Дочь жреца (СИ) - Малышкина Яна. Страница 59

Позже. Наверное. Возможно.

Настоящей находкой стали митенки. Хоть чуть-чуть легче рукам.

Родные недоуменно смотрели на мой новый аксессуар. Но деликатно молчали.

Первая же ночь в родном доме для меня выдалась тяжелой.

Я ревела, кусая край подушки.

Рассказать о том, что со мной случилось я никому не могла. Никто бы и не поверил!

Но хуже всего было от осознания, что его больше нет.

Даже его тела.

Наверняка, оно так же превратилось в пепел, как тело жреца.

Я никогда никого так не любила. Мне хотелось выть от отчаяния.

Я думала, что уже выплакала все слезы еще в теле лорда. Но нет.

У меня остались о нем только воспоминания…

И брачная метка, которая почему-то так и не исчезла с того дня.

Утром я наконец-то сидела за столом с семьей.

Старательно улыбаясь, делая беззаботный вид и слушая рассказы мальчишек о их выдумках.

В этом году они идут в магическую школу. И мальчишки думали, чем поразить комиссию.

— Ничего не разрушьте, и мы все будем в шоке, — фыркнула я, после предложения очередного «гениального», но крайне опасного магического трюка.

— Но это скучно! — дружно вскричали братья и надулись, как хомяки.

Посмотрев на эти расстроенные рожицы, я вздохнула.

— Ладно. В моем книжном шкафу. Пятая полка. Зеленая тетрадь. Заклинание «Украденная мелодия», — сказала я.

Вытянула руку и привычно призвала воздушные потоки. Воздух замерцал, пуская в разные стороны радужные искры. И раздались крики чаек, словно мы были на пирсе и птицы летали над нашими головами.

Чуть изменила угол преломления, окрасив искры в разные оттенки розового. И в воздухе заиграла романтическая легкая мелодия флейты, скрипки. Шум листвы. Тихий, на грани слышимости звон.

Ненавязчиво запахло росой, утренней зарей и цветами.

Братья еще секунду сидели, а потом сорвались с места, опрокидывая стулья и рванули на выход.

Развеяла магию.

Заклинание вообще-то было придумано для романтических парочек.

Но вот уверена, что комиссия прослушает что-нибудь ужасное со скрипом, рычанием, грохотом и другими эффектными звуками.

Хмыкнув, я направила бездумный взгляд в окно, крутя чашку в руках.

— … Да, говорят лорд де Лейр собрал всех академиков и самых сильных магов. В срочном порядке все они разрабатывают какое-то новое направление в магии. Говорят, это он после смерти жены все не может отойти и… — донеся до меня обрывок разговора отца с мамой.

Вздрогнув от неожиданности, я случайно дернула рукой и разлила чай на стол. Но даже не обратив на это внимание, повернулась к родителям.

— А что император? — спросила мама.

— А что он? — пожал плечами отец. — Он и раньше позволял де Лейру все. При всех минусах и жесткости лорда, за империю он любого порвет. А после того случая он, говорят, что вообще сам не свой был. Заперся у себя и никуда не выходил. А тут ожил… Может и к лучшему…

— П-пап, — не своим голосом и сжав дрожащие руки в кулаки позвала я.

Отец повернулся ко мне. Теплая улыбка коснулась его губ, смягчая строгие черты лица.

— Что, моя маленькая?

— А про кого вы только что говорили? — облизнув вмиг ставшие сухими губы, спросила я.

Родители переглянулись.

— Про лорда де Лейр, — ответил папа. Но заметив что-то в моем взгляде пояснил: — Тайный советник императора.

Дыхание стало прерывистым и поверхностям. Я схватилась за край стола, чтобы не рухнуть. В голове не укладывалось и…

— А он… — я с дикой надеждой посмотрела на отца. — А он разве не… не умер?

Мама и так с беспокойством смотрящая на меня, встала и подскочила ко мне, обнимая за плечи.

— Иалия, что с тобой? Плохо? Может приляжешь? Дакар, отправь кого-нибудь за целителем.

— Со мной все хорошо, — покачала я головой, продолжая жадно смотреть на молчаливого папу. — Пап, лорд… де Лейр жив?

— Да жив он, жив. Что ему сделается? — пробормотала мама, прикладывая ладонь к моему лбу. — Иалия, давай…

— Мам, — тихо-тихо позвала я так, что она замерла. — Он жив? Хассрат де Лейр, тайный советник императора жив? Это… правда?

