Безопасный уровень (СИ) - Зубов Константин. Страница 11

Ты можешь посидеть тут подольше — час, другой. Напиши на работу, что опоздаешь. Чёрт с ним, со штрафом, за битву с птицей больше дали.

Битву, хе-хе, но факт, что сто тридцать очков упало на счет сразу после инцидента. Плюс бонус за ранение. Кстати, надо не забыть сменить рубашку.

— Ладно, — пробормотал я и потянулся, — часик посижу.

Но часик не понадобился. Не прошло и десяти минут, как к воротам непринужденной походкой подошел мужчина. Создавалось ощущение, что он шел мимо, но в последний момент, что-то вспомнив, остановился. Но мне даже отсюда показалось, что мужчина очень уж акцентирует внимание на случайности своего появления. Он позвонил и снял очки. Ба! Так это же районный полицейский Полозьев. Вот только это не наш район! Эх, жаль не могу подойти ближе!

Вскоре появилась Виктория, и она не была удивлена. Они перекинулись парой слов, затем Полозьев что-то достал из-за пазухи и передал женщине. Предмет блеснул на солнце. Так и есть! Точно такая же глянцевая серебряная коробочка, что в прошлый раз приносил я. Полицейский пришел вместо меня, и его прислала моя жена!

В этот момент мне очень захотелось ускорить переход в Синий мир.

Глава 4

До обеда я практически не работал, то и дело поглядывая на часы. Окровавленную после встречи с птеродактилем рубашку я сменил еще до прихода в офис. Рука уже не болела.

Как только прозвучал сигнал на обед, я, предупредив, что задержусь, покинул офис и рванул домой. Из происшествий запомнился только обогнавший меня на огромной скорости мотоцикл на воздушной подушке. За спиной водителя, обхватив его руками за талию, сидела девушка в черном шлеме, черной куртке и короткой не по погоде красной юбке, задиравшейся от ветра. Молодежь ехала развлекаться.

На ключевые точки я время не тратил и уже в 14:10 подходил к дому. Проверил дверь — заперто. Отлично! Софья еще не вернулась. Прошел на задний двор — тележка с зелеными ручками стояла прислоненная к углу дома точно так, как в анонсе Управляющих.

Быстрым шагом я направился к входу в подвал.

— Привет, Серега! — раздался громкий голос сзади.

Кто там еще? Я обернулся: за невысоким забором на своем участке стоял Мэйсон, он улыбался и махал мне рукой.

— Привет, Мэйсон (чтоб ты провалился), как поживаешь?

Вопрос вырвался механически, я мгновенно понял свою ошибку. Сосед будто того и ждал и начал много и подробно рассказывать о том, как у него дела сейчас, как были до переезда и как, он надеется, будут после. Все мои попытки перебить игнорировались, все намеки на отсутствие времени не понимались. Минут через десять я плюнул на приличия и, сославшись на то, что мне нужно срочно возвращаться на работу, а перед этим заскочить в подвал за дрелью, отвернулся от назойливого соседа.

— О, что ты сразу не сказал! — оживился еще больше Мэйсон. — Твоя жена рассказывала, что у вас там и холодильник, и мастерская, и еще что-то! Говорила, ты покажешь, как будет время. А со мной не пошла, хе-хе. Переживала, что б ты чего не подумал. Так что погоди, я через минутку подойду.

Я обескуражено стоял и силился придумать хоть что-то. О том, чтобы идти вдвоем, речи быть не могло. Тем временем Мэйсон зашел на задний двор.

— Ну что, спускаемся?

Звук электродвигателя, давно маячащий на грани восприятия, усилился, и его источник заехал в наш двор. Мотор замолчал, наступила тишина. Это еще что? Мэйсон и подвал отодвинулись на второй план, я пошел ко входу в дом и, повернув за угол, обомлел. На крыльце, прижавшись к двери, целовались те самые молодые люди, недавно обогнавшие меня на дороге. Парень запустил руку девушке под юбку и активно мял попку.

— Софья! — вырвалось у меня, нечто больше похожее на писк, чем на окрик, когда в девушке без шлема я узнал свою дочь. Парень испуганно отскочил. Софья же судорожно поправляла одежду.

— Ты почему не на работе? — перешла в наступление она, но я уже взял себя в руки.

