Империя ненависти (ЛП) - Кент Рина. Страница 51

Нападение.

Насилие.

Жгучая боль.

Иногда я думаю, что я счастливица, что я не помню почти ничего из этого.

Я счастливица, что я помню только то, как лежала на полу после того, как он закончил, и думала, что все будет хорошо.

Мне кажется, я видела Астрид в середине всего этого, но я также видела Дэниела, идущего, чтобы спасти меня, так что, вероятно, это была игра моего воображения.

Надеюсь, что кровь на моем белом платье тоже игра воображения.

Тело все еще ощущается как инопланетное существо, когда я ползу в ванную на животе. Мои ногти трясутся в попытках добраться быстрее.

А может, они сломались, когда я пыталась отбиться. Вонь травки, сигарет и мужского мускуса прилипает к моей коже, и мне нужно, чтобы это исчезло.

Мне также нужно, чтобы кровь на моем платье исчезла.

Мне нужно, чтобы все это исчезло.

Это компульсивная реакция, потребность избавиться от всего этого, поэтому я ползу быстрее, ломаю больше ногтей и скребу коленями по полу.

Как только я оказываюсь в душе, я напрягаюсь, чтобы нажать на кнопку воды.

Холодная.

Как моя душа.

Садясь у стены в одежде, я подтягиваю колени к груди.

Но я не плачу. У меня нет на это права.

Я поднимаю глаза к потолку и шепчу:

— Папа… Пожалуйста, забери меня с собой.

***

Я часами нахожусь под струями воды, пока мне не начинает казаться, что я точно заболею пневмонией.

Потом я скребу свое тело до покраснения и боли, но все равно не могу избавиться от его гнилостного запаха.

От вони сигарет и травки.

Не знаю, откуда у меня берутся силы, чтобы разорвать в клочья окровавленное белое платье и переодеться в джинсы и майку, но я это делаю.

Я должна выбраться отсюда.

Я должна забыть.

Все мое тело дрожит, пока я веду машину. Мне приходится останавливаться на обочине каждые пять минут, чтобы удержаться от гипервентиляции.

Но я не отказываюсь от плана. Я не разворачиваюсь. Продолжаю ехать, пока не доберусь до места назначения.

Дом Дэниела.

Или, скорее, особняк.

Его семья богата, а поскольку его отец несколько эксцентричен — и ужасный родитель для Зака и Дэниела, — он спроектировал дом необычным образом. Снаружи он выглядит как купол, украшенный окнами и дверями разных геометрических форм.

Как только я выхожу из машины, небеса распахиваются, и сильный дождь за секунду промочил меня.

Я ничего не чувствую, ни воды, ни своих шагов. Плыву по воздуху, пока не дохожу до ворот.

Появляется тетя Нора с зонтиком в руках и пропускает меня внутрь. Это невысокая женщина с мечтательными серыми глазами и мягкой костной структурой.

— Ох, дорогая. Ты промокла. И ты в порядке?

Я, должно быть, выгляжу как раненый щенок, попавший под дождь, и если в другие дни я выглядела бы не совсем безупречно, то сейчас это меня не беспокоит.

И не думаю, что это будет меня беспокоить когда-нибудь снова.

— Я… я в порядке, — выдыхаю я, с трудом преодолевая комок, который уже несколько часов стоит у меня в горле. — Дэниел дома?

— Да, я слышала его машину. Он, наверное, в гостевом домике.

Домик, который находится так далеко от его родителей, насколько это физически возможно. Я знаю это, потому что он говорил Астрид, что собирается переехать, как только закончит школу.

— Могу я его увидеть?

— Конечно…

Я не жду, пока она что-нибудь скажет, и проношусь мимо нее.

— Ты должна загнать свою машину внутрь, Николь, — зовет она меня, но я ее не слышу.

Меня даже не волнует машина, которую я оставила незапертой на обочине.

Пульс грохочет в ушах, пока я иду, потом бегу трусцой, затем перехожу на спринт под дождем, позволяя ему смыть гнилостную вонь, прилипшую к коже.

К тому времени, когда я оказываюсь перед гостевым домиком в форме пирамиды, я задыхаюсь, волосы закрывают мне глаза, а одежда кажется тяжелой, прилипшей к коже.

