Отец-миллионер под прикрытием (СИ) - Дали Мила. Страница 22

Мужчина нервно перебивает, обнимает за плечи. Щекой прислоняюсь к его груди, слезы размывают взор, и сердце Марата разрывается. Я чувствую ритм, он в точности повторяет мой.

— Ты убивал людей, да?

Чуть отстраняюсь, в ночном сумраке снизу вверх разглядываю Марата.

— Марусь, с чего такие выводы? Я просто дал ему по морде. Это нормально. Вот сколько тебя знаю, каждый раз открываю для себя что-то новое.

— Я думаю, ты лжешь. Так дерутся только киллеры-одиночки! — деловито настаиваю на своей правоте.

Скрещиваю руки на груди, демонстративно отворачиваюсь. Я не показываю своего страха, и Марат не догадывается, как трясутся мои поджилки.

— Чего?! — громким шепотом возмущается Райнер.

С облегчением выдыхаю, когда до ушей долетает хлопок наших ворот. К нам идет мой папа, и это меняет дело.

— Манька!

Дергаюсь, выпрыгиваю из калош, бегу к отцу. Кожей ощущаю огонь. Райнер смотрит мне спину.

— Папуленька мой, добренький и хорошенький!..

— А это кто стоит?

Отец поправляет кепку, с недоверием спрашивает, опирается большой лапищей на калитку дяди Пети.

— Марат Райнер, мужчина с серьезными намереньями к вашей дочери.

Каков плут! Уверенно подходит к нам и словно не замечает, как я таращусь на его довольную физиономию. Он протягивает отцу для приветствия руку и полностью владеет ситуацией.

— Нежданно, парень, ну что ж, идем к нам, — почесывает затылок отец. — Полешков захвати только.

Шагаю вслед за отцом. Родитель не знает, что перед ним не парень, а властный мультимиллионер с состоянием, что и не снилось нашему семейству.

Во дворе мама на пластиковом выносном столике раскладывает нарезки по тарелкам. На нас с папой не смотрит, но по привычке хватается за сердце, когда через пару минут ворота с пинка распахиваются. Марат решил не ограничиваться парой-тройкой поленьев, тащит охапку.

— Здрас-сти.

Запыхаясь, с грохотом сваливает поленья у крыльца, тут же выпрямляет стать, отряхиваясь от опилок. И да, я — специалист по шмоткам. С виду обычная кожаная куртка Марата стоит как аренда моей бывшей квартирки за год. Марат, видно, спешил и не успел переодеться в карнавальный прикид для простолюдинов. Чтобы я не разгадала, кем он на самом деле является.

— Здравствуйте.

— Вы матушка Маруси, верно? Сразу понятно — как две капли воды похожи. Да, Белоснежка? — улыбается широко, нагло. — Обе смотрите на меня, как на приведение.

Глава 12.

Папа смотрит на самодовольного Марата, а потом на меня. Снова на Марата и щурится.

— Каков аксакал. Только так и смотрим, раз дочка наша с приплодом, да одна явилась. Думали, ты испарился!

Райнер не ожидал такого откровения, я тоже. Отец говорит, чтобы мы с мамой в дом зашли — якобы прохладно, позовут нас, когда приготовится мясо.

Поднимаюсь по деревянным ступенькам на веранду. Мама поправляет косынку, на ходу снимает фартук:

— Бессонная ночка. Ты не устала?

Мотаю головой. Сейчас только и спать, ага. Когда за порогом он. Мой личный миллионер. Я очень боюсь его и одновременно обожаю.

Мама усаживается на диван в гостиной, берет в руки журнальчик со сканвордами. А я как на иголках. Плюхаюсь в кресло рядом, щиплю себя за коленки. Мама надевает очки, сдвигает к кончику носа:

— Начинка голубца?

Мамино внимание полностью сосредоточено на черных квадратиках на бумаге. А у меня голова кругом. Растираю виски.

— Говядина…

— Фарш! Лисичка, но не сестричка?

Худшее наказание, что мог придумать Создатель — неизвестность. Вот что сейчас происходит на улице? Мама спокойна, как удав.

— Не знаю!

— Круговорот рождения и смерти в мирах…

— Что за вопросики, мама? Понятия не имею! — не выдерживаю напряжения, что острыми путами сковывает грудь.

— Сансара, — слышу невозмутимый ответ. — Где здесь у вас воды набрать можно?