— Быстро в дом, после поговорим, а ты — я обернулся к молодому человеку — выметайся с моей лужайки. Быстро!

Он хотел возразить, но понимая, что закон не на его стороне, попятился и сел на мотоцикл. Через мгновение двигатель взревел, и парень уехал.

— Папа!

— В свою комнату! Жди меня!

Ее подбородок задрожал, она постояла еще несколько секунд, потом развернулась и вбежала в дом.

— Я так понимаю, визит в подвал откладывается? — Мэйсон все еще стоял позади меня.

— Да… извини, что так вышло.

— Ничего, я пойду, — он направился к калитке, — ты это, не жести там особо.

Я несколько секунд смотрел ему в спину, а затем с ощущением, будто на плечах лежит тяжелый мешок, поднялся на крыльцо.

Дверь в комнату дочери была заперта.

— Софья, открой! — я дернул ручку.

— Уходи!

— Софья, или ты откроешь дверь, или до конца года будешь лишена всех карманных баллов, игр и каникулы проведешь в летней школе. Открой немедленно!

Когда я уже снова занес кулак для стука, за дверью послышались шаги. Замок щелкнул. Я перевел дыхание и вошел. Софья лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. В комнате царил полумрак, скудного света с улицы едва хватало.

Давненько я не заглядывал сюда, год уж точно. Девочек, чьи плакаты раньше украшали стены, за редким исключением сменили брутального вида парни с короткими стрижками и татуировками. Цветовая гамма комнаты значительно потемнела, и куда-то пропали почти все мягкие игрушки. Гнев быстро замещала растерянность. Я осторожно присел на кровать и положил руку на плечо дочери.

— Софья…

— Отстань! — она дернула плечом.

— Софья, послушай…

— Отстань от меня! — закричала она и резко обернулась. Ее лицо было в темных разводах туши потекшей от слез. — Что ты хочешь сказать?! Что я еще маленькая?! Что мне рано?! Что мне надо ходить в школу и улыбаться в идиотские камеры?! Я это слышала сто раз, не помогло, не видишь?! Я не хочу быть такой, как ты! Такой, как мама!

Она снова бросилась на подушку и уже в голос разрыдалась. А я сидел и смотрел в окно на почти голые деревья и возвышающиеся вдали на фоне серого неба зеленые небоскребы. Много слов вертелось в голове, но, как только что правильно заметила Софья, все они уже были сказаны. Тоска сжала сердце, и пришло осознание: или сейчас я нормально объясняюсь с дочерью, причем, не используя стандартные доводы, или потеряю ее навсегда.

— Я все понимаю дочь, все понимаю, — я осторожно поправил ее задравшуюся юбку, — прости меня, я был неправ.

Для начала вроде неплохо: рыдания постепенно стихли, но Софья по-прежнему не поднимала головы, должно быть, ждала продолжения. Слова с трудом строились во фразы, а еще сложнее было выпихнуть их сквозь ком в горле.

— Мы с мамой переборщили, пытаясь защитить тебя… Теперь это очевидно, — я осторожно погладил ее по голове. Она не шелохнулась. — Ты же знаешь, у меня есть только ты и она, но ничего на свете не стоит того, чтобы испортить отношения с любимым человеком до такой степени, как это сделал я… Кроме, возможно, одного — его жизни.

— А возможно, и нет, папа! — Софья обернулась, и ярость блеснула в карих, как у матери, глазах. — Возможно, стоит узнать, чего хочет сам человек? Да и неплохо самого человека для начала узнать, а не думать, как вы всегда, что я только вчера пошла в первый класс.

Да, эта орущая на меня молодая девушка действительно мало походила на ту маленькую тихую Софью. Гораздо больше она напоминала молодую Иру в минуты наших ссор. Переведя дух, она продолжила:

— В конце концов, чего вы нагнетаете? Меня по возрасту не пустят на четвертый или пятый уровень… Лучше бы за собой следили…Вы… Вы…

Она замолчала и вновь рухнула лицом на уже черную от косметики подушку. Я ее понял. Так обычно начиналась вторая часть претензий о том, что мы сами не используем даже первый уровень опасности. И так как это объяснить еще сложнее, да никто особо и не пытался, Софья совершенно логично считает, что мы делаем это из-за трусости.