Гибель «Русалки» - Йерби Фрэнк. Страница 28

Падение ошеломило его. Поднявшись и обнаружив, что Демон снова на ногах и не ранен, Гай вновь метнулся в седло и устремился за Килрейном. Конечно, было уже поздно, но он пересек линию финиша всего на два корпуса позади чалого. Подъехав к Килрейну, Гай взглянул на него не проронив ни слова.

– В чем дело, парень? – усмехнулся Килрейн. – Твоя кляча что, на ногах уже не держится?

– Погоди, – ответил Гай. – Мы с тобой позже разберемся, Кил. – Сказав это, он отъехал прочь.

До самого конца состязаний Гая не оставляло чувство холодной ярости, и, видя это, все понимали: у них нет ни единого шанса. Он легко выиграл гусиную забаву, стремительно вскакивая на Пега, с головокружительной скоростью настигая соперников, вовремя убирая голову, чтобы избежать столкновения с гусем, подвешенным за ноги над тропинкой, хотя до этого старая птица сумела выбить из седла, к их стыду, четырех всадников, включая Килрейна. Затем состязались в искусстве верховой езды, и Гай демонстрировал аллюр своего скакуна, безукоризненно запрыгивая в круг, без труда преодолевая близко расположенные барьеры, даже не задев ни одного из них, не говоря уж о том, чтобы сбить, и наконец самое трудное – состязание с кольцами, когда всадник, мчась на полном скаку, продевает пику через двенадцать подвешенных на веревках колец подряд. Он остановил Пегаса и, как бы салютуя своей победе, скинул все двенадцать колец на колени Джо Энн. Единственный из участников, он не проиграл вчистую ни одного вида состязаний и, если бы не скачки с препятствиями, набрал бы максимальное количество очков.

– Везет же тебе! – сказал Килрейн. – Просто какая-то негритянская удача! Ладно, подождем до следующего года, тогда уж я…

– Погоди, Кил, – мрачно проговорил Гай. – Вот закончится праздник…

– Леди и джентльмены! – провозгласил Джеральд Фолкс. – А сейчас состоится церемония чествования нового короля! После этого подадут угощение.

Дети захлопали в ладоши.

Гай, щеки которого стали пунцовыми от смущения, соскочил с серого жеребца и приблизился к большому креслу, покрытому белой тканью, – оно служило Джо Энн троном. Улыбаясь, девочка встала, ее светлые кудри венчала корона из золоченой бумаги. Каждый миг этого спектакля доставлял ей огромное наслаждение.

– На колени! – властно приказала она. – На колени, сэр Гай, мой благородный и безупречный рыцарь!

Гай неловко опустился на колени на краю дощатой платформы, служившей подножием трона. Джеральд вручил дочери деревянный меч, и Джо Энн опустила его на плечо Гая с такой силой, что он едва не упал. Толпа взорвалась смехом. Тогда Джо Энн взяла еще одну бумажную корону и водрузила на его темноволосую голову.

– Встаньте, король Гай Первый! – радостно прокричала она. – Встаньте, Ваше Величество, и поприветствуйте своих подданных. Люди, приветствуйте Его Королевское Величество, короля Гая Первого, моего сеньора!

Потом она поцеловала его, но не в лоб, как того требовал обычай, а в губы. «Опять как на столб налетел», – ухмыльнулся Гай про себя. И тут он увидел, как изумленно взглянули друг на друга Джерри и Речел. «Далековато ты зашла в этот раз, Джо, крошка», – подумал он. Потом появились негры с мороженым и пирогом.

Он пошарил в кармане и извлек маленький сверток.

– Вот, – произнес он хрипло. – Это для тебя.

– О, Гай! – выдохнула она, разрывая обертку тонкими пальчиками, и потом еще раз, тише, когда развернула сверток: – О, Гай! – Ее глаза блестели от прихлынувших слез.

– В чем дело? – удивленно спросил Гай.

– Он… такой красивый. Я буду носить его всегда, до самой смерти. И пусть меня похоронят вместе с ним. Гай, милый, ведь это же залог нашей любви! Пока смерть нас не разлучит. А теперь надень его на меня.

Гай надел маленький золотой медальон ей на шею, но, хоть убей, никак не мог застегнуть цепочку. Его пальцы стали слишком грубыми от трудов и охоты. В конце концов, ей самой пришлось это сделать. Затем внезапно, повинуясь порыву, она наклонилась и поцеловала его в щеку.

Джеральд Фолкс сердито покачал головой.

– Это дитя, – сказал он жене, – чересчур быстро взрослеет!

