Пленница бандита (СИ) - Победа Виктория. Страница 42

— И че тебе это даст? Мы все из нее вытрясли, она не знает ничего больше, знала бы, сказала.

— С ментом что?

Девчонка сдала «заказчика». Федоров мне еще тогда не понравился, уж больно яро он за меня взялся при задержании. Зря я этого мента с дороги не убрал, расслабился, на потом отложил, думал не денется никуда, а оно вон как вышло. Одного я не понимала, зачем этот пес поганый на меня «сестричку» натравил?

В том, что в этом была замешана Лина я была уверен процентов на девяносто. Она натравила на меня опеку, от этой твари поганой ожидать чего угодно можно было, но как связаны они с ментом были, не ясно. Даже не так, я не то, чтобы не понимаю, как они связаны, я не могу понять, какое между ними связующее звено. Лина слишком тупа и организовать все это самостоятельно не могла, да и на мента вряд ли бы вышла, если бы и догадалась, зассала бы в любом случае. И тут напрашивалось всего два варианта: либо этот мент трахает мою бывшую, либо есть кто-то еще, руководящий операцией.

У меня было достаточно времени, чтобы обдумать все, сложить в цепочку, разложить по полочкам.

Сначала Лина, вновь ворвавшаяся в мою жизнь и не просто ворвавшаяся, а перевернувшая ее с ног на голову. Артем, четыре года, четыре, сука, года я не знал, что у меня есть сын и когда увидел его, все мысли на хрен разлетелись, отупел мгновенно. Сын, у меня! Моя жизнь впервые за долгое время начала приобретать смысл.

Артем и Мира стали тем оплотом спокойствия, которого так не хватало в моей бестолковой жизни. Я так погряз в них, в быте, в суете той, что вокруг них вихрилась, что совершенно забыл об осторожности, отключил инстинкты самосохранения, даже не задавшись вопросом: с чего вдруг эта тварь вернулась и так быстро смирилась с тем, что сына у нее отняли, а ее саму за дверь, как собаку дворовую, выставили.

И потом, когда меня повязали, в том отстойнике ментовском, я не задумалась, не зашевелил мозгами, потому что дебила кусок. Кто же знал, что тварь эта такую многоходовочку организует, не сама, конечно, но все же.

А я должен был подумать об этом в первую очередь. Тогда, когда в дом к ней заявился, думал, что достаточно ее напугал, думал, что просто денег тварь захотела, закончились, вот и явилась ко мне. А сейчас, после всего произошедшего, после покушения прямо здесь, на больничной койке — задумался. До последнего не хотел верить, что авария дело рук этой суки, отметал эти мысли, потому что какой бы дрянью эта стерва не была, она мать моего сына.

Это теперь картинка сложилась в единое целое: появление бывшей жены, мое шоковое состояние при виде сына, отсутствие Лины в нашей жизни до поры до времени, — эта стерва ждала, просто ждала, пока я официально Артема сыном признаю, пока с документами решу, а я не торопился, потому что считал, что некуда. У меня тогда другая головная боль была — Мира.

И я дебил, не понял даже, что меня развели, как лоха, что сучка эта, змея подколодная, не просто так на меня опеку натравила, не просто так заявление написала, точно зная, что меня отмажут, что я выпутаюсь, а потом так просто заявление забрала, даже напоминать не пришлось. Разыграла, один ноль, блядь. Поторопила меня, а я повелся.

Я тогда, как в жопу раненный, вместе с Тимой этот вопрос решал, быстро и без компромиссов. Результат теста ДНК давно лежал в моем столе, остальное было формальностью, там приплатить, тут пригрозить, кого надо поднять и бумаги мне в зубах притащили. Артем официально мне сыном стал, ни одна инстанция не прикопалась бы.

Все спланировано было, это я сейчас понимаю. Кража телефона, звонок матери, который вовсе и не от матери был, но я тогда в таком состоянии был, что блеф за чистую монету принял, услышал голос женский, и мозг сам дорисовал картинку, выдал желаемое за действительное. Меня ж как пацана, как лоха зеленого вокруг пальца обвели, а я и рад стараться был. Обо всем на свете забыл, о безопасности, о том, что каждую информацию проверять надо.

