Воровка (ЛП) - Хауф Мишель. Страница 4

— После того, как схватишь приз, сделай снимки с помощью камеры на запонках, — инструктировал Кирс. — Мне понадобится несколько минут для проведения анализа, ведь я не хочу ждать твоего возвращения, чтобы узнать, с чем мы имеем дело.

— Понял. Нет проблем. Нужна только огранка?

— Ага, грани бриллиантов, если можно. Тогда я смогу проверить подлинность. В зависимости от расположения, можно получить необходимый доступ или нет. Если нет, тогда придется постараться как можно лучше.

— Их оправы — зубцы, — Ксавье заметил это, когда проходил мимо графини. — Сама огранка обнажена, или, по крайней мере, большая ее часть.

— Замечательно. Поработаю над кодом доступа в гараж. Я полагаю, это твой наилучший способ выбраться оттуда. Все будет готово через пять минут.

— Тогда начинаем. Объявляю радиомолчание.

— Никто не называет это радиомолчанием, старик. Это «десять-четыре*».

Кирсу не было даже двадцати. Но и Ксавье не был стариком, хотя были дни, когда рядом с этим мальчишкой-гением он себя таковым ощущал. Ламберт всегда отслеживал все новейшие технологии, касающиеся сейфов, замков и систем сигнализации, но ведь и время не стояло на месте. Вот только правильно ли то, что два года назад мужчину схватили и утащили с улицы?

Он пытался убедить себя, что да, но всегда терпел неудачу. Кто-то настучал на него, тем самым покончив с его блестящей четырнадцатилетней воровской карьерой. Месть никогда не была в его стиле, но может стоило узнать, кто его кинул? И да, теперь он подумывал об изменении собственного стиля.

За графиней следил один телохранитель. Мужчина не крупный, но Ксавье был уверен, что под его дешевым костюмом прятались мускулы, натренированные выводить из строя человека несколько осторожными, но оглушающими движениями. Бугай осматривался, и когда графиня заговаривала с кем-то новым среди гостей, он буквально цеплялся своим взглядом в собеседников. И если разговор длился более чем несколько минут, телохранитель снова начинал сканировать периметр.

Значит, Ксавье необходимо было пообщаться дольше чем на одну минуту или даже две. Возможно, даже соблазнить ее, чтобы уединиться на какое-то время.

Двигаясь через залу, мужчина быстро рассчитал расстояние между собой и графиней, которой, как он полагал, где-то около шестидесяти двух лет. Когда он прибыл на вечеринку, Кирс ввел его в курс дела: вышла замуж в семнадцать; граф умер, когда ей было пятьдесят. Каждый год у нее появлялся новый любовник, пока одна разрушительная операция не нанесла ей шрамы в очень личном месте (неудачная пластическая операция — это просто слух). Ксавье понял, что она посещала все мероприятия, потому что ей было одиноко. У нее не было детей, и предпочитала она исключительно частные самолеты.

Ее блестящее синее платье засияло очень ярко, едва она послала воздушный поцелуй женщине в зеленом шелковом наряде и поблагодарила ту за что-то, чего Ксавье не услышал. Он, слегка кланяясь, шагнул вперед, и взял ее за руку, прежде чем она успела оценить его. Мужчина поцеловал ее теплую кожу — обвисшую и с пигментами из-за воздействия солнца.

— Enchanté! (с фр. — Какая встреча!) — произнес он. — Графиня, вы просто ослепили меня, — он протянул руку, дабы отвлечь ее внимание от оживленного бального зала, и заметил, что взгляд телохранителя уставился на них. Отлично. — Не откажете ли вы мне в удовольствии станцевать с вами?

Оркестр заиграл вальс Шопена.

— Mon cheri (с фр. — мой дорогой), вы мне льстите, хотя я думала о том, чтобы найти дамскую комнату.

Но несколько минут еще не прошло.

— Понимаю, — Ксавье наклонился и дотронулся до длинных сережек-висюлек, легко касаясь ее кожи. — Картье? — спросил он.

— Да, а что? — она дотронулась до шеи, где только что скользил его палец, и мужчина заметил, как женская грудь покрывается красными пятнами. — Откуда вы узнали?

— Я ювелир, — солгал он. Это была одна из его легенд. — Какое-то время работал в «Картье». Прекрасное место. Сапфиры привлекают внимание к вашим глазам, но явно проигрывают в сравнении.

