Воин в осаде (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович. Страница 2

Всем без исключения было понятно, о чем говорит Узурпатор Эфира. Он, закрывший беглых божеств в этом мире, вновь заставлял их согнуться под властью и волей человека. Служить смертному жалкому созданию, ничего не успевающему за ничтожный миг своей жизни. Нищему духом, слабому, глупому… и бесконечно богатому Искрой Творца. Но если в других мирах им возносили мольбы, то здесь и сейчас — предрекали новую судьбу. Более того, обещали изменить их самих, дабы цепные псы не рвали друг друга за клочки силы, чем многие из них промышляли ранее.

Особенно те двое, извергнутые Мериттом в Пустоту.

Нельзя сказать, что хоть один из молча слушающих слова человека был доволен тем, что слышит, но каждый из них выдохнул с облегчением в глубине собственного разума. Больше они не будут смотреть друг на друга, как на средство к усилению, больше не будут мечтать о том, как сами всех сожрут, став единственной божественной сущностью на всю планету. Те сильнейшие, что поглотили больше всего своих собратьев, сейчас агонизировали в Пустоте между мирами, как выброшенный мусор.

С точки зрения единственного в зале человека — они им и являлись.

— Я знаю, о чем вы думаете, — насмешка мага наполнила зал, — Шебадд Меритт смертен! Стоит лишь подождать! ДА! Я горд тем, что жил и умру человеком, в отличие от вас, созданные из бреда, слабости и пустых надежд моих собратьев из других миров! Но вы… вы пребудете на своей службе вечно, пока в этом мире живут люди! Если же вы сделаете хоть один шаг за границы Небес, если же попробуете дотянуться до свободных от вашего влияния, если посмеете думать о том, чтобы уйти со своего поста — знайте! Я вернусь!

Сказав последнее, мужчина развернулся и неторопливо вышел из зала. Скованные его волей створки колоссальных ворот раскрылись, а отпущенный эфир заклубился вокруг фигур существ, еще несколько часов назад считавших себя хозяевами мира. И они бежали… бежали в панике, надеясь укрыться в своих убежищах на Небесах, обители богов, нависающей над Индокитаем этого мира. Там, в тишине и покое своих дворцов и храмов, боги давали себе волю, изрыгая бессильную хулу на имя того, кто в очередной раз отнял у них свободу.

Сам же Шебадд Меритт, самый могущественный волшебник на планете, прозванный Узурпатором Эфира, размашисто шагал в недрах своего дворца по направлению к личным покоям.

— Талтагма! — на ходу отрывисто проговорил он.

— Слушаю вас, господин, — за спиной волшебника возникло нечто непроницаемо-черное, быстро принимающее гуманоидное обличие.

— Меня заинтересовали те трое.

— Что вам угодно о них узнать?

— Имена. Остальное… то, что важно, я увидел своими глазами.

— Райдзин и Фудзин, они братья, господин. Довольно прямолинейные и простоватые, если мне позволено высказать собственное мнение.

— Подойдут. А третий?

— Сунь Укун. Он…

— Я же сказал, достаточно? Хочу переговорить с ними тремя. Сегодня.

— Будет исполнено.

Несколько шагов мужчины прошли в молчании, а потом Шебадд слегка раздраженно спросил:

— Ты еще здесь?

— Да, мой господин. Хочу напомнить вам, что мне была обещана небольшая награда за…

— Я помню, за что и сдержу свое слово. Чего ты желаешь, Талтагма?

— Помогите мне сменить имя, господин.

— Если таково твое желание… хорошо. И как же ты хочешь зваться, мой верный слуга?

— У меня на примете есть одно замечательное имя. Д…

Голоса обоих заглушила закрывшаяся дверь. В коридоре колоссального дворца, расположенного в центре континента Австралия, воцарилась тишина. Еще одно дело Узурпатора Эфира кануло в мглу веков неузнанным для смертных этого мира, избежавших участи вечного рабства под властью богов.

