Алая магнолия (ЛП) - Холден Люси. Страница 1

Люси Холден

Алая магнолия

Перевод группы https://vk.com/byatlanta

Копировать и распространять строго запрещено!

Посвящается

Для великолепных девчонок из Янди, которые слушали мои рассказы о саге «Полуночный сад», стоя по колено в почве Пилбары.

Пролог

Дипуотер Холлоу

Дорогая Тесса,

Сегодня исполнился год с тех пор, как ты умерла. Если еще кто-то скажет мне не чувствовать себя виноватой, я действительно сойду с ума. Пока мы все еще были близняшками Эллори, почему-то казалось не так уж плохо, что остались только мы и Коннор. Но я одна — совсем другое.

Одинокая, сирота.

Я никогда не чувствовала себя так раньше, хотя технически, думаю, мы обе были такими после смерти мамы.

Коннор скучает по тебе. Он мало что говорит, но я вижу. Теперь он мой законный опекун, что на самом деле странно, так как ему едва исполнился двадцать один год. Думаю, кто-то должен был это сделать. Перед переездом мы сменили его фамилию на Эллори. Мы оба знаем, что его отец никогда не вернется. И хотя он никогда ничего не говорил, я знаю, что он ненавидел объяснять, кто он такой, учителям или врачам, каждый раз, когда нужно было подписать юридическую бумагу.

В последнее время было слишком много бумаг.

Сегодня я иду в новую школу. Не могла смириться с возвращением в старую после твоей смерти. Я была на домашнем обучением до конца учебного года, и мы переехали летом. Коннор заставил меня поехать в тот лагерь, в который мы с тобой подали заявление на две недели, думаю, просто чтобы вытащить меня из дома, пока он будет собирать твои вещи. Я уверена, что не смогла бы этого сделать. Я никому в лагере не сказала, что ты умерла, просто что ты передумала приезжать. Так казалось проще. На самом деле я все время говорила о тебе, как будто ты все еще жива, что довольно запутанно, я знаю, но намного проще, чем рассказывать людям, что твоя сестра-близнец умерла. Никто не знает, что на это ответить, включая меня.

Я знаю, что должна была написать все это раньше. Но сегодня первый день, когда я почувствовала, что могу поговорить с тобой напрямую. Или, по крайней мере, писать. Я не могу смириться с мыслью о «ведении дневника», как назвал это терапевт. Это кажется потворством своим желаниям и пафосом. Но писать тебе легко. Ты всегда знала, о чем я думаю, еще до того, как я это высказывала.

Моя новая школа находится в Дипуотер Холлоу, штат Миссисипи. Это маленький городок примерно в часе езды вверх по реке от Батон-Ружа, не больше точки на карте. Я рада, что уезжаю из города. Уезжаю из Луизианы. Все в нашем старом доме напоминало мне о тебе.

Я хочу, чтобы Коннор не переживал насчёт этого. Там больше разрушенных старых плантаций, чем где-либо еще в континентальной части США, и, по-видимому, много грантов на их восстановление. Мы использовали мамины страховые деньги, чтобы купить огромный, ветхий довоенный дом в Миссисипи после того, как Коннор разработал для него выгодное предложение. Если он осуществит свои планы, а я знаю, что он это сделает, он сможет предложить больше. Он говорит, что для нас это новое начало. Я хочу верить в это, даже если руины прошлого — странное место для поиска нового начала.

Это место действительно безумно. Тебе бы понравилось. Большие старые дубы, увешанные испанским мхом, скрывают дом от дороги, а позади небольшой деревянный причал выходит на реку. Алые магнолии, которые ты так любила, растут у крыльца и тянутся вдоль задней лужайки. Их запах напоминает мне о тебе.

С потолка осыпается штукатурка, и мы используем керосиновые фонари и холодильный шкаф, пока Коннор не починит проводку. Такое чувство, что Мисс Хавершем живет на чердаке, хотя до сих пор здесь только жуки и мы.

