Когда гаснут звезды (ЛП) - Ааронс Кэрри. Страница 19

Он давно научился не возражать маме. Даже если она была не права, объяснить «почему» требовало больше усилий, чем просто промолчать.

Через двадцать минут, точно в назначенное время, появляется Пакстон с цветами в одной руке и коробкой из булочной в другой. Он вручает их моей матери, которая крепко обнимает его, и я сразу же понимаю, что он продан ей.

― О, смотри, Баббала, он принес ругелах! ― Я вижу, что она уже в восторге от него.

Когда мама отворачивается, Пакстон произносит прозвище в мой адрес и поднимает бровь. Почему я знаю, что позже он будет дразнить меня за это?

Мама присоединяется к папе в столовой, и Пакс пользуется моментом, чтобы украдкой поцеловать меня. Теперь, когда я дала ему добро, он не перестает меня целовать. И я не жалуюсь, этот человек может выиграть кубок Ломбарди за поцелуи.

Мы все садимся ужинать, и папа сразу же начинает:

― Погоди-ка, ты тот самый футболист...

Пакс усмехается, глядя на меня.

― Теперь я вижу, откуда у тебя такая любовь к спорту.

Это правда, моя семья никогда не увлекалась организованными спортивными мероприятиями. Не знаю, почему, но мои родители никогда не придавали значения одержимости этой страны взрослыми мужчинами, гоняющими, бьющими или ловящими мячи.

― Ты играешь в футбол? Как мило! ― Моя мама хлопает ресницами, и вся критика по поводу того, что он не еврей, всерьез относится к Элайдже.

― Либо так, либо я бегаю по полю и пытаюсь поймать мяч, как пятилетний ребенок. Моя профессия в основном для мальчиков-переростков, которые так и не выросли.

― У тебя есть наглость, парень. Я дам тебе это. ― Отец стоит со своим бокалом вина, тянется, чтобы налить еще, и хлопает Пакстона по спине, ухмыляясь.

Я качаю головой и закрываю свое лицо руками. Только мой отец мог сказать ведущему игроку в НФЛ, что у него есть наглость.

По правде говоря, моему отцу было все равно, чем занимается человек, с которым я встречаюсь, или сколько денег он зарабатывает. Пока они относились ко мне с уважением, он был не против. Папа всегда давал это понять, не то чтобы я приводила много парней к своим родителям.

Остаток ужина проходит спокойно, мои родители следят за каждым словом Пакса, а моя мама всем выговаривает:

― Ешь больше. Ешь!

― Деми, я бы хотела, чтобы ты почаще убирала волосы назад, мне так нравится.

― Аарон, не ешь слишком много красного мяса, ты же знаешь, что оно делает с твоим желудком.

Единственный, кого она не укоряла, был мужчина, который, казалось, украл все наши сердца. Когда пришло время уходить, мама крепко обняла меня.

― Я просто в восторге, я так счастлива. Mazel tov, милая, ― шепчет мама мне на ухо, целуя меня на прощание.

Дело в том, что я тоже счастлива. Прошло много времени с тех пор, как мужчина заставлял меня так нервничать или так горячо желать его.

Если подумать, Пакстон был единственным парнем, который когда-либо вызывал у меня подобные чувства.

― Ты мне нравишься, даже если ты шейгец. ― Папа пожимает руку Пакса, пока он вместе с мамой идут к выходу.

― Я достану вам билеты на игру на следующей неделе, чтобы вы могли посмотреть, как выглядит футбол. ― Пакс добродушно улыбается.

Они, наконец, уходят, и без их подковырок и подначек становится тоскливо тихо.

― Они чертовски крутые. ― Он обнимает меня и прижимается губами к моему лбу. ― Спасибо, что позволила мне снова стать частью семьи.

Я просто прижимаюсь к нему, наслаждаясь ощущением его тепла и силы вокруг меня. Я не говорю этого, но я не позволяла ему быть частью моей семьи. Пакстон становился ее частью, слишком быстро для моего сердца.

Страх охватил меня, и все же я не хотела отпускать его. Я не хотела, чтобы он возвращался домой, я хотела, чтобы он остался здесь. Неопределенность окружала меня, и стены, которыми тщательно защищала свое сердце после него, не знали, укрепиться им или пасть.