Райнер — как всегда, самый умный и начитанный — возвышается в дверном проеме и разглядывает. Меня в упор разглядывает так пристально, улыбается. Даже с расстояния чувствую запах его одеколона и дыма. Встаю с кресла:

— Пойдем, я покажу…

Марат размахивает пластиковой полторашкой, окидывает взглядом простецкий интерьер дома. Поджимаю губы, беру Райнера под руку, утягиваю на веранду.

— Белоснежка первая пошла на тактильный контакт? Мне лестно.

Замираю у алюминиевой бочки, открываю самодельный краник. Марат застал нас врасплох. Хотя это мягко сказано. Мой повседневный образ из трико и маминого свитера не добавляют дерзости. Марат, напротив — в недостижимой миллионеркой ипостаси. Он поглаживает меня по пояснице, ненавязчиво опускает ладонь ниже…

— Убери.

— Я соскучился.

Изловчаюсь, увиливаю, протягиваю Райнеру бутылку. И черта с два я вернусь к маме разгадывать сканворды. Когда Марат возвращается на улицу, я напрягаю слух и подкрадываюсь незаметно к стенке. Шпионом застываю у распахнутой настежь двери, подглядываю.

— Ну кто так машет, сынок? Будто бабу от зноя спасаешь, а не угли раздуваешь!

Картина маслом. Пафосный мультимиллионер с огрызком картонки у мангала стоит в клубах дыма. Не слишком довольный, но вида не подает. Папенька коршуном ходит вокруг него, руки в боки. Со своими подкольчиками и проверками на прочность нервной системы вероятного жениха.

— Марат, а где ж ты шлындал, пока Манька к нам одна на автобусе ехала? Да еще с приплодом.

Отец говорит немного тверже, чем обычно, но Райнер позиций не сдает. Расправляет плечи, смотрит на папеньку в упор — не боится. Я бы боялась.

— В Испанию летал. Невеста у меня там живет. Бывшая. Пришлось расстроить помолвку ради Маруси.

В моем горле образовывается ком размером с камень от прямолинейности наглеца. Подобно маме, хватаюсь за грудь. Мне жарко и холодно одновременно. Время и пространство замирают. Мой отец старой закалки, он не поймет. Однако…

— Иностранка? Вот же тебя угораздило… — будто рентгеном, а не глазами просвечивает душу Марата.

Миллионер и бровью не ведет. Смотрит в ответ. Два обоюдных взгляда раскаляются. Один не промах, другой тем более.

Родитель выдыхает первым:

— …Ну и правильно, наши женщины самые порядочные. Я ведь и сам Надежду Ивановну из-под венца выкрал. Что таращишься? Картонкой орудуй. Да, именно выкрал, когда к Хорьку окольцовываться шла. Заехал в этот балаган, Надьку на плечо и до свиданья!

— Мне, кажется, уже готово.

— Нет, сырое, маши еще. Переворачивай. А вообще, я думал, что Манька так девой и помрет. Она у нас видная, но с пристрастиями. Вот знаешь, Марат, мелкой была вместо горшка на…

— Папа! — визжу раздражено и пулей выскакиваю из укрытия, спускаюсь по ступенькам к мужчинам.

Отец хмурится, но мне все равно. Райнер замечает меня и тут же расслабляется. Он ехал в Новые кончики к Белоснежке, а попал в лапы моего отца с его шашлыками.

— В угли скоро мясо спалите.

— Я испытывал паренька на мастерство жарки. Не умеет.

Папеньке смешно. Ему одному. Марат кривится в ухмылке, будто ему тоже смешно. Он берет шпажки и заносит в дом. Мы с отцом идем следом.

В кухне у овального стола матушка уже ставит красненький пластиковый тазик, помогает Марату стянуть мясо.

У меня совершенно пропал аппетит. Ради приличия пробую кусочек — не заходит. Восприятие запахов и вкуса перепуталось беременностью, все что хочу теперь — только сыр и томатный сок.

С аппетитом уплетает лишь отец. Марат устал и подпирает щеку напротив.

— Поздно уже, мужики, спать бы надо, — мама поглядывает на часы с кукушкой.

Райнеру стелют в гостиной. Я успела забеременеть, но родители против нашей ночи на одной кровати. Скидываю шмотки, надеваю хлопковую пижамку. Ворочаюсь. Лунный свет просачивается сквозь занавески, очерчивает письменный столик, будоражит фантазию.

Я слышу храп папеньки, тихий звук мобильного телефона — у Марата тоже инсомния. На цыпочках крадусь из спальни. В гостиной нет двери, только шторки, украшенные вышивкой рукодельницы-мамы.