Мама смотрела на меня непонимающим и встревоженным взглядом.

— Иалия, да какая разница, что с этим лордом, ты…

— Мам! — практически молящее сказала я.

— Иалия, — я повернулась к отцу. Тот нахмурился, но все же сказал: — Хассрат де Лейр жив и здоров. Если не веришь, можешь убедиться сама. Утром в газете напечатали его новые указы с его подписью…

Более не слушая, я вскочила и рванула на выход.

— Иалия! — закричала мама.

Стыдно. Действительно, стыдно.

Но мне сейчас не до этого. Мне просто жизненно важно было убедиться в том, что Хасс жив.

Совершенно наплевав на свой вид и что я в домашних туфлях, я бежала к ближайшему магазину.

Газета. Свежая газета.

Срочно!

Хасс… Хассрат…

Запнувшись, я едва не упала. С ноги слетела туфля. И я все же задержалась, чтобы ее одеть.

В магазин я влетела запыхавшаяся и попросила свежий экземпляр. Возникла заминка, когда оказалось, что у меня с собой нет денег.

Но мистер Кагер меня знал, поэтому махнул рукой, сказав, чтобы потом занесла. Поблагодарив, я вышла из магазина сжимая в руке заветный экземпляр.

До дома я не выдержала и начала листать страницы ища политические новости.

Открыв на нужной странице, я сразу увидела нужные мне приказы. С подписью лорда де Лейр.

Они переливались магией лорда.

Это я могла сказать точно. Ведь я сама подписывала его подписью.

Все еще не веря и боясь поверить, я вернулась на первую страницу.

Сегодняшняя.

То есть… Это все… Это же… Он…

Открыла на политических новостях вновь.

Он жив.

Он правда жив.

Слезы теплыми дорожками побежали по щекам, падая на бумагу. Я улыбалась как ненормальная. Смех так и рвался наружу.

А еще хотелось петь и танцевать. И кричать. И веселиться. И обниматься. И целоваться…

Хасс жив.

Я не знала как. Но была очень, очень сильно благодарна, что он жив.

Я закружилась прямо на улице, не обращая внимание на прохожих. Прижимая к себе газету. И плача, и улыбаясь одновременно.

Как же я счастлива!

Жив!

Домой я вернулась с широкой улыбкой, с дорожками от слез, растрепанной. И прижимая к себе газету, как великую драгоценность.

— Иалия! — испуганно ахнула мама, как только я зашла в дом. — Что с тобой?! Ты что, плакала?!

— Все хорошо, мам, — заверила я ее. И порывисто крепко обняла. — Все за-ме-ча-те-ль-но. Великолепно! Я к себе!

Я скинула туфли. И уже босиком, ступая по теплому полу, поспешила к себе.

— Дакар, ты хоть что-то понимаешь? Что с ней? — услышала я еще мамин вопрос.

— Не знаю, дорогая. Но кажется, наша дочь счастлива, — послышался голос папы.

Кивнула.

Да, я счастлива. Просто счастлива оттого, что он жив.

И хоть я никогда его не увижу. Никогда не смогу обнять и поцеловать. Никогда не поймаю его улыбку. Никогда не смогу сказать ему, что люблю его. И услышать эти слова от него…

Я счастлива!

Я остановилась, открыв двери и замерев в проходе. Взгляд, ничего не видя, смотрел в пол.

Да. Я никогда не смогу с ним быть. Ведь он даже не знает, что я тоже жива. И что я… его жена.

Никогда… Не узнает…

— Но я счастлива, — тихо-тихо сказала я. И стараясь убедить саму себя, повторила: — Я счастлива.

И только одинокая слеза скатилась по щеке на подбородок и упала на пол. И она мне показалась ледяной.

Но я счастлива…

Я сошла с ума.

Я это осознавала. Понимала. Знала.

Но ничего не могла с этим поделать.

Каждое утро, еще до завтрака, я убегала из дома, чтобы купить свежую газету. А потом закрывшись в комнате могла часами рассматривать приказы Хассрата, нежно проводя пальцами по его подписи.

Больше нигде о нем не писали. Личной жизни лорда никто не касался. Самоубийц не было.

Свою любовь я скрывала от родных. Не хотела их беспокоить. При них я всегда была весела и улыбалась.