Мой муж – мой босс? (СИ) - Белая Яся. Страница 11

Вздыхаю и говорю:

— Да, Давлат Михеевич.

— Так-то лучше, — смягчается он. — Поэтому иди и сделай мне кофе.

Приседаю в реверансе, фыркаю и выхожу.

Софочка буравит меня взглядом, продолжая пилить ногти. Будто точит клинки для предстоящей схватки. Девушки из бухгалтерии уже донесли мне, что София Васильевна имела виды на Давлата Михеевича — охаживала и окучивала, а тут на тебе — упустила. Хотя, я возможно и отдам его назад через две недели. Только стриптиз посмотрю.

— Давлат Михеевич попросил кофе, — говорю.

— Ой, ну делай, — обиженно дует губки Софочка, и указывает на кулер и пакетик кофе «Прямо в кружку».

Я открываю шкаф и сразу же нахожу нужную чашку: на ней крупно написано «Босс». Ну кто бы сомневался!

Нервничаю, понятия не имею, как он любит. Кладу на свой страх и риск, будто Борьке. Растираю порошок с сахаром, заливаю кипятком.

Ммм… Пахнет вполне неплохо.

Их Горынычеству должно понравится.

Нахожу в шкафчике и небольшой серебряный поднос, ставлю на него чашку, кладу рядом ложечку, вроде мило…

Иду в назад в кабинет.

Софочка даже любезно открывает мне дверь, я проскальзываю внутрь, ставлю своё произведение перед мужем и ехидным елейным голоском говорю:

— Ваш кофе, Давлат Михеевич.

Отступаю на шаг, жду вердикта.

Он осторожно прихлёбывает, закрывает глаза, дразня меня непозволительно-длинными для мужчины ресницами. На лице расплывается явное удовольствие.

До замирания сердца жду похвалы, и так уверяю себя в ней, что оказываюсь совершенно неготовой к звучащей фразе:

— Кофе паршивый, — говорит Давлат и недовольно морщится, отодвигая напиток.

Ах гад! Ещё и лжёт! Я же видела, как кайфовал! Нарочно дразнит?

Вскидываю нос и цежу сквозь зубы:

— Не нравится — пусть секретарша делает! Я тебе не служанка!

Голубые глаза вспыхивают. Хищно, опасно. Кажется, я зря дёргаю тирга за усы, он уже еле сдерживается.

— Ты. Моя. Жена! — чеканит гневно.

Началось в колхозе утро, как любила говаривать Зинаида Сафроновна. Кажется, кое-кто страдает очень редкой формой амнезии: помнит лишь то, что хочется помнить ему. Ну что ж, освежим память:

— Фиктивная жена, — отвечаю в тон.

Он думает, что фиктивный брак дает ему на меня какие-то права? Еще чего! Кофе ему мой не понравился. Пусть скажет спасибо, что яду не подсыпала!

— Никак не угомонишься? — недовольно щурится Давлат, но продолжает сидеть в кресле.

— Нет, — отзываюсь, — просто хочу тебе лишний раз напомнить о сущности наших отношений…

Тянусь за чашкой, чтобы унести такой паршивый кофе и… то ли беру неловко, то ли от волнения и нервов движения рваные… В общем, чашка переворачивается и всё содержимое выплёскивается на кремовый и очень элегантный костюм Давлата…

На несколько секунд — они кажутся вечностью — повисает тишина. А потом Давлат с тигриным взрыком поднимается с кресла и направляется ко мне.

— Ты это специально?

Надо мной сейчас нависает матёрый хищник. И мне страшно до жути. Он ведь может сделать со мной всё, что угодно?

— Не-е-ет, — лепечу, вцепляюсь в поднос, как в спасательный круг, зажмуриваюсь, ожидая удара…

Но вместо этого он поддевает пальцем мой подбородок и требует:

— Смотри на меня, Кристина, когда отвечаешь…

Смотрю, хоть и дрожу.

Лёд в голубых глазах выпарился, теперь в них бурлит синяя лава…

— Думаю, следует вывернуть стоимость этого костюма из твоей зарплаты, что скажешь, а, дорогуша?

Нет! Нельзя из зарплаты! Мне страшно подумать, сколько может стоить такая вещь. Боюсь, что тут одной зарплаты администратора и не хватит. Поэтому набираюсь смелости — погибать, так с музыкой — и выпаливаю, глядя прямо в эти голубые глаза:

— Дорогой, я уверена, что ты не настолько меркантилен.

Он хмыкает, отстраняется, дышать становится легче.