Я тогда на таком нервяке был, погруженный в мысли о предстоящей операции, они хорошо время подгадали, знали, когда действовать нужно. Поймали меня на крючок, сработали грамотно, что в очередной раз указывало на то, что Лина не сама все это дело организовала. А дальше дело техники — меня на тот свет, Артем в наследники, отцовство — то я признал, все чин чинарем, по закону, по документам.

Еще, конечно, родители были и…блядь, я даже представлять не хочу, что было бы с ним. Мать бы такого удара не выдержала, а отец…он бы следом за ней пошел. Единственный близкий родственник — Лина, родная мать, которую я, по глупости, не лишил родительских прав. Пожалел, а она меня слишком хорошо знала, знала, что матери я сына лишить не смогу.

Только все не по плану пошло, я живучий оказался, переломанный, к койке привязанный, но живой остался. И в уме своем, к большому сожалению этой твари дешевой. Она надеялась на иной исход, бумажки подготовила, в дом родителей заявилась, дрянь. Думала, я овощем там лежать продолжаю, что не долго мне осталось. Идиотка. Тима ко мне никого не подпускал, всех проверял, в ежовых рукавицах держал. О моем состоянии и реальном положении дел мало кто знал, для внешнего мира я все еще в безсознанке валялся.

Только вот с сестричкой прокол вышел. Новенькую они взяли, мать их, персонала им не хватало, она вообще к моей палате не должна была приближаться, ее зоной ответственности другое крыло, этажом выше было, даже карта моя со всеми назначениями только определенному кругу лиц была доступна, на этом и прокололась она. Явилась в палату, выждав подходящий момент, долго выжидала, косилась и дождалась.

Не ожидала только, что я вполне себе в сознании, оказывается, и не овощем безмозглым валяюсь, пуская слюни в подушку, а очень даже бодренько иду на поправку, насколько это возможно. Не ожидала, но заднюю давать не стала, когда еще шанс выпадет, и так ждала долго, практически с того дня, как Лина у родительского дома появилась, и как на зло, то Борзый здесь околачивался, то парни из охраны, то Мишаня, наводящий ужас на всякого, кто лично с ним не знаком, а на того, кто знаком и того больше. Да и медперсонал вокруг меня кроликом скакал.

Как так вышло, что в тот момент никого рядом не оказалось, — до сих пор вопрос, человеческий фактор, мать его, везение, случайность, называйте, как хотите. А девчонка, недолго думая, взялась за дело. В палате только Мира была, кто же знал, что она настолько наблюдательной окажется, сестричка не знала, не посчитав Миру угрозой, принимая ее за пустоголовую куклу. И будь это так, будь Мира хоть немного похожа на Лину, я бы уже на том свете был.

— Ты слушаешь меня вообще? — раздраженный голос друга ворвался в мои размышления.

— Да, задумался, так что с ментом?

— Я для кого здесь распинался десять минут? Мне, бля, сначала повторять?

— Говори уже.

— Здесь интересное самое, за ментом мы пока наблюдаем, он в поселок тут зачастил, триста километров отсюда. Пацаны проследили и угадай, кого мы там застали?

— Лина? — спросил я, не удивляясь в общем-то. Бывшая, не будь дурой, после последней встречи с Борзовым из города свинтила, но мозгов подальше свалить не хватило.

— Лина, — подтвердил мою догадку Тим.

— Значит все-таки с ментом связалась? — покачал головой, мелковато. Я ожидал большего.

— Не совсем, — Борзый посмотрел на меня с прищуром, мол, давай сыграем в «прочти мои мысли», только я ни хрена не настроен был в угадайку играть.

— Да ты можешь не наводить эту таинственность, а прямо сказать, в чем дело, — не выдержал я, прикрикнул на лыбящегося друга.

— Придурка того из мэрии помнишь, Миненко? Который «Грандстрой» продвигать пытался, а мы землю отхапали у него из-под носа, кусок, будь здоров. Он совсем дурной тогда ходил, сделать ни хрена не мог, тогда уже на волоске висел, с должности вот-вот попереть должны были, а ты еще и бабу у него ко всему прочему увел. Потом уволили его, исчез с горизонтов. Говорили запил, да по миру пошел.

Я помнил, все помнил, как одержимый тогда был. Как увидел ее на одном из приемов у чинуши нам выгодного тогда, так и пропал. Слюни распустил, она мне такой неземной тогда казалась, красивая до одури, тоненькая, как березка, в длинном голубом платье, выделялась среди серой массы. Нежная такая, испуганная, глазки в пол, за хлыща своего цеплялась.