По грехам нашим. В лето 6733 (СИ) - Старый Денис. Страница 7

Купец, а по совместительству и шпион, был одним из первых булгарских гостей, что решились после конфликта шестилетней давности с Булгарией заявиться на Русь. Сейчас же, как я могу видеть, дела у Атанаса все лучше и лучше. И одежда уже сплошь в золотых узорах и на пальцах прибавилось перстней, да с большими камнями. Четыре ладьи и думается, что есть еще немало и других новшеств.

— И ты здрав, гость Атанас! С чем пожаловал, друже? — спросил я и заключил в объятья булгарина.

Подобное панибратское отношение уже имело место быть при более ранних наших встречах, поэтому жест обозначал только одно — «я все еще к тебе хорошо отношусь».

— Вестимо, торг учинить, да молвить с тобой, друг, — булгарин растекся в улыбке — мечте стоматолога. Вот как можно так хорошо сохранить зубы, ни разу их не чистив?

— С чего почнем, Атанас? — лукаво щурясь, спросил я. Это была всего игра с собеседником по его специфическим восточным правилам.

— Торг, да иные дела после, — отозвался купец и звонко рассмеялся — мои кривляния, а иначе «лукавым» выражением лица не назовешь, вызвали радостные эмоции у булгарина. Вот на таких хороших эмоциях можно и поторговаться.

Торг вышел знатный. Тимофей сбился с ног, бегая по складам и выясняя наличие того, или иного товара. Шутливый, но между тем неуступчивый тон переговоров привел, как мне кажется к обоюдно выгодному соглашению. Я продал больше половины свечей, почти весь деготь, тридцать два сельскохозяйственных топора, пилы, треть заготовленной шерстяной нити, кожи. Сторговали и четыре зеркала. Купец просил десять, но я пока намеренно создавал дефицит. Товар нельзя было назвать массовым и пусть пока это так и останется. Вот когда решусь продать секрет, а я предполагаю это сделать, будем заваливать зеркалами всех. Просил купец и оружия и недорого, обосновывая тем, что нам нужно будет отражать нападение одного врага, но не убедил. Шведы давали за оружие больше, да и при положительных итогах разговора с Ярославом, а в вызове к князю я не сомневался, нужно будет больше оружия и самим. Отдельным торгом стала бумага. Товар был не знаком, несмотря на то, что Атанас что-то слышал о ней, вероятно, из своей шпионской деятельности, или какой китаец заблудился в Булгаре. В итоге продал на пробу сто листов по десять кун каждый лист. В себестоимости же два листа обходились примерно в одну куну.

Получил же я, прежде всего, почти двести пар сапог, сто пятьдесят овец и пятьдесят коз. Ну и серебром взял. За эту зиму моя мошна серьезно растряслась. Воинская школа, выступающая как независимый хозяйственный субъект, закупала у населения и боярских хозяйствах продовольствие. Зарабатывала же школа в лучшем случае десять процентов от того, что потребляла. И платил за все… Конечно — я! Почти три с половиной тысячи гривен ушло, чтобы прокормить, одеть и вооружить новиков, да и зарплаты сотникам, десятникам, прислуге. Тут еще и нескончаемая стройка. Мы постоянно строим новые дома, народ-то все прибывает. В моем поместье уже больше трех тысяч человек. Да и три строительных артели, что уже с семьями обосновались в наших землях, нужно было загружать строительством. Вот две артели и трудились над строительством домов, а одну отправил на грандиозную, только разворачивающуюся стройку женского монастыря. Туда же отправлены были и каменщики, сдавшие, так сказать, «под ключ» церковь Архистратига Михаила.

Распрощались с Атанасом опять же по-дружески, решив иные разговоры перенести на вечер, так как я пригласил булгарина на ужин.

Пока ждал с докладом Лиса, который все еще вел переговоры со шведами, размышлял о некоторых планах и возможности их претворения в жизнь. Так, я стал понимать, что, несмотря на огромные по местным меркам урожаи, выгодные торговые операции, через год-два поместье будет сильно напрягаться в деле прокорма прорвы «бездельников», не занятых в сельском хозяйстве. И речь не только о воинской школе, которая к этому времени выпустит из своих стен около четырех тысяч воинов. Их нужно будет кормить, платить, включать в экономическую систему и, что немаловажно, выделять из общей массы людей. А, чтобы поднять статус воинов в поместье, нужно дать им денег, возможность приобрести жилье и в целом условия.