— Ты права — это лишь кусок тряпки. Но… наказать тебя за безрукость всё-таки следует. И у меня есть идея, идём…

Он хватает меня за руку и тащит за собой.

— Куда? — лепечу по дороге.

— В зал, — сообщает он. — Сейчас начнут прибывать гости, будем встречать.

В приёмной командует Софочке:

— София, мы там разлили кофе, уберете всё… — и кладёт перед ней поднос, отобрав тот у меня.

Пока меня волокут в зал, в голове проносится тысяча испуганных мыслей: он что прилюдно меня наказывать собирается? О нет, такого унижения я не переживу!

В зале мы замираем в аккурат напротив дверей, причём поза несколько странная — Давлат будто прикрывает мной пятна на одежде.

— Будешь моей ширмой, — наклоняется и шепчет в ухо, взвивая волосы горячим дыханием. — Стой, улыбайся, кивай. А я сам буду приветствовать гостей. Поняла?

Киваю.

Меня сильнее притискивают к себе — спиной ощущаю его каменную грудь. На мгновение вспоминаю первый вечер в доме мужа и его самого, выходящего из бассейна…

Ой, не надо. А то жарчеет сразу. Да ещё эта наглючая рука, которая поглаживает мои бёдра…

Всё, я ширма, стою, не реагирую…

Нет, но он специально, да?

Ладони скользят то по моей талии, то задевают грудь, то опускаются на живот…

— Какая сладкая, — шепчут мне в ухо… — так бы и съел…

Начинают приходить гости.

Все, конечно же, обращают внимание на нашу недвусмысленную позу.

Я уже красная, как рак.

А Давлату хоть бы хны.

— Вот, новенькая у нас, стажирую… — говорит он гостям, которые непременно проходят по нам понимающим взглядом.

Стажируешь, значит, гад. Это теперь так называется? И тыкать кое-чем большим и твёрдым в стажёров тоже полагается?

Не зря я обула сегодня эти туфли.

Наступаю на носок Давлату — на этот раз нарочно и с коварной улыбкой — и вжимаю шпильку в дорогую кожу его брендовых мокасин. Кажется, выходит чувствительно. Во всяком случае, за спиной раздаётся сдавленное шипение, а руки на моей талии сжимаются так, что кажется треснут рёбра.

— Острые ощущения любишь? — зло выдыхает он мне в ухо. — Рад, что мы совпадаем в пристрастиях. Буду знать, как доставить тебе удовольствие в постели…

Опять!

Разумеется, ощущая за спиной его восставшую плоть, я нет-нет да уносилась в нашу первую и единственную ночь… Вспоминала, как ощущается он — большой, твёрдый, горячий — внутри… Как требовательны его губы. Как умелы его руки…

И горела, горела, горела…

Сохранять здравый рассудок и не сдаться на милость было невероятно трудно… Это был самый длинный вечер в моей карьере.

Хотя гостей в таком положении мы встречаем гостей недолго — Давлата отвлекает важный звонок. Он, пятясь задом, увлекает меня в коридор, здесь отпускает и говорит:

— Завтра важный вечер. Ты должна быть просто ослепительна. Прикупи платье и драгоценности…

Я киваю и заявляю:

— У меня есть достойное украшение. Ничего не нужно.

Он ещё раз скользит по мне взглядом и уходит с трубкой у уха.

Отправляясь домой после сумасшедшего вечера, я чётко знала, каким будет мой наряд и какое украшение будет сиять на мне.

Пора вывести в свет сапфировое колье.

* * *

— Вау! — таким замечанием оценивает мой образ Марк.

Он заглядывает в мою комнату в поисках своей жены, но буквально прилипает взглядом ко мне:

— Слушай, Кристя, не будь я женат, а ты замужем, то…

— То? — выныривает из шкафа, где возилась с вещами и была совершенно незаметной, Лампа. — Ты продолжай, продолжай, милый…

Марк тушуется.

— Не кипишуй, Лампадка, я просто хотел сказать, что Кристинка у нас очень красивая девушка. Сегодня все мужики будут её. — И уже примирительно поднимает руки, потому что Лампа уже движется на него, выпятив живот. — Ты не подумай ничего, Лампуля, я ж чисто по-братски. Тиша мне как сестра.

— Слушай, брат, — ехидно произносит моя подруга, — шёл бы ты отсюда. У нас тут таинство преображения. Мужчинам тут не место.

— Эй, Ламп, я ведь поговорить хотел.

— Вот Кристину провожу — поговорим, — и машет рукой, давая понять, что аудиенция окончена.