ГЛАВА 21

ДЕМИ

Я застегиваю ремешок на своих туфлях из замши на каблуках, разглаживаю ткань, чтобы все было в одну сторону, прежде чем встать.

Посмотрев на себя в зеркало в полный рост в своей спальне, проверяя свой живот, чтобы убедиться, что действительно увижу бабочек, порхающих там.

Мое бархатное зеленое бальное платье без бретелек практически приклеилось ко мне, каждая часть тела уютно устроилась на своем месте внутри материала. Я выбрала фирменный цвет, потому что именно в нем всегда выглядела лучше всего, мои волосы цвета мокко хорошо сочетались с этим оттенком. Серьги были простыми, маленькие бриллиантовые гвоздики, которые я купила себе в подарок на день рождения в прошлом году.

Я была готова. «Желание на звезду» каждый год устраивал ежегодный гала-вечер. И как каждый год, я произносила речь. И всегда боялась этого.

Будучи генеральным директором собственной компании, понимала, что публичные выступления просто необходимы. Но я просто ненавидела это делать. Конечно, мне приходилось рассказывать о том, что я делаю, но обычно моя работа говорила за себя. Увы, нам требовалось финансирование от некоторых крупнейших игроков в Шарлотт, и именно так мы поддерживали свет и смогли воплотить в жизнь столько желаний. Поэтому я сглатывала нервную желчь, грозившую вырваться из горла, и просто приступала к делу.

Была и вторая причина, по которой я так нервничала сегодня. Ведь согласилась, чтобы Пакстон сопровождал меня в качестве моей пары.

Он узнал о гала-вечере от нескольких парней из команды и организации «Гепардов», которые посещали его каждый год. И, естественно, доставал меня, пока я не разрешила ему пойти со мной.

Раздается звонок в дверь, и Майя, милая сторожевая собака, начинает лаять. Я быстро спускаюсь вниз, схватив свой клатч с кровати.

― Майя, тише. Это твой любимый человек.

Это была правда. Пакс уже несколько раз приходил ко мне домой ― правда, никогда на ночь, ― и Майя практически напи́сала на него, сделав своим. У нас все шло хорошо, поэтому я позволила ему прийти на гала-концерт. Мои родители спрашивали о нем каждую неделю, когда я с ними разговаривала или виделась, а Пакстон продолжал присылать цветы или небольшие угощения в мой офис или домой.

В общем, я начинала привыкать к мысли, что снова могу быть с ним. И мое тело тоже.

Наши поцелуи эволюционировали от долгих, нежных исследований до жаркой возни на диване или в машине, до рук, блуждающих и тянущих за ткань одежды. Каждый раз, когда он прикасался ко мне, я дрожала. Но по какой-то причине, как только мы пересекали границу южной территории, я ставила точку. Я не могла перейти на следующую... базу, если использовать спортивную метафору.

― Привет, красотка! ― Пакс наклоняется, когда я открываю дверь, его лицо сразу же покрывается поцелуями Майи. Он протягивает ей кость, чтобы она схватила ее и съела.

― Ты ее балуешь. ― Я качаю головой, смеясь.

Он встает, предоставляя мне возможность хорошенько рассмотреть великолепного бога в смокинге, стоящего передо мной.

― И тебе привет, красавица.

Пакс протягивает одну единственную красную розу, и я краснею. Этот жест очень романтичен, и я позволила своему сердцу окунуться в этот момент. Его изумрудные глаза оглядывают меня, в них горят угли, когда его взгляд падает на мое декольте и ключицы. Шагнув в дом, Пакстон не останавливается, проводит своими большими мозолистыми руками по моим голым рукам и прижимается губами к ключице.

― Ты восхитительна на вкус. Давай останемся здесь.

Смех вырывается из моих губ.

― Я устраиваю мероприятие.

― Фарра справится с этим. ― Он двигается к моему плечу.

― Не-а, нет. Шаг назад, мальчик. ― Я отталкиваю его.

― Я не собака.

― О, но это так. ― Я поднимаю бровь. ― Ты выглядишь очень красивым.

― Мы ― обычная прекрасная пара. А теперь пойдем, а то мы из-за тебя опоздаем, ― язвительно укоряет он меня, и я закатываю глаза.