Попаданки в матросках (СИ) - Кубрин Михаил Сергеевич. Страница 15

- А я Сэйлор Юпитер и просто набью всем морду!

Высоко в ночное небо устремляется яркий золотой луч, который видно во всем городе. И за городом - тоже.

Поначалу казалось, что ничего не изменилось - едва стих шум перестрелки на мосту, вновь установилась тишина. Как впоследствии выяснилось, 323-я дивизия просто еще не успела выйти на рубеж атаки к моменту сигнала, отстав от девочек на полчаса, хотя луч там тоже заметили и знали, что он означает.

Но поскольку и все в городе, кто не были слепоглухими, тоже луч видели и выстрелы слышали, еще до атаки с севера к Дону уже, сломя голову, поспешили немецкие зольдаты. Сначала - один взвод... Который Юпитер испепелила одним (но длинным) снопом молний. А потом... потом Макото этого показалось мало, так как идущая от моста улица, как назло, вскоре слегка поворачивала, не давая разглядеть, что там за углом, и пострелять по этому что-то, вот Мако и предложила «совершить манёвр»:

- Я сбегаю вон туда, запрыгну на крышу вон того дома и сверху смогу накрыть полгорода! А то они опять свои минометы притащат, как в тот раз, и начнут... Нельзя их подпускать! Самим наступать надо! Я оттуда всех смахну!

Быстро оценив предложение, Меркури согласилась - и Юпитер ринулась вперед.

А с крыши облюбованного ею дома действительно можно было контролировать... не полгорода, конечно, но ближайшие улицы и улочки. Так что когда к мосту двинулся новый отряд, уже побольше, Юпитер с легкостью «смахнула» и его, превратив в пепел, засыпавший мощенную еще дореволюционным камнем старую улицу.

Однако к этому времени по городу уж разносился гром канонады, а над окраинами вспыхивали осветительные ракеты - наконец, пошел в атаку подошедший 1086-й полк 323-й дивизии. Немцы, однако, были готовы и встретили его чересчур сильным огнем артиллерии, минометов и пулеметов. Красноармейцам пришлось залечь в снегу...

Именно в этот момент почувствовавшая заминку Меркури просканировала город, установив место расположения всех орудий, и встревоженно сообщила, что «их тут слишком много», и наступление может задержаться.

- Тогда я тоже совершу манёвр и им помогу! А вы - охраняйте мост, никуда не уходите! - ответила Сэйлор Венера - и по примеру Макото устремилась вперед, прыгая прямо по крышам домов.

Те немцы, кто замечал ее мелькающий в ночном небе силуэт, застывали с разинутыми ртами, а потом начинали что-то бормотать про ведьм. А Минако тем временем допрыгала прямо до Успенского женского скита, расположившегося на краю города, и, подскочив повыше, взлетела на колокольню храма. Правда, тут же выяснилось, что еще до нее это же место облюбовал немецкий пулеметный расчет - но Венера быстро его отпинала, одновременно объясняя, что девочек обижать не следует, особенно таких симпатичных и обаятельных, как она! Речь была очень хорошей, жаль, что немцы не понимали по-японски... А завязав бантик на сияющей цепи, которой сковала пленных, воительница сама принялась пускать с верхушки колокольни лучи полумесяца, расчищая путь правому крылу советского полка, благо, с этой позиции между ней и немцами было только хорошо простреливаемое чистое белое поле.

Оное «правое крыло» быстро заметило происходящее и, пусть еще ничего не поняв, с криками «Ура!!» поднялось в атаку. Поднялось и побежало по тому самому заливному лугу, обходя немецкую линию обороны с фланга! А обойдя - ворвалось уже в город, растекаясь по епифанским улицам, где тут же разгорелись перестрелки. Немецкий рубеж обороны быстро рухнул, в наступление перешел уже весь полк и принялся отвоевывать квартал за кварталом. Минако же, очистив от фашистов все улицы, которые простреливались с колокольни, предпочла «ускакать» обратно к мосту. Теперь перелетающую с крыши на крышу девичью фигурку провожали ошарашенными взглядами уже красноармейцы...