– Или же она – Фолкс целиком и полностью, – сухо сказала Речел. – Уж и не знаю, что хуже…

Наконец все закончилось, пироги были уничтожены до последней крошки, мороженое исчезло, тарелки были такими чистыми, что тетушка Бекки клялась, что их и мыть не надо, а гости один за другим покидали Фэроукс.

Увидав, что Килрейн направляется к коновязи в компании нескольких юношей, Гай поднялся с трона и быстро пошел за ними. Коновязь была за углом дома, вне поля зрения оставшихся гостей, и это было, пожалуй, кстати.

Килрейн уже занес одну ногу в стремя своей чалой лошади, когда Гай настиг его.

– Кил, – сказал он тихо, – мне сдается, нам с тобой надо свести кое-какие счеты…

– Да брось ты, Гай! – огрызнулся Килрейн. – Ведь ты выиграл, в конце концов, так что тебе жаловаться?

– Речь идет не о скачках, – сказал Гай. – И даже не о том, что ты пошел на мошенничество, чтобы победить. Это ничего не меняет. Ты ведь всегда был лжецом, мошенником и трусом. Даже не в том дело, что ты распустил свой язык сегодня. Но вот Фиби, Кил… Думаешь, я так быстро это забуду?

– Плевать я хотел на то, что ты помнишь, а что забыл, Гай. Эта цветная девчонка была моей собственностью, и я был вправе делать с ней все, что хотел. Скажу больше, – Килрейн посмотрел по сторонам, явно рассчитывая на одобрение своих приятелей, он был из тех, чье мужество подстегивает поддержка толпы, – не вижу причины, почему я должен здесь стоять и терпеть нравоучения от сынка надсмотрщика, да еще и горной швали в придачу.

Гай смотрел на него внимательно, спокойно и серьезно.

– А зачем тебе терпеть, Кил? – спросил он не повышая голоса. – Не нужно тебе этого терпеть, и этого тоже!

И пощечина обожгла лицо Килрейна.

– Ах ты… – взревел Килрейн и рванулся вперед.

Гай слегка отступил назад, лицо его было по-прежнему холодно и спокойно.

– Я не ставил себе целью просто отлупить тебя за все, что ты здесь наболтал о горной швали. Но тебя ударили при свидетелях, и я хотел бы знать, что ты намерен предпринять в ответ на это.

Килрейн медлил, лицо его побелело. Затем он внезапно напрягся. В глазах его появилась усмешка:

– Мы будем драться с тобой на дуэли. Хотя я мог бы, принимая в расчет твое происхождение, приказать своим неграм отдубасить тебя палками. Только это ничему тебя не научит, болвана эдакого. Я собираюсь проучить тебя по-настоящему, раз и навсегда…

– Когда? – спросил Гай.

– Примерно через час. На опушке леса, там, где кончаются наши земли. У тебя есть секундант?

Вперед вышел Тайр Вильсон. Он, как и многие из присутствующих мальчиков, немало пострадал от высокомерной наглости Килрейна.

– Я бы хотел просить тебя оказать мне такую честь, Гай, – сказал он.

– Хорошо, – сказал Гай. – Спасибо, Тайр.

– Не стоит благодарности. Я рад этому.

– А ты, Боб, – сказал Килрейн, – будешь моим секундантом. Согласен?

– Ладно, – ответил Боб Диксон.

– И еще одно, – медленно проговорил Килрейн, смакуя слова. – Поскольку мне нанесли оскорбление, я обладаю правом выбора оружия. И я выбираю…

Все ждали, глядя на него.

– …рапиры! – торжественно провозгласил Килрейн.

– Ах ты, ублюдок! – вырвалось у Тайра Вильсона. – Ты ведь знаешь, какой хороший стрелок Гай. И хотя ты и сам стреляешь ничуть не хуже, ты не хочешь честной схватки, чтобы дать ему шанс. Проклятье, Кил, я буду секундантом на дуэли, но не на экзекуции! Гай, наверно, рапиру и в руках-то никогда не держал!

– Он всегда может извиниться. И я даже приму его извинения. Ведь проткнуть человека – дело нешуточное.

Все перевели взгляд на потемневшее лицо Гая. Он медленно покачал головой.

– Нет, Кил, – сказал он. – Я не буду просить прощения. Так, значит, через час?

– Да, – ответил Килрейн Мэллори.

У Гая не было ни одного шанса, и он знал это. Получасовой урок фехтования, преподанный ему Тайром Вильсоном, – рапиры были взяты под надуманным предлогом в Фэроуксе – стал тому красноречивым свидетельством. Несмотря на преимущество Гая в росте и длине рук, Тайр мог нанести ему столько уколов, сколько хотел, а Килрейн был – и все это знали – лучшим фехтовальщиком среди сыновей плантаторов: здесь Тайр ему и в подметки не годился.