Температура ее тела поднялась, стоило его запястью коснуться ее плеча. Кирс тоже это прочитал. Она полностью сосредоточилась на нем — его лице, его голосе, комплиментах, которые она получала часто и требовала, как кислород.

— Мне очень нравится это произведение. Да и вальс — мой любимый танец, — ответила женщина.

— Тогда я приглашаю, — он снова поклонился — величественно, очаровательно. И едва он поднял глаза, графиня, вздохнув, взяла его за обе руки.

— Только один круг, — произнесла она, когда он вывел ее на свет и они задвигались по залу. — Ох, какой же у вас легкий шаг, месье…

Проигнорировав ее намек на свое имя, Ксавье увлек женщину в танец, обнимая чуть ниже лопаток, тем самым поддерживая осанку, и шелест атласа и шелка начал гармонировать аж с самим оркестром.

Черная муаровая лента служила основой для алмазной нити — дань стилю восемнадцатого века. Ксавье счел это настоящей удачей. Если ему повезет, то и застежки не будет.

Герцогиня тоже неплохо двигалась, и они успели пройти лишь половину круга, когда Ксавье прошелся по спине, освобождая прядь волос, заправленных за ухом. Простое движение пальцев, чтобы развязать ленточку ожерелья. И сразу после этого он наклонился и прошептал по-французски:

— Я ослеплен вашей красотой.

— Назовите свое имя, и я последую за вами, — проворковала она.

— Нет-нет! — он покачал пальцем, заметив через ее плечо, что телохранитель словно лазером нацелился на него. — Моей жене вряд ли бы понравился подобный расклад.

Графиня надулась. Ксавье оттанцевал ее обратно к телохранителю, который, подбоченившись, ждал с оружием, как будто готовился к перестрелке.

— A revoir, ma jolie, — Ксавье поднес к губам руку графини и поцеловал ее. — Merci, pour la danse (с фр. — До встречи, моя милая. Спасибо за танец!).

Телохранитель выступил вперед. Унылые серые глаза бугая сузились.

— Простите, — обратился к нему Ксавье. — Я все понял, — и отступил, после развернулся, чтобы уйти, затерявшись в толпе.

Покинув бальный зал, Ксавье целенаправленно прошел в гардеробную, которую он заприметил по прибытии. Длинный флуоресцентный свет освещал ряд портмоне — некоторые из которых стоили столько же, сколько и бюджетные автомобили — цилиндры и даже трости. Прыщавый гардеробщик разговаривал с кем-то по телефону, скорей всего, с девушкой, судя по его мурлыкающему тону. Он стоял спиной к Ксавье; похоже, парня не проинструктировали касательно даже самых простых мер безопасности.

Ксавье вытащил ожерелье, повернувшись спиной к гардеробщику в тридцати футов от него, а затем использовал камеру, которую Кирс спроектировал под серебряную запонку. Установив объектив поверх алмаза, кольцевая линза смогла полностью сфотографировать огранку. Как эта вещь работала, Ксавье понятия не имел, но ему понравилось. Умело!

— Докладывай! — послышался в ухе голос Кирса.

— Приз у меня. Делаю снимки. План отхода чист?

— Сообщи за четыре секунды до выхода. Открою двери.

— Десять-четыре (прим.: Десять-четыре — на жаргоне радиолюбителей означает «понял, прием», т. е. «сообщение закончено, жду ответа от вас»).

Ксавье успел сфотографировать шесть алмазов, прежде чем кто-то за его спиной прочистил горло, и поинтересовался, не нужна ли помощь.

— Non, merci (с фр. — Нет, спасибо). Все в порядке, — произнес Ксавье, развязывая галстук.

Кивнув, он быстро вышел. Глупое оправдание. Но если он уйдет достаточно быстро, гардеробщик забудет об этом и снова вернется к своей девушке.

Он направился к бальной зале. Внешний коридор, что граничил с огромной комнатой, был отделен мраморными колоннами на расстоянии десяти футов друг от друга. Он освещался только светодиодами вокруг оснований колонн, обеспечивая тихий и темный проход для того, чтобы сбежать из суеты богатых и знаменитых, и даже запрещенных отношений. Ксавье осмотрел толпу на предмет синего сверкающего платья графини, но не нашел ее. Должно быть, она отправилась в уборную…