Тимереки (СИ) - Риз Лаванда. Страница 45

– Это трава опуса и волосы из гривы единорога, – проговорил он, оборачиваясь к ней. – Когда пепел остынет, ты приложишь свои ладони, и я прочту линии.

– Скажи мне, Фанфарас, раз у нас все так откровенно. Почему твой народ так сильно хочет, чтобы племена свергли духов и воссоединились? Какое вам до этого дело?

– Ох, Кей, – засмеялся Фафарас, – Какая же ты нетерпеливая, если я скажу тебе сейчас, потом это уже не будет сюрпризом. Ты узнаешь, я клянусь тебе, но позже. Верь мне. Хорошо?

– Ну, тогда хотя бы расскажи мне об этом мире шире. Освети, есть ли ещё другие развитые государства, материки или острова?

– Этот мир так же велик как твой. Здесь есть океаны и материки. Материк, на котором мы сейчас находимся, и на котором живут эти семь племен, называется Ниламега, переводится как неизвестная земля. Если переплыть океан на запад, мы попадем на материк Мегапрата – земля древних. Там живут разные народы разных рас. Но там есть люди, чем-то похожие на тебя – охийцы и эллийцы, у них есть свои государства, города, замки, в которых правят лорды. Ещё там есть государство – Дивы, синеокие жители которого, могут парить в воздухе как птицы. А в древних лесах живут хаты – духи деревьев. Есть ещё сеть небольших островов, и огромный материк Веромега – земля свободы. И его так же населяют различные племена. Мир велик. И у твоих детей и внуков появится возможность его увидеть.

– Откуда ты все это знаешь, Фанфарас? Ты сегодня поразил меня своими глубокими познаниями, раньше я не верила, что вот так легко можно видеть прошлое и будущее. Ты был на этих материках? – проговорила восторженно, пораженная Кей.

– Я просто знаю. Давай сюда руки, пепел остыл.

Кей положила ладони на мягкий и теплый пепел. Фанфарас снова зашептал какие-то молитвы, затем он осторожно убрал её ладони и внимательно всмотрелся в отпечатки, освещая их факелом.

– Так я и думал! – воскликнул он. – Ты действительно ключ! Значит, пришло время пророчеству сбыться! Рагнар увидел на ладонях редкий знак судьбы. Он увидел тебя и себя одним целым, своим единственным счастьем, одной судьбой, увидел, что, только соединившись вместе – вы сможете жить и станете избранными. Он увидел силу, скрытую в тебе, способную как спасти народ, так и погубить его. Увидел, что вместе вы способны возвеличить тимереков, увидел много страданий, испытаний и … любви. Две судьбы, но одна дорога. Да! Грань действительно тонка, придётся идти по лезвию ножа. Но у нас ещё есть время подготовиться! – лицо Фанфараса стало загадочным, а цвет глаз устойчиво лиловым. – Ты будешь мне сестрой, вместе мы будем бороться против духа и против Рагнара, чтобы потом соединить вашу любовь.

– Что, … что значит против Рагнара?!! – испугано взглянула на него Кей.

– Посмотришь, он ведь тимерек выросший на устоях своего племени. Ему будет сложнее всего понять высшую цель, поборов свое сознание. Он мужчина и жрец, что хуже. Как мужчину его будет постоянно тянуть к тебе, ему будет хотеться рисковать, бросить все ради одного мига счастья. Как жрец ему придётся укрываться от духа и втайне бороться с ним, сея в умах тимереков сомнения в истинности их законов. Духи будут сами пытаться отстранить его от тебя, новыми проблемами в племени, новыми женщинами, да, они будут подсовывать ему кандидаток в жёны, открывая в бедных девушках особый дар. Ведь жрец должен взять себе в жёны только тимерекскую девушку, выделяющуюся среди других уникальными способностями. Дух пойдет даже на такие хитрости, лишь бы привязать его к другой, и дать племени будущего жреца. И нашему бедному Рагнару придётся с этим бороться, придётся держать оборону против своего же народа и самого себя.

Кей тяжело вздохнула, горестно качая головой:

– Когда же это всё закончится?! Буду ли я снова счастлива?

– Если мы победим – будешь! Если нет – умрём!

– Очень перспективно! Это обнадеживает и щекочет нервы, теперь я точно не буду спать спокойно. Но ведь мы будем верить в лучшее, правда, Фанфарас?

– Конечно, Кей, будем. Ведь нам есть ради кого жить. Значит, ты обещаешь мне пока держаться подальше от Рагнара?

