Невинность в расплату (СИ) - Шарм Кира. Страница 29

Это не больно. Это убийственно. Особенно, ее последние слова.

Мне нечего ответить.

Меня и правда выгнали. Я и правда ничего не умею. Даже раздвигать ноги, как говорит Ирма.

— Я. Не разбивала. Этих ваз.

Хочется орать.

Отчаянно. Безнадежно.

Но лишь снова чеканю слова. Как будто мне кто-то поверит. Как будто меня это спасет.

— Хозяина сейчас нет в доме, — шипит Ирма. — Не знаю, на что ты надеялась. Думала привлечь к себе внимание? Только зря. Он будет зол. Очень зол. И это все, чего ты добилась. Даже не сомневайся. Наказание будет суровым. Сто раз слезами умоешься и пожалеешь, что не сидела тихо, выполняя свою работу.

— Но я…

— Замолчи! Пока хозяина нет, в дом ни ногой. Только на ночь! И то не уверена, что тебя спать можно в дом пускать! Еще подумаю, может, в сарай тебя отправлю. А пока пойдешь к садовнику. С цветами-то хоть умеешь управляться?

— Умею, — на самом деле вот сейчас я еле сдерживаю улыбку.

Я безумно люблю цветы. Целыми днями напролет иногда в нашем саду проводила. Вместе с мамой. Так что это для меня не наказание. Скорее наоборот. Глоток свежего воздуха. В прямом и переносном смысле.

В этом доме я задыхаюсь. Пусть даже и нахожусь на той половине, где не бывает Бадрида.

И так я буду подальше от густого яда, что так и сочится из глаз всех остальных девушек.

— Ешь давай. Пока. После получишь новую одежду и инвентарь для работы в саду.

Молча опускаю глаза в тарелку. Сжимаю вилку так, что, кажется, она сейчас погнется. Ничего. Скоро это закончится. В саду мне точно будет лучше!

Выдыхаю с облегчением, когда Ирма, шумно громыхая ногами, выходит из кухни.

— И правда. Нос задирать, это все что такие, в домах выросшие, и умеют.

— Ага. И в постель к мужчинам пролезать. Им же закон не писан! Все потом высоким родом и деньгами прикрывают.

— Ну да. А сама и правда даже ноги раздвинуть нормально не смогла! Никогда еще не видела, чтобы из хозяйской постели кого-то так рано вышвыривали. Даже любовница его, как там ее?

— Ну Ольга же.

— Ну да, — одна из девушек кривит высокомерную рожу.

— Ольга и то сколько из спальни как бы для гостей с хозяином не выползала? Месяц, наверное!

— А эта… Ни трахаться нормально не умеет, ни с вазами обращаться!

— Неудивительно, что хозяин отказался жениться на ее сестре! Та, видно, еще хуже этой оказалась.

— Неумелая шлюха! — прямо кухня вся сотрясается от ядовитого хохота. — Это же надо! Все равно, как служанка, что пришла наниматься, а ничего не может толком сделать!

— Хотя чего там уметь? Ноги раздвигать и подмахивать! И языком работать! Тьфу!

— Мало того, что со шлюхой спать в одной комнате приходится, и есть, аж кусок в горло не лезет! Так еще и нас всех за нее накажут! Лучше бы она в горло научилась то, что надо запихивать!

А я даже не оборачиваюсь к ним спиной.

Так и сижу, выпрямив подбородок.

И да. Я ем. Не швыряю гордо и оскорбленно в сердцах тарелку.

Силы мне понадобятся. А от яда… От яда не сбежишь. Проще посмотреть ему в лицо. И каждой, кто сейчас так колко старается ударить.

Никогда не думала, что в юных девушках так много зла. Столько цинизма.

Но, в сущности, это даже хорошо. Что он вот так из них полез.

Зато теперь точно буду знать, что доверять никому здесь нельзя. Кроме, разве что, Лоры. Но и ее щеки пылают. Она молчит, не поддерживает этот разговор. Но и со мной ни словом не обменялась. Ни даже взглядом ни разу не встретилась. Постоянно глаза отводит.

Стыдно ей за то, что со шлюхой разговаривала?

Сжимаю пальцы на ногах. До боли. Чтобы не разреветься.

Вот выйду сейчас на воздух. Смогу хотя бы вдохнуть полной грудью. А сейчас… Сейчас надо просто доесть. И не обращать внимания.

Может, они весь этот разговор специально завели?