Глава 1

4 сентября 3284 года от смерти Шебадда Меритта, Узурпатора Эфира

Звонкий женский визг разорвал утреннюю тишину, загуляв металлическим эхом по всей относительно пустой «требухе» гигантского дирижабля. Сидящая рядом со мной Рэйко тут же испуганно подпрыгнула на стуле, завертев головой, но вот остальные, сидевшие за столом, отнеслись к звуку индифферентно, продолжая неспешно насыщаться. Отпив чаю, я с сомнением покосился на остатки омлета, лежащие передо мной на тарелке, отвергнув их в пользу «эксельсиору». Чиркнула спичка, поджигая кончик табачной палочки, глубокая затяжка, выдох… Дым тонкой струйкой уносится в вентиляционное отверстие, повинуясь моей воле.

Прекрасное тихое утро последнего дня воздушного путешествия.

— Ариста!! — моя компактная, но чрезмерно энергичная жена выдержала лишь двадцать три секунды тишины после того, как отзвучал вопль, — Ты чего сидишь?!! Ты разве не слышал?!

— Слышал, — слегка меланхолично покивал я, продолжая курить и досадовать по поводу отсутствующей здесь и сейчас газеты со свежими новостями.

— И?! — в голосе бывшей Иеками просквозило дистиллированное бурное возмущение, — Ииии?!

— Ммм? — поднял я одну бровь, — Мы что-то должны делать?

— Там — кричали! — поведала мне коротышка с горящими нездоровым энтузиазмом глазами.

— Я никому не запрещал издавать громкие звуки, — пожал плечами я, выслушивая требовательный «кар» откуда-то сверху. Короткий мысленный посыл, после которого ко мне на колени с шуршанием спрыгивает огромная черная птица, в мгновение ока сметающая омлет, хлеб и четыре полоски бекона. Издав благодарное карканье, мой фамильяр вновь исчезает, чтобы устроиться где-нибудь повыше и потемнее.

— Мы должны узнать, что случилось! — потребовала жена, нетерпеливо возясь на стуле.

Оставалось лишь вздохнуть. Конечно, я мог ей рассказать, что с двигателями «Клаузера» все в полном порядке, матросы на вахтах, а капитан спокоен как слон, мог бы добавить, что все, важные нам на борту разумные сейчас сидят именно за этим самым столом, но любопытство определенно родилось вперед Рейко. Она не даст мне спокойной жизни, если мы продолжим чинно завтракать, а ведь сегодня последний спокойный день перед такой прорвой дел, что я себя трижды ловил на мысли устроить воздушному колоссу крушение. Да это путешествие — настоящая желанная передышка для моего уставшего от дел и риска тела, а вот для пышущего энергией клубка энтузиазма по имени Рейко — самая настоящая пытка.

…иногда я испуганно думал о том, что женился на карликовом хаски.

— Идемте проверим, — вздохнул я, вставая. Камилла и Эдна, мои бессменные горничные, тут же оказались у меня за спиной. Для молчаливых блондинок-близняшек на завтраке не было ничего, стоившего внимания. Диаметрально противоположная реакция была у Гэндзи Момо — миниатюрная девушка с двумя парами ушей, человеческой и кошачьей, тут же попыталась притвориться мертвой и незаметной одновременно, но я никак не мог позволить, чтобы моя ленивая телохранительница страдала меньше меня.

Гуляют все!

Поиск и обыск не потребовались. Все как один матросы твердили, что крик раздался из отделения нижнего трюма, в который не грузили ничего, принадлежащего мне. Парочка парней, которым я приказал следовать за собой, помявшись, доложили, что за время путешествия члены команды несколько раз пытались посетить это отделение, но сбегали из-за жуткого злого шипения, сопровождаемого гулкими проклятиями на неизвестном им языке.

— Мы, ваше сиятельство, подумали и решили, что это вы, наверное, туда какую-то злючую диковину заселили, — добавил к рассказу один из матросов, — Вон на палубе-то мужик живет здоровенный, вот мы и того…

Разумно, хоть и не совсем верно. Кем могло быть издавшее тот леденящий душу вопль существо я знал, точнее, даже был уверен. Но не совсем понимал, что именно могло заставить Регину Праудмур, неустрашимого бойца-инквизитора, издать такой звук. Хотя, нужно отдать должное матросу — отчаянно рыжей и мелкой Регине эпитет «злючая диковина» подходил просто идеально.

Перед лестницей, ведущей вниз, я остановился, мягко подталкивая в спину шедшую до этого позади меня Момо. Та, сделав непонимающие и чрезвычайно невинные глаза, задрала голову, уставившись мне в лицо. Мол, что хотел?