Она устало кивнула, слабо улыбнувшись:

– Да, обещаю. Я почему-то верю тебе, ты убедил меня человек-тень. Не знаю, насколько меня хватит, но я буду стараться придерживаться нового установленного правила.

– С тобой я тоже не могу общаться открыто, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания мага. Будем видеться редко, если будет что-то важное, я сам тебя найду. Затаись и жди. Придумай себе какое-нибудь занятие, которое позволит тебе отвлечься. Ты такая беспокойная, твоё сознание слишком возбудимое, учись выдержки, Кей, в этом мире она тебе ой как пригодится.

– Завидую тебе, Фанфарас, ты знаешь ответы на все вопросы, тебе легко быть выдержанным, потому что, по-твоему, все предопределено высшей справедливостью, всё разложено по полочкам, ты совершенен благодаря своей мудрости, ты спокоен.

– Ты не права. Я не могу быть спокойным, потому что ты и Рагнар слишком непредсказуемы для меня, а от вас зависит исход войны. Я тоже плохо сплю по ночам, меня тревожат мысли живых людей, шепот ушедших предков и плач ветра. Этот сарай – место, которое я окружил особой защитой, здесь можно быть в относительной безопасности, правда, недолго.

– А ты знаешь, что я тоже жила когда-то в этом сарае, спала вон в том углу. Это действительно странное место, – тихо проговорила она, с трудом удерживая слипающиеся веки.

Он что-то ответил ей, пускаясь в воспоминания о своём путешествии с отверженными, но Кей уже не слышала его, потому что к его большому удивлению она крепко спала, уронив голову в душистое сено.

Перед рассветом, Фанфарас позволил и себе немного забыться в блаженном покое, но их сны были резко оборваны неожиданным вторжением Рагнара, который пришел в ярость, увидев их спящими под одной крышей.

– Как это понимать? Объясните мне, что заставило вас делить ночлег? Тебя выгнали из клана, Кей или твою новую неприятность зовут Фанфарас?!! Что вы на меня так невинно смотрите, отвечайте! – бушевал он. Его глаза метели молнии, а голос срывался, переходя в гневное шипение. – Почему вы оба нарушаете законы тимереков?

– Кто из нас, их ещё нарушает, – спокойно проговорил Фанфарас.

– Молчи, тень! – рявкнул на него жрец, – Я не в духе разговаривать с тобой.

В недоумении, Кей переводила взгляд с одного на другого:

– Почему ты кричишь? Твоей гнев мешает почувствовать тебе, что со мной ничего плохого не случилось? – попыталась успокоить его Кей. – В твоём тоне слышится обвинение, Рагнар, это оскорбляет меня.

– Я не могу чувствовать тебя, когда ты рядом с ним! Я проснулся ночью оттого, что потерял связь с тобой, ты была и вдруг исчезла, я чуть не умер от страха! Я отправился в твой шатёр, но и там тебя не было, уже хотел будить Акая, но потом догадался, кто ещё может делать такие фокусы. И вот я здесь и мне не понятно, что заставило вас собраться вместе и чем вы тут занимались. Я хочу знать!

Кей не спеша, подошла к нему, борясь со своими чувствами, она хотела дотронуться до него, но вместо этого лишь произнесла дрогнувшим голосом, полным нежности и боли:

– Ты … не доверяешь … мне, Рагнар? Любви не может быть без доверия. Как можешь ты усомниться во мне?!! Значит, ты до сих пор считаешь меня глупой и взбалмошной?! Нет веры – нет любви, нет любви – нет надежды, а если нет надежды – ты уже не живёшь.

– Нет, пойми, я боялся за тебя, потому что не доверяю ему. Кей, я просто схожу с ума когда не чувствую тебя, мне не хватает воздуха когда тебя нет. Я люблю тебя. … Но я всё равно не понимаю, почему ты ночевала вместе с ним в одном сарае!!! – взволновано проговорил Рагнар, хватаясь за голову, – Кей, пожалей меня, скажи мне, зачем все это, не мучай меня! Я не вынесу предательства.

– Когда-то ты просил меня верить тебе, Рагнар, и я поверила. Теперь я прошу у тебя того же. Верь мне. Если мы с тобой одна суть, загляни в моё сознание, и ты поймешь, что моё сердце, моё тело предано уже только тебе. Посмотри в мои глаза и скажи мне после этого, что я вру! Ответь мне, видишь ли ты в моем сердце дух измены или заговор в глубине души? Неужели ты видишь, что моя нежность поколебалась к тебе? – Кей заглядывала в его измученное лицо, ловя его короткие взгляды. Наконец, гнев на его лице, сменила полная растерянность.