Саша и Шура - Алексин Анатолий Георгиевич. Страница 25

Андрей Никитич обнял нас с Веником, – и это нам обоим было очень приятно. Даже строгий и сдержанный почётный гость Веник слегка улыбнулся.

– У нас тут пионерские «пятёрки» много разных дел затеяли: за чистотой следят, улицы деревьями обсаживают, старикам помогают… А вашу «пятёрку» на самый важный участок бросим: на борьбу за человеческое здоровье! Согласны?

– Согласны, – за всех ответил Саша. – Только как всё это будет?

– Как говорят, обстановка подскажет, – ответил Андрей Никитич. – Но я бы вам для начала кое-что посоветовал… Тут вот люди рано утром на пляж уходят, а газеты позже в город прибывают, как раз когда все на реке. Обратно с реки возвращаются, а газет уже нету… Я много раз замечал. Так отдыхающие и впрямь дикарями стать могут: не знают, что в мире происходит. А вы бы по утрам в киоске газеты брали и на пляж их тащили. Киоскёр вам доверит: он ведь тоже – наш, член Общественного совета. Или вот ещё… Там у нас спасательную станцию на реке сооружают и репродуктор уже повесили. Вы бы как-нибудь использовали его, а? Всё-таки ведь можно сразу со всем пляжем беседовать! И ещё про книжки хочу сказать. Многие отдыхать с ребятами приезжают, а детской библиотеки у нас нет. Соберите-ка по всему городу самые интересные книги и самодеятельную библиотеку откройте. Тут уж Липучка, я думаю, отличится! И о реке нашей, о Белогорке, я тоже хотел пару слов… – продолжал Андрей Никитич. – Она только с виду такая безвредная и добродушная, а доверять ей опасно: ямы, воронки студёные. Вы сами знаете. Вот пусть Кеша за спасательные работы и продолжает отвечать: он ведь у нас плавает и на животе, и на спине, и вверх ногами, и вниз головой… Ну, и конечно, пусть он главным выдумщиком остаётся. А то вы меня слушаете небось и думаете: что за тоскливые дела напридумал?! Не возражаю: пусть Головастик чего-нибудь весёленького подбавит. И вообще проявляйте побольше самостоятельности, личной инициативы. Только спасибо скажем! Ну уж, а командиром «пятёрки» пусть Саша будет: он, знаю, не подведёт!

Командир «пятёрки» поднялся со своего стула: – Андрей Никитич, а когда Шура с Веником заслужат, мы их в совет примем?

– Я думаю, они уже заслужили: по первому нашему зову явились, на первую команду откликнулись. Стало быть, надёжные бойцы!

Он подошёл к столу, со скрипом выдвинул ящик, достал оттуда две повязки с коротким словом «ЧОС» посредине. И передал эти повязки Саше. А уж Саша, как командир, не спеша повязал их нам с Веником чуть повыше локтя.

– Вот приедут наши друзья москвичи сюда лет через пять, – мечтательно сказал Андрей Никитич, – мы их встретим на вокзале, посадим на «общие колёса», в город привезём, а они Белогорска и не узнают: прекрасен будет наш город!

Мы все вышли на улицу. С высокого холма была видна Белогорка, в которой уже купались первые, ранние звёзды. «А почему это только Кешку-Головастика считают выдумщиком и изобретателем? – подумал я. – Я ведь тоже могу такого напридумывать, что все только ахнут. И напридумаю!.. Какое-нибудь такое дельце организую, что мне ещё и на другую руку повязку наденут! Андрей Никитич ведь сам сказал, чтобы мы проявляли инициативу и самостоятельность!»

Я ПУСКАЮ ПУЗЫРИ

Совсем недавно я упоминал о том, что собака – лучший друг человека. Но не только собаки наши лучшие друзья. Если вспомнить разные пословицы и поговорки, то окажется, что у нас кругом просто полно друзей, и все они не какие-нибудь, а лучшие. Вот, например, «солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья!» Это все ребята знают чуть ли не с пелёнок и даже в песнях об этом поют. Но, оказывается, всё обстоит совсем не так просто, как поют в песнях.

Что касается воздуха, то он всегда наш лучший друг. Это уж точно: мы бы без него просто задохнулись! А вот солнце и вода – совсем другое дело. Если пользоваться ими неправильно, то они могут вдруг взять да и превратиться из лучших друзей в злейших врагов.

