Изгнанник на цепи (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович. Страница 32

— Вампиризм? — поднял одну бровь я.

— Нет, — тут же мотнула головой Шино, — стабилизация. Думаешь, с кем Момо спала, пока ты жил в собственном кабинете? Со мной и Рейко. Причем с Рейко гораздо чаще, так как ночью я часто была занята охраной твоих покоев.

— Спала…? — многозначительно протянул я.

— Просто спала! — тут же протестующе взвизгнула Цурума, вскакивая с места, — Как ты мог подумать! Мы просто с ней рядом спим, но Рейко ей не подходит! А то, а то… что вы… с Момо…

— Что именно?

— Ну…

— Я тоже с ней просто спал, — огорошил я краснющую Цуруму, тут же уронившую челюсть.

Потрошение потерявшей бдительность Шино заняло немало времени, но я был неумолим, саркастичен и мстителен, периодически вгоняя несчастную девушку в краску. Она, сама того не желая, выдала мне куда больше информации, чем хотела.

Оказалось, что сама мечница охраняет меня временно, пока я не закончу ваять для японских родов их нового Героя-осеменителя. Момо же… вопрос иного порядка. Проще говоря, Паршивый Котёнок будет рядом со мной, желаю я этого или нет, пока смерть не разлучит нас, или же я не покину японский архипелаг навсегда. Это была одна сторона монеты. Вторая оказалась еще интереснее — Рейко и Шино уже немало времени прожили в особняке, периодически принимая совместные ванны. В этих гигиенических процедурах неоднократно принимали участие и Эдна с Камиллой. Насмотревшись на их голые тела, эти две великие интриганки решили, что куда лучше и безопаснее будет пристроить мне в постель одного тощего котёнка, чем дожидаться, пока там окажутся две прелестницы близняшки, готовые ну совершенно на всё ради их хозяина.

Смех и грех.

…но я согласился. Со всем. Дал Шино честное слово, что не буду выгонять Момо из кровати и не буду просить императора заменить её на другого телохранителя. А затем проводил озадаченную девушку до двери, толсто намекая, что мне пора заняться делами.

Вместо метафорических дел начал беззвучно смеяться, упав обратно в кресло. Куда не кинь — всюду клин! Обломишь такую серьезную и взрослую инициативу Рейко, сделаешь себе же хуже. Заменишь Момо — введешь новый дестабилизирующий фактор в свой дом, да еще и Шино вполне может отреагировать негативно, их с Гэндзи отношения очень странные, но искреннего неприятия в них ни на грош. Что еще?

А то, что я буквально влюбился в Момо, стоило Шино оговориться о том, что та уже вычислила и ликвидировала восемь пытавшихся пробраться в дом человек! Восемь! Ради подобных результатов я готов хоть всё население особняка терпеть в своей кровати, включая «Григория» и Азата!

Именно терпеть. Заниматься сексом с Момо Гэндзи я не собирался, хоть и совершенно не исключал ситуаций, что не сдержусь в силу возраста. Но собирался крепиться всеми силами.

Надо мной довлели предрассудки первой жизни и банальное чувство вкуса. Правила здоровой социальной жизни той «старой» Земли диктовали, что если оно выглядит как ребенок — то это ребенок. Разумеется, что для общества и индивидуума куда как полезнее, если человек занимается сексом после того, как научится брать на себя ответственность — в рождении или аборте, не суть. Никому не нужны как беременные дети, не платящие налоги, так и больные взрослые, которых тянет на недорослей. Это было разумно и логично, это поддерживалось мной всеми жабрами души. На такие мелочи, что мы Момо ровесники, я решил не обращать внимания.

В крайнем случае пойду навстречу страхам Рейко и воспользуюсь телами Эдны и Камиллы, благо телам тем уже шагнуло далеко за восемьдесят лет, ну а в душах нет ничего человеческого даже близко. С другой стороны, нельзя было сказать, что сама Гэндзи далеко от них ушла — в теле тощей, жалкой и плоской как доска убийцы человеческого было не больше, чем в моих жутковатых горничных.

Да о чем я думаю!

Мелкий мужской адюльтер, он же «интрижка», как и поход в бордель, по меркам местных аристократов — плёвое дело, не стоящее упоминания! Вот иметь дома содержанку при наличии жены уже громкое дело, как и прилюдное высказывание симпатий другой даме, если ты опять же обременен узами брака. А вот такие вот загибы максимум становятся причиной пересудов слуг!