Пальцы сводит судорогой, когда я нажимаю на звонок.

Через несколько секунд изнутри загорается свет, и открывается дверь.

Я делаю первый настоящий вдох за несколько часов, когда мои глаза встречаются с глазами Дэниела.

Он моя безопасность. Человек, который всегда заставлял меня чувствовать себя спокойной, счастливой и… собой.

И, возможно, я пошла не тем путем, чтобы заполучить его. Возможно, я должна была просто сказать ему, что он мне нравится, и подождать, пока я не понравлюсь ему в ответ.

Я люблю тебя. Думаю, я люблю тебя с тех пор, как мы были детьми. Знаю, ты считаешь меня сукой, но это только потому, что я не умею выражать свои чувства, и меня учили никогда не показывать их. Но я обещаю измениться, если ты меня научишь.

Я открываю рот, чтобы сказать именно это.

— Дэниел, я…

— Какого черта ты здесь делаешь?

Он говорит невнятно, у него озабоченное выражение лица и темный блеск в обычно ярких глазах.

Они выглядят мрачнее, чем серое небо и проливной дождь.

Его пальцы подергиваются, и я не уверена, потому ли это, что он пьян, или из-за чего-то другого.

— Я должна была увидеть тебя и сказать тебе, что…

— Ты трахнула Криса в своем домике у бассейна? Астрид сообщила. Поздравляю и проваливай.

— Это не…

Он хватает мои волосы на затылке, шагая вместе со мной под дождь. Его пальцы жесткие, неумолимые, когда он говорит так близко к моим губам, что почти целует меня.

— Я всегда знал, что ты коварная, манипулирующая сука. Всегда. Но я продолжал находить лазейки и придумывать оправдания для тебя, продолжал думать, что, возможно, это твоя тактика выживания после потери отца. Меня все время тянуло к тебе, я видел тебя и наблюдал за тобой, и это сводило меня с ума, черт возьми, даже думать о тебе как о ком-то другом, а не как о суке, которой ты была. И все же, я не мог не испытывать к тебе влечения и не желать тебя больше, чем мой следующий вздох. Я даже воздерживался от секса с кем-то еще после той первой ночи, когда мы были вместе. Но теперь я понимаю, что все это было напрасно. Оправдания, извращенные чувства и мои глупые мысли о том, что ты изменишься. Всё. Блядь. Всё. Тебе просто нравится играть с другими, манипулировать ими, а потом смеяться им в лицо. Ну, знаешь, что, Николь? Я исключен из этого списка, немедленно. Не приближайся ко мне, не разговаривай со мной и даже не смотри на меня. Я сделаю вид, что тебя не существует, и вычеркну из своей головы мысль о том, что я к тебе прикасался. С этого момента ты ничто.

Он отпускает меня, толкнув, и я почти падаю. Слезы смешиваются с дождем, и я не думаю, что он их видит. Не думаю, что он вообще видит меня сейчас.

Но я подавляю свою убитую гордость и делаю шаг к нему, мой подбородок дрожит.

— Д-Дэниел… это не… не… то, что ты думаешь… Позволь мне…

— Что происходит…, — брюнетка выглядывает из-за спины Дэниела в одном лишь лифчике и трусиках.

Не удостоив меня взглядом, Дэниел хватает ее за горло и прижимается губами к ее губам. Его глаза встречаются с моими, когда он затаскивает ее внутрь и захлопывает дверь перед моим носом.

Я приседаю под дождем и даю волю слезам, которые не могла пролить раньше.

Все кончено.

А ведь все еще даже не началось.

Глава 22

Дэниел

Настоящее

Я собираюсь пробить стену.

Или дверь.

Или, что еще лучше, себя.

Единственное, что меня останавливает, это то, как Николь дрожит и напевает:

— Пожалуйста, не делай мне больно… не делай мне больно, Кристофер.

Этот ничтожный Кристофер.

Ублюдок, которого я должен был прижать, когда впервые увидел, как он нависал над ней, пока она была не в себе.

Когда я подумал, что она намеревалась заняться с ним сексом.

Господи, мать твою.

Что я наделал?

Я смотрю на залитое слезами лицо Николь, на дрожь в ее теле и стеклянный взгляд ее светлых глаз. Они кажутся безжизненными. Мертвыми.