Всё это я узнал, лёжа рядом с Кешкой-Головастиком на самом носу рыжей песчаной морды, нависшей над берегом. Мы лежали на животах, и Кешка разглядывал пляж сквозь толстые стёкла настоящего полевого бинокля, который ему подарил родной дядя, то есть Андрей Никитич. В это утро я должен был помогать Головастику спасать отдыхающих, если бы они вдруг вздумали тонуть. Конечно, и пляж и река были нам прекрасно видны и без бинокля. И отлично был виден плот, сколоченный нами в прошлом году. Он слегка покачивался на привязи недалеко от берега. Теперь плот снова стал спасательным, и к нему опять вернулось его старое имя, с которым он, так сказать, родился на свет: «Хузав», что в расшифрованном виде означало: «Хватай утопающего за волосы!»

Да, всё нам с Кешей было абсолютно ясно видно и без полевого бинокля, но мы всё равно по очереди глазели в него, потому что были на посту, а тому, кто стоит или даже лежит на посту, бинокль никогда не помешает. И ещё это отличало нас от всех других отдыхающих: не будь у нас бинокля и красных повязок на руках, можно было бы подумать, что мы просто так прохлаждаемся или, точнее сказать, прогреваемся на песке. А на самом-то деле мы не прохлаждались и не прогревались, а выполняли свой общественный долг.

Так вот, оказывается, не все солнечные лучи полезны для человеческого организма, а некоторые даже вредны. Лучше всего приходить на пляж ранним утром и не просто лежать, а без конца переворачиваться с одного бока на другой и с живота на спину. Тогда это будет называться уже не просто лежанием на песке, а «приёмом воздушной и солнечной ванны». Почему это будет так называться, я толком не понял: ведь никаких ванн поблизости не было, а была река, которая блестела, словно её натёрли каким-то особым солнечным лаком, и был берег, густо покрытый бывшими «дикарями», которых мы теперь уважительно называли отдыхающими тружениками или просто отдыхающими.

Сидеть в реке подолгу, оказывается, тоже вредно; не рекомендуется залезать в воду по нескольку раз, а лучше всего один раз туда залезть и один раз вылезти; особенно же вредно лезть туда в разгорячённом виде, а лучше, перед тем как купаться, немножко охладить себя в тени…

В общем, мне показалось, что, если выполнять все эти правила, о которых через хриплый репродуктор неторопливо докладывал всему пляжу Веник, то лучше уж вообще не ездить в Белогорск или куда-нибудь ещё, а просто сидеть себе дома, лежать на диване и переворачиваться при этом сколько хочешь, а если не хочешь, то и совсем не ворочаться.

Я знал, что все эти правила Веник не сам придумал и не где-нибудь вычитал, а что ему рассказал о них мой собственный дедушка-доктор. И, наверное, эти правила были и правда очень важны для отдыхающих, потому что ведь их не Ангелина Семёновна для своего Веника сочинила, а мой дедушка, который был поклонником спартанского воспитания и терпеть не мог всяких неженок.

Мы видели в полевой бинокль, как мамаши приказывали своим дочкам и сыновьям внимательно слушать Веника, и почти каждая из них время от времени торжествующе вскрикивала: «Вот видишь! Я же говорила, что нельзя по часу торчать в воде!.. Вот видишь: я же говорила, что нельзя загорать до потери сознания!»

Одним словом, лекции Веника имели очень большой успех у родителей. А у юных отдыхающих тружеников они никакого успеха не имели. Мы с Кешей даже слышали, как двое мальчишек договаривались поколотить нашего Веника, «если он не замолчит». Но он уже третий день упорно не умолкал… И результаты его хриплых выступлений через микрофон можно было ясно разглядеть и без помощи полевого бинокля родители стали притаскивать своих детей на пляж рано утром, чтобы они обязательно попадали под самые полезные солнечные лучи, заставляли их всё время вертеться на песке, как ужей на сковородке, и перестали пускать их по десять раз в воду.

Испортив настроение всем приезжим мальчишкам и девчонкам, Веник объявлял перерыв. «Вот бы и помалкивал! – ворчали юные отдыхающие труженики. – А какое ему дело, сколько раз мы переворачиваемся со спины на бок?»