Надо заняться куда более важными вещами.

Позвав близняшек, я заперся с ними на кухне, чтобы заняться куда более странными и неестественными вещами, чем те, что творились в этом доме с самой ночи. Под немигающим взглядом четырех белых глаз с крошечными точками зрачков, я резал, месил, раскатывал и взбивал до тех пор, пока не умаялся совершенно. Результатом моих трудов явилась огромная куча корявых, странных, местами подгоревших печенюшек, на которую Камилла и Эдна едва ли не капали слюной. Обещанная мной награда за прошитый «ирландской паутинкой» гардероб. Почему-то они считали сделанную хозяином пищу самым лучшим поощрением… правда тут было дополнительное условие — в готовку обязательно нужно было вложить много сил и старания.

Разобравшись со старыми долгами, я отправился в закрытое мной от всех подвальное помещение, где был обустроен новый малый Зал Владык. Пора было заняться будущими проблемами, раз они уже сейчас так стучатся ко мне в дверь.

Это помещение совсем не напоминало те, в которых я занимался своими делами раньше. Никакого дикого камня, никаких украшений, даже факелов не было. Я самым банальным образом щелкнул выключателем, заставляя древние филеновые лампы медленно разгореться, заливая всё вокруг ярким, но безжизненным белым светом. Прямо как советские офисные «колбаски». Ровный однородный базальт стен и совершенно гладкий бетон пола, местами демонстрирующий глубокие круглые дырки — у Граевского здесь раньше стояли металлообрабатывающие станки широкого профиля.

Ничего, мне подойдет.

Предстоящий ритуал был очень легок в исполнении, прямо-таки на удивление. Я подозревал, что «вызвать» сюда нужную мне персону будет, наоборот, очень трудно, но сложилось впечатление, как будто на другом конце телефонного аппарата буквально ждали, тут же «сдёрнув трубку». Свет ламп на мгновение померк, а когда вспыхнул вновь, то я уже в помещении стоял не один.

— Я запомню день, когда меня вызвал сам Алистер Эмберхарт! — гость поднял руки и лицо вверх, говоря преувеличенно торжественно, — Этого не могло быть! Но это случилось! Где же сдохло столь великое существо?! Как его звали?!

На язык в этот момент мне просилось множество слов, фраз, предложений и прочих нецензурных конструкций, но, как и всегда, получилось лишь выдавить из себя кислую ухмылку и два слова:

— Дарион Вайз…

— Собственной персоной! — голый синекожий гуманоид с совершенно черными глазами и без всяких признаков пола совершил дурашливый поклон… а затем резко стал серьезным, — К тебе сюда не пробиться, Алистер. Ты хоть в курсе, сколько глаз наблюдает за этим домом?

— Значит я тебе нужен? — тут же попытался я сделать вид, что позвал демона попить чаю, а оказалось, что он ко мне по делу.

— Похоже, мы оба нужны друг другу, — тут же разгадал мою нехитрую уловку вновь начавший улыбаться Дарион, — Надеюсь, ты захватил с собой достаточно сигарет?

Глава 12

— Стой! Стой, гад! Стоять! Убью!

— Да какой идиот после этих слов остановится?!!

— Стой, хуже будет!

Княжич земли Русской, Евгений Распутин, во всю свою могучую двухметровую дурь носился за Жераром Сент-Амор, питая чаяния и надежды убить эту «скользкую сволочь». Я болел за француза, Рейко за русского, а Цурума заняла некую отстраненную роль арбитра, посматривая на нас, как на дураков. Газоны парка свежеоткрытой «Якудзёсейшин гакуин» безбожно страдали от буксующих ножищ русского богатыря, а воздух содрогался от его посулов предать Жерара лютой смерти через всё подряд. Фантазией Евгения природа совсем не обидела…

Рус был быстр как молния, резок как медвежья болезнь, хитер как удав и силен как мамонт… но всё это богатство безнадежно взрывало землю, пугая мимопроходящих студентов, сердечно ругалось на весь парк и вновь предпринимало попытку достать француза. Сент-Амор, значительно уступавший русу в физических характеристиках, был, тем не менее, слишком пластичен, а главное — опытен. К своему богатому опыту кинжального бойца он также примешивал сильное желание жить, а посему был неуловим как бухгалтер банкротящегося предприятия в день зарплаты.