе. Прижался сзади сильными бёдрами. Задницей чувствую его эрекцию, вспоминаю, как касалась рукой и внутренне вся сжимаюсь. И сладко, и страшно.

Кажется, я совсем пропала. Как ещё объяснить то, что едва Грачёв меня касается, я забываю обо всём? Мозг топит в гормонах.

Чисто для успокоения собственной совести пытаюсь его оттолкнуть, но мои старания тут же обрывают.

— Тихо, Змеевна, не дёргайся. Давай пропустим этап, когда ты делаешь вид, что защищаешь свою честь.

Вот сволочь. Обязательно было произносить это вслух?

Снова пытаюсь его оттолкнуть, на этот раз уже серьёзно настроившись, но результат тот же.

Стас стоит, прижавшись ко мне бёдрами сзади и положив одну ладонь между лопаток. Слегка придавливает. Второй ведёт по бедру, ягодице, оглаживает между ног.

Всё это медленно и будто лениво. Потом ведёт ею выше по спине, добирается до шеи и зарывается пятернёй в волосы. Мне приятно. Очень. Я просто дышу, прикрыв глаза, позволяя вот в такой извратной позе ему меня ощупывать. Внутренне вся трепещу, боясь представить его дальнейшие действия, но жду их.

Но Грачёв вдруг поднимает меня, рывком разворачивает и прижимает к себе, смотрит сверху вниз мне в глаза, а потом целует. Так нежно, будто с опаской. Едва касается своими губами моих, и я про себя отмечаю, какие они у него мягкие и приятные.

Голова кругом.

Дура, Аська, дура.

— Не хочу расширять горизонты. Всё хочу. Всю, — шепчет в губы, и его слова заставляют сердце замереть, а потом оглушительно пуститься вскачь. — Но не на кухонном столе. В спальне хочу, на кровати.

21

Стас

Поднимаю её на руки и иду к лестнице. Не спешу, не хочу оставлять Асю без выбора. Но и на долгие раздумья времени не оставляю. Она тоже хочет, просто боится. А ещё гордая.

У меня сил больше нет, терпение лопнуло. Хочу её пиздец как. Она жена моя в конце-то концов, почему я должен дрочить в душе, представляя её упругую задницу?

Сегодня в офисе не мог сконцентрироваться на работе, даже отложил важные документы. С ними работать нужно внимательно, а у меня стояк и сердце лупит как от литра кофе, стоит только вспомнить Змеевну сегодня в душе.

Она залипательно кончает. Особенно когда пытается это скрыть. Думаю, жарко нам будет, когда раскроется, когда примет до конца свои желания.

Просто надо ей немного помочь.

Смотрит на меня глазищами своими ясными, дышит тревожно. Боится. Но ей нужно прожить этот момент эмоционально, осознать, что моя теперь.