Поэтому необходима земля и желательно очень хорошая. Такая по близости есть — Суздаль. Там уникальное место с черноземами, где урожайность наших культур может быть вдвое больше нашей и уже не просто сравниться с урожаями XXI века, но и быть выше, благодаря климатическому оптимуму. И успеть освоить землю и собрать урожай необходимо до начала тридцатых годов, когда начнется беда с климатом на лет пять точно. В суздальской земле можно будет выращивать и пшеницу и другие злаковые, в то время, как делать упор в поместье на другие культуры. Вот только кого отправить жить и управлять за триста километров от моего поместья, ума не приложу. Да и купить еще нужно землю, там свободных просторов уже нет.

С этим мог бы справиться Ипатий или Филипп, но эти вояки и интриганы заточены на другое и раздражаются при любой хозяйственно-бытовой работе, кроме перетаскивания оружия с трофейных телег на склады. Тут опять же покровительство князя было бы впору.

— Боярин, — в кабинет даже не зашел, а ввалился Лис.

— Молви, — сказал я и принялся слушать долгий рассказ о переговорах со шведами.

А торг оказался весьма интересным. Шведы не цеплялись за покупку оружия, хотя и его были готовы купить. Главным товаром, зачем они приехали — была провизия. Просили они продать муки, мяса, овец, покупали все имеющиеся бочки, половину всех запасов алкоголя, сельскохозяйственный инвентарь. Заинтересовала их и бумага и прижимистые варяги даже готовы платить по нашей цене за этот товар. А еще они просят продать один или два когга. И за это не только отдают всю руду, что привезли, но и платят серебром.

С каждой секундой рассказа Лиса, мне становилось очевидным, что шведы готовы к войне и уже летом их армия начнет действовать. Эти же «торговцы» решили прямо на месте запастить провиантом для армии и ждать начала вторжения. Получалось даже, что продажа нами тех овец и коз, что только куплены у булгарина, шведам принесет прибыль в пятьдесят процентов. Вот только и своих кормить нужно. Важным стало то, что шведы покупают все отрезы шерстяной ткани, все веревки, что на продажу, а вот шерстяную нить не берут. Из этого следует, что ткать им будет некогда, возможно, и некем.

— Торгуй усе, токмо коггов не дам, о муке доведайся у Макария, вон ведает потребы на школу и поместье. А что и зеркала не берут? — спросил я изумленно.

Шведы всегда брали и зеркала и свечи и деготь. В этот раз же проигнорировали такой товар вовсе. Больше сомнений нет — шведы решились! Что же их подвигло начать экспансию? В той истории, что я знал, только в 1240 году была достаточно серьезная попытка покорения Новгорода со стороны северных соседей. Может, следует ждать скоординированной атаки «коллективного Запада»? Кроме как захват Риги русичами нет видимых причин к резкому изменению хода истории. А, если так, то и тевтоны не должны успокоиться, и датчане, может еще какой интересант объявиться. Нужно готовиться еще пуще прежнего.

С этими мыслями я и отправился домой. В домике для гостей, который не так давно освободил Ермолай, решившийся все же идти жить в дом, где он был некогда счастлив с Белой, я пообщался с детьми — там мамки укладывали чад спать. Ульяна, Глеб, да и Богдан Ермолаевич — сына своего кума я уговорил пока оставить у нас с Божаной. Чмокнув детей, поспешил в дом.

Дома же меня ждал сюрприз, который был и ожидаемый и одновременно невольно вызывавший легкий тремор.

— Любы, у нас гость, — еще во дворе усадьбы сообщила Божана. — Посланник ад великого князя владимирского Ярослава Всеволодовича.

Из меня как вынули стержень. Я хотел, конечно, общения с князем, но и понимал, что для убитого Юрия я был некой выскочкой, с которой тот хотел разобраться и не оставил бы своих попыток, если не стрела из леса. Ярослав же, если он с амбициями хозяина земли, не мог оставить без внимания такую силу, что собралась на восточных рубежах его державы. Очень непонятный я и все что со мной связано для власть имущих может настораживать. А самый простой способ справиться с непонятным… Ну, об этом думать не хочется.