Ждут-не дождуться, когда я не выдержу? Что-то отвечу, или… Или сделаю какую-нибудь глупость, за которую меня уж точно накажут.

Теперь становится ясно, что вазы не сами по себе разбились.

Кто-то меня настолько ненавидит, что не пожалел дорогих вещей. Произведений искусства.

Только вот кто? Одна из девушек? Или сама Ирма?

Ее слова про аукцион, вот что меня сейчас пугает больше всего.

Я знаю. Такие и правда существуют. Говорят, на одном из них один из братьев Багировых серьезных людей просто перестрелял. За женщину свою боролся, которую туда отправили. Правда, что у них есть еще один брат, который отрекся от семьи и другую фамилию носит, почти легенда. Ну, или сплетня. Никто не знает, правда это или нет.

Неважно. Все неважно.

Самое главное одно. За меня заступиться будет некому.

А Бадрид?

Счастье мое, что сейчас его нет в доме. Передышка.

Но сумею ли я его убедить, что ни при чем? Да и захочет ли он хотя бы меня увидеть и выслушать?

Была бы я в прежнем статусе и случайно разбила бы вазу, он бы и слова не сказал.

Наверное, отец предложил бы ему компенсировать стоимость, а сам Бадрид оскорбился бы таким предложением.

Но теперь…

Я совсем не знаю правил этой новой жизни. И, как оказалось, представления, даже приблизительного не имею о том, чего ждать от Бадрида Багирова!

Потом. Все потом, — убеждаю сама себя, чувствуя, как гулко бьется сердце. Совсем как загнанный кролик.

Сделаю все, что смогу, чтобы встретиться с Бадридом и пояснить ему, что не имею к этим проклятым вазам отношения!

А сейчас…

Сейчас надеюсь, что Ирма выполнит свое обещание. И определит меня ночевать не в доме. Пусть даже в каком-нибудь сарае!

Иначе, боюсь, мне придется перетряхивать постельное белье.

Не исключено, что туда понатыкают иголок или подсыпят толченого стекла! От этих можно ожидать всего, чего угодно! Такого, что я даже представить не способна!

30 Глава 30

Три дня!

Три дня я просто нахожусь на воздухе.

Занимаюсь любимыми цветами.

Ирма все же отделила меня от остальных девушек. Пристроила ночевать в недостроенном домике для прислуги.

Здесь тихо и спокойно. Никого, кроме меня, нет. И, честно говоря, после всего произошедшего я чувствую себя почти королевой.

Отдельная комната. Собственная тумбочка. И даже душ. Только для меня одной.

И что самое главное, я могу хоть где-то побыть в тишине. В одиночестве.

Снять маску сильной и попросту быть самой собой.

И даже плакать в подушку ночи напролет… Все напряжение, вся боль последних дней накатывает с каждой ночью все сильнее.

Шок. Безнадежность. Понимание, что ничего уже не будет, как прежде…

И… Разбитое сердце, в котором он до сих пор живет. До сих пор. Хоть я и стараюсь всеми силами его оттуда вытравить!

Но…

Стоит мне лишь закрыть глаза, как перед ними встает ОН.

С диким, пылающим, переполненным страстью взглядом. Черные омуты жгут. Пронзают до рваных дыр в самое сердце.

И голос. Его хриплый, надломленый и полный пьяного чувства голос. Которым он снова и снова шептал «Мари…» в ту единственно блаженную и такую роковую ночь…

И сердцу больно.

Его руки словно до сих пор горят на моей коже. Разбивая в клочья.

Каждую ночь он снова и снова приходит ко мне. На уровне запаха. Чувств. Ощущений. Сводя меня с ума.

Я люблю его!

До сих пор люблю!

Несмотря на все доводы разума!

Невзирая на то, как поступил со мной! На слова, которые снова и снова произношу себе вслух.

«Он тебя вышвырнул. Бросил. Забыл. Ты сгодилась только на одну ночь. Ты не нужна ему»

А, может, никогда и не была нужна.

Но в сердце остается открытая рана. Рваная. Разрывная. С каждой ночью становяшаяся все глубже и сильней.

Только сквозь эти дыры Бадрид все равно из него не выходит. Так и остается. Кажется, впиваясь еще сильнее.

А днем…

Днем я становлюсь словно слепая и глухая.

Каменная. Бесчувственная. Ледяная скульптура.

Заставляю себя не думать. Не видеть. Не понимать даже, что нахожусь в саду его дома. Что стала просто прислугой.