В рядах немцев, попавших под таинственные лучи и видевших, как их однополчане буквально рассыпаются в пыль, поднялась паника - они начали беспорядочно отступать, затем бежать, а 1086-й полк гнал их, пока не дошел до стоявшего в центре города собора. На его колокольнях у фрицев, к сожалению, тоже стояли пулеметы, так что атака главных сил красноармейцев на некоторое время забуксовала. Однако командир полка Богданов выслал по одному батальону в обход собора с востока и с запада, так что через некоторое время, когда окрестные улицы оказались очищены от противника, был взят и собор.

Почти половина города уже была в руках советских войск, путь за реку по-прежнему отрезан, но командование «здешних» немцев явно не собиралось следовать благому примеру генерала фон Лёпера и сдаваться. Вместо этого на «немецкой» половине Епифани начали слышаться звуки взрывов и стали разгораться рукотворные пожары...

- По кому они там стреляют?.. - сначала не понял Богданов. Но вскоре догадался:

- Ах, сволочи, это же они дома наши жгут и взрывают!! Только чтобы нам не отдавать!

Увы, его догадка была верной - хотя Гудериан, отдавший приказ об обязательном в случае отступления уничтожении любого имущества, которое нельзя взять с собой, уже пребывал в советском плену, в армии его приказ продолжал действовать. А «епифанские» немцы явно стремились его даже перевыполнить.

- В атаку, товарищи! Не дадим фашистам спалить город до тла! - с этим возгласом Богданов лично повел в новую атаку один из своих батальонов.

И вновь разгорелся ожесточенный бой. Немцы поначалу сопротивлялись упорно, стреляя почти из каждого и из-за каждого каменного здания, попадавшегося на пути батальона, а некоторые каменные дома даже и тут умудрились успеть взорвать при отступлении но, наконец, не выдержали и обратились в бегство. Два русских батальона рассекли силы фрицев в восточной части Епифани на несколько кусков, окружили эти куски и принялись уничтожать их по одному.

Но в южной части города наступление шло медленнее, немец стоял стеной, хотя особого смысла в этом уже не было - разве что только затем, чтобы успеть сжечь и взорвать побольше домов советских людей, потому что каменные здания продолжали взрываться, а деревянные вспыхивать...

И тогда на западе Епифани, неподалеку от моста, снова засияли золотые лучи, синие снопы молний, красные потоки огня - это воины в матросках, сообразив, что происходит неладное, двинулись в наступление навстречу красноармейцам, расчищая от фашистов соседние улицы и улочки.

Это стало последней каплей - у немцев снова началась паника. Многие кинулись бежать на юг, запад и на юго-запад - куда угодно, лишь бы подальше от странных «ведьминых» лучей, огней и молний. Многие, но не все. Даже сейчас некоторые немцы все же продолжали стрелять и старались поджечь дома, рядом с которыми находились. А когда советские бойцы приблизились к зданию городской школы, где расположился немецкий штаб - прогремело несколько взрывов, превративших школу в полуразрушенный остов. Взятые в плен немецкие солдаты потом рассказывали, что школу взорвал лично командир епифанского гарнизона. Взорвал - а потом застрелился. Но это была лишь агония. Пусть весь юг Епифани и пылал огнем, а дым заволок там все улицы, немцев уже добивали и здесь.

Под прикрытием же густого дыма по городу бродили пятеро расстроенных девочек в матросках, одна из которых непрестанно поливала горящие дома потоками больших и холодных «мыльных пузырей», от соприкосновения с которыми пламя тут же затухало...

(Прим. авт.: в РИ отступающие немцы взорвали 60 % всех каменных зданий Епифани и сожгли треть всех деревянных, на Нюрнбергском процессе Епифань фигурировала в списке наиболее пострадавших от преступных действий немцев городов)

Глава шестая

Город Епифань, 11 декабря

До революции этот дом принадлежал жившей в Епифани купеческой семье Пучковых - потому так и зовется до сих пор «Дом купцов Пучковых». При советской власти на втором этаже открылся художественно-исторический музей, а на первом расположился городской Дом пионеров. Что тут делали немцы во время недолгой оккупации? Да уж ничего хорошего... Но сейчас, сразу после освобождения города сюда переехал штаб 323 стрелковой дивизии и временно заселились «бродячие» командарм Голиков с членом Военного совета армии Николаевым. Но кроме того, именно здесь в данный момент «проживают» лунные союзницы, наверное, спасшие этой ночью полгорода.