Я пишу это со школьной парковки в первый день выпускного года. Я все еще езжу на старом розовом Мустанге с откидным верхом, который мы с тобой купили вместе. Кристалл, который ты нацепила на зеркало заднего вида, ловит свет, бирюза в нем напоминает мне о твоих глазах. Что странно, когда думаешь, что на самом деле я вижу твои глаза каждый раз, когда смотрюсь в зеркало. Но в том-то и дело, ты — идентичный близнец. Почти все в нас выглядит одинаково, но как бы я ни старалась, я не могу сделать свои глаза похожими на твои. Иногда я смотрю на них в зеркало до боли, просто надеясь увидеть в них тебя.

Потому что я скучаю по тебе, Тесса. Правда в том, что это и есть причина, по которой я не писала. Потому что, если я позволю себе думать о том, как сильно скучаю по тебе, все во мне начнет рушиться, если я позволю упасть хотя бы одному кусочку, вся я рухну так, что даже DIY Коннора не сможет починить меня.

Новая школа не сможет вернуть тебя обратно. Но, может быть, если я буду достаточно стараться, это вернет меня обратно.

Зазвенел звонок. Я должна идти. Пожелай мне удачи.

Твоя близняшка, Харпер.

Глава 1

Проклятие

В Дипуотерской средней школе меньше лиц во всем школьном сообществе, чем в выпускном классе моей старой школы, но я почти уверена, что каждый из них пялится на меня в коридоре. Я ожидала обычный беглый осмотр, но это похоже на целую презентацию, и к тому времени, когда я засвечусь у секретарши и найду свой новый урок английского, я начинаю скучать по Батон-Ружу. Все остальные уже расселись.

— А, — говорит мистер Корбин, делая насмешливый поклон. — Мисс Эллори. Новый жилец любимого готического особняка Дипуотер удостаивает нас своим присутствием.

Я должна пройти неловкую, позорную прогулку новичка через еще один шквал любопытных глаз, к столу, втиснутому между высоким бледным парнем с распущенными каштановыми волосами, падающими на его лицо, и темноволосой девушкой, которая опустила голову и пишет заметки. Я сажусь на свое место, лицо горит.

— Мистер Мариньи, — обращается мистер Корбин к бледному парню, который настороженно смотрит вверх. — Возможно, вы могли бы показать своему новому соседу, на какой мы странице в учебнике. Он снова поворачивается к доске. Парень наклоняется через проход и открывает мою книгу.

— Вот, — говорит он, указывая на страницу. Он не смотрит на меня, когда говорит. Когда он снова поворачивается к своей книге, я вижу, как румянец поднимается у него на шее, и понимаю, что он не груб, просто застенчив. Я знаю, что он чувствует. Я бросаю взгляд на его бумагу и вижу его имя вверху: Джереми Мариньи.

Я почти слышу, как Тесса рядом со мной хихикает над этим именем. Наша мама любила старые рок-песни, и когда мы были детьми, она включала одну песню на повтор, когда мы ездили по городу. В ней есть строчка, которая вертится у меня в голове: «Джереми был жабой». Я пишу это на боковой стороне страницы, делая из букв закрученные узоры, теряясь в тонкостях, так что голос мистера Корбина затихает. Слова становятся виноградной лозой на полях моей книги. Виноградная лоза становится рамой для окна. Я рисую деревянный причал в задней части нашего нового дома, как будто сижу у окна и смотрю на улицу, затем добавляю сияющую полную луну. Я так увлеклась рисованием, что вздрагиваю, когда грохот стульев сигнализирует об окончании урока. Я хватаю свою сумку и слишком поздно понимаю, что Джереми увидел слова на полях. Даже сделанные в виде виноградной лозы, они безошибочны. Его глаза встречаются с моими, широко раскрытыми, темными и какими-то глубокими, как будто он уже знает, сколько